— Но они тебя отпустили? — спросил он, когда она закончила.
— Да, — ответила Кэнди. — А ты думал, они собирались меня в тюрьму посадить?
— У меня была такая мысль. Здесь никто не питает любви к Иноземью. Только послушай, что говорят люди…
— А будет только хуже, — кивнула Кэнди.
— Еще одна война?
— Так думает Совет.
— Абарат против Иноземья? Или Ночь против Дня?
Кэнди поймала на себе несколько подозрительных взглядов.
— Думаю, нам лучше поговорить где-нибудь в другом месте, — сказала она. — Не хочу больше никаких допросов.
— И куда ты собираешься? — спросил Шалопуто.
— Куда угодно, только подальше отсюда, — ответила она. — Не хочу, чтобы мне задавали вопросы, пока сама не получу ответы.
— И как ты собираешься это сделать?
Кэнди посмотрела на Шалопуто с беспокойством.
— Ну давай, что у тебя в голове?
— У меня в голове принцесса, Шалопуто. И теперь я знаю, что она была там с самого моего рождения. Это всё меняет. Я думала, что я Кэнди Квокенбуш из Цыптауна, и в каком-то смысле так оно и было. Снаружи я жила обычной жизнью. Но внутри, здесь, — она указала пальцем на висок, — я изучала то, что знает она. Это единственное объяснение, имеющее смысл. Боа выучилась магии у Тлена. А я забрала магию у нее и спрятала.
— Но ты говоришь об этом вслух.
— Потому что она знает. Никому из нас нет смысла играть в прятки. Она во мне, у меня есть все то, что она знает об Абарате. И ей это известно.
Я бы сделала то же самое, сказала Боа. Но думаю, нам пришло время расстаться.
— Согласна.
— С чем? — спросил Шалопуто.
— Я говорила с Боа. Она хочет освободиться.
— Ее трудно винить.
— Я и не виню. Просто не знаю, с чего начать.
Пусть тылкрыс расскажет о Лагуне Мунн.
— Ты знаешь кого-нибудь по имени Лагуна Мунн?
— Лично нет, — ответил Шалопуто. — Но в одной из книг Захолуста о ней был стишок.
— Помнишь его?
Шалопуто помедлил, а затем произнес:
— У Лагуны Мунн был сын — просто идеал.
Загляденье, как работал, и еще лучше играл!
Но как она с ним обошлась, я не осмелюсь рассказать.
— Это все?
— Да. Судя по всему, один из ее сыновей был создан из всего хорошего, что в ней было, но оказался занудой. Таким занудой, что она не хотела иметь с ним ничего общего. И она родила другого сына…
— Дай догадаюсь. Он был создан из всего плохого.
— Кто бы ни написал этот стишок, об этом он рассказать не осмелился. Наверное, именно так нам и следует думать.
Она очень могущественная женщина, сказала Боа, и использует свою силу, чтобы помогать людям, если в настроении.
Кэнди сообщила об этом Шалопуто. Боа добавила: Конечно, она сумасшедшая.
— Почему всегда есть подвох? — спросила Кэнди.
— Что?
— Боа говорит, что Лагуна Мунн — сумасшедшая.
— И что? А ты, Кэнди, нормальная? Почему-то мне так не кажется.
— Хорошо.
— Пусть безумцы найдут мудрость в своем безумии ради нормальных, и пусть нормальные будут благодарны.
— Это какая-то известная поговорка?
— Если я буду часто ее использовать…
Тылкрыс говорит довольно разумно… для тылкрыса.
— Что она сказала? — спросил Шалопуто у Кэнди.
— Откуда ты знаешь, что она что-то сказала?
— Вижу по твоему лицу.
— Она сказала, что ты очень умный.
На лице Шалопуто отразилось сомнение.
— Ну да, конечно… — проговорил он.
Дорога, пролегавшая по множеству улочек куда более мелких, чем те, по которым они поднимались к залу Совета, вывела их на пристань. Узкие улицы и крошечные дворы были наполнены беспокойством. Люди занимались своими делами, нервничая и суетясь. Такое впечатление, думала Кэнди, что все они ожидают чего-то очень плохого. В темных комнатах за приоткрытыми дверями она замечала, как жители собирают вещи, готовясь к поспешному бегству. Шалопуто воспринял это точно так же, как Кэнди, и спросил:
— Совет что-нибудь говорил об эвакуации Гигантской Головы?
— Нет.
— Тогда почему люди собираются?
— Понятия не имею. Если где и безопасно, то на Веббе Гаснущий День. Это же одна из самых старых существующих построек!
— Вероятно, старый возраст — уже не то, чем он был раньше.
Они молча шли к гавани. Здесь была дюжина рыбацких лодок, и еще больше пыталось найти место у причала, чтобы разгрузить собранный мусор.
— Остатки Цыптауна, — мрачно заметила Кэнди.
— Не тревожься. Все эти годы люди слышали о вас столько разного. Теперь у них есть что-то, что можно подержать в руках.
— Большая часть этих вещей выглядит как мусор.
— Да.
— И что они подумают о Цыптауне? — грустно спросила Кэнди.
Шалопуто не ответил. Он пропустил ее вперед, и она подошла взглянуть на вещи, что рыбаки достали из вод Изабеллы. Неужели жителям Абарата кажется, что это может представлять какую-то ценность? Два пластиковых фламинго из чьего-то сада, множество старых журналов и баночек с таблетками, куски сломанной мебели, большой знак с глупой лупоглазой курицей. И еще один, объявлявший о воскресной службе в лютеранской церкви на Уитмер-стрит: «Много дверей у дома Господнего».
Золотоглазый тип с зеленой бородой, принявший несколько бутылок Лучшего эля Малыша, решил воспользоваться возможностью и заявить о том, как опасно человечество и его дикие технологии. У него оказалось множество последователей и друзей: они нашли ему пару ящиков от рыбы, он встал на них и разразился ядовитой тирадой.
— Если прилив принес сюда их сокровища, — говорил он, — то может принести и их обладателей. Мы должны подготовиться. Все мы знаем, что сделают люди из Иноземья, если вернутся. Они снова начнут грабить Абарат.
Когда он это говорил, Кэнди услышала, как кто-то поблизости произнес ее имя.
Оглядевшись, она встретила дружелюбный взгляд Изарис, женщины, которая позаботилась о Кэнди, когда та впервые попала в хаотическую конструкцию Гигантской Головы. Она накормила Кэнди, обогрела и даже подарила ей первую абаратскую одежду. Изарис была скизмутом — ее народ вышел из глубоких вод, которые называл мамой Изабеллой. Теперь она направлялась сквозь толпу к Кэнди. На голове у нее была самодельная шляпа, сшитая из разнообразных водорослей, одной рукой она укачивала малютку Назаре, а другой держала дочку Майзу.
Она разволновалась, вновь встретив Кэнди, и ее глаза наполнились серебристо-зелеными слезами.
— Я столько о тебе слышала после того, как ты покинула мой дом. Обо всем, что ты сделала, — она посмотрела на Шалопуто. — И о тебе я тоже слышала, — добавила она. — Ты тот, кто работал на волшебника, верно? На Острове Простофиль.
Шалопуто слегка улыбнулся.
— Это Изарис, Шалопуто, — представила ее Кэнди. — Она была очень добра ко мне, когда я попала сюда впервые.
— Я просто сделала то, что сделал бы на моем месте любой, — ответила Изарис. — Может, зайдете ко мне и расскажете, правда ли то, что о вас говорят? По-моему, вы проголодались.
— Да, немного, — сказал Шалопуто.
Но за это краткое время настроение толпы изменилось: она заразилась гневом оратора с зеленой бородой, направленным против человечества.
— Мы должны отыскать их всех до одного и повесить, — продолжал он. — Если мы этого не сделаем, скоро они вернутся, чтобы вновь похитить нашу магию.
— Знаете, у нас, кажется, нет времени на еду, хотя мы бы очень хотели остаться.
— Ты беспокоишься из-за Китомини?
— Это тот, кто говорит, что меня надо повесить?
— Он всех ненавидит. Сейчас это ваш народ, Кэнди. А через пять минут могут быть тылкрысы.
— С ним многие согласны, — сказала Кэнди.
— Люди любят кого-то ненавидеть. Но лично я слишком занята своими детьми.
— А ваш муж?
— Руфус сейчас занимается лодкой. Латает ее для продажи. Мы собираемся уехать с Веббы Гаснущий День, как только получим деньги. Здесь становится слишком опасно.
— У него хорошая лодка? — спросил Шалопуто.
— Руфус говорит, что да.
— Тогда, может, он согласится отвезти нас на Остров Частного Случая — за деньги, разумеется.
— Остров Частного Случая? — переспросила Изарис. — Зачем вам туда?
— У нас там друзья, — сказала Кэнди. Она сунула руку в карман и вытащила оттуда все патерземы, какие у нее были. Шалопуто сделал то же самое. — Вот все, что у нас есть, — сказала она Изарис. — Этого хватит для путешествия?
— Уверена, этого более чем достаточно, — ответила Изарис. — Идемте, я отведу вас к Руфусу. Лодка вполне обыкновенная… просто чтобы вы знали.
— Нам не нужно ничего особенного, — сказала Кэнди. — Мы просто хотим отсюда убраться.
