Ознакомительная версия.
Я оторопела. Ни тебе «здрасьте», ни извинений. Просто «садись» — не потрудившись обернуться, даже не взглянув мне в глаза!
Разумеется, сесть я не могла — это означало бы, что я готова вступить в мирные переговоры, а я пришла сюда совершенно за другим! Поэтому я и осталась стоять за его спиной, нелепо переминаясь с ноги на ногу. Он по-прежнему смотрел куда-то в синюю даль.
— Скоро совсем стемнеет, — снова заговорил он, — знаешь, как быстро солнце у нас садится? Буквально несколько минут — и оно уже скрылось за морем.
Сказать, что я обескуражена, — значит не сказать ничего!
Я стояла за его плечом, не зная, что делать.
А солнце действительно садилось. Огненно-красный шарик, словно бусина на нитке, движущийся между небом и морем. И небо, и море были невероятными — ярко-розовое с ярко-голубым. А по морю прямиком к солнцу пролегла дорожка. Вот бы пройти по ней туда, за горизонт!..
Солнце действительно садилось невероятно, фантастически быстро. Вот уже виден всего лишь краешек, еще буквально минута — исчез и он. Только море оставалось все таким же алым, будто солнечный свет расплескался по его поверхности.
— Вот и всё, — послышался мальчишечий голос, и я вздрогнула, потому что успела забыть, что не одна.
Злость куда-то ушла, будто исчезла за горизонтом вместе с солнцем. Я хотела опять разозлиться, но никак не могла. Наверное, это звучало в моем голосе, когда я сказала белобрысому Сашке, что он негодяй. По крайней мере, на него это заявление не произвело ни малейшего впечатления. Он пожал плечами — и только.
— Скажи, зачем ты устраивал все это? — спросила я, обращаясь к его узкой загорелой спине. Повернуться ко мне он так и не соизволил.
— Уезжайте, — сказал он тихо.
Я даже усомнилась, произнес ли он это или то, что я слышала, было лишь плеском волны.
— Но почему? Объясни, почему мы должны уехать? Может, нам здесь нравится?
Он промолчал, и я все-таки начала закипать.
— Ну хорошо, — сказала я, тоже отворачиваясь от него, — раз ты не хочешь разговаривать со мной, я поговорю с твоей бабушкой!
Конечно, жалобы — это не мой стиль, но что делать, если тебя просто-напросто игнорируют, а с сидящим спиной человеком невозможно ни нормально поговорить, ни даже стукнуть его хорошенько. И что еще мне оставалось?..
— Не надо! — он прыжком поднялся на ноги и наконец-то обернулся ко мне лицом. — Пожалуйста, не ходи к бабушке! Не надо!
Я торжествовала. Похоже, его слабое место обнаружено, и мне остается лишь ударить по нему посильнее.
— Я так и знал! — выдохнул Сашка, и я увидела, что его лицо на глазах окаменело, словно он нацепил на себя маску, и только в глазах раненой птицей метнулся страх.
По тропинке по направлению к нам шла старуха. Легкий морской ветерок трепал седые космы и края широких черных одежд. В одной руке она держала деревянный посох, в другой — пучок какой-то травы с мелкими желтыми цветами.
Мы молчали все то время, покуда она двигалась к нам.
Теперь, когда старуха приблизилась, я смогла ясно разглядеть ее лицо. Темно-коричневую, изрезанную многочисленными морщинами кожу, напоминавшую старую пиратскую карту, провалы щек — Мариинские впадины, лоб и подбородок — континенты, крупный крючковатый нос — горный пик. И наконец — глаза. Нет, самое главное — глаза. Ясные, морские, неожиданно синие и пронзительные. Острые, как иглы. Сейчас эти две иглы впились в меня по самые ушки. Старуха смотрела на меня так, будто видела насквозь, словно погружала в меня исследовательские зонды.
Она медленно, не говоря ни слова, прошла мимо, и мне показалось, что теплый июньский вечер вдруг наполнился холодом.
— Это твоя бабушка? — потрясенно спросила я, когда старуха скрылась из вида.
Белобрысый мальчишка кивнул.
— Убирайтесь отсюда. И чем раньше — тем лучше, — сказал он сухо и зло и, никак не объяснив очередную перемену своего настроения, зашагал по тропинке в сторону, противоположную той, куда ушла его бабушка.
Честное слово, истерик какой-то! Психолога на него не хватает, а то даже и психиатра.
Ну что же, разговора не получилось, однако идти жаловаться на мальчишку мне почему-то совершенно расхотелось. Странная старуха, наверное, сама маленько того… Вот и не следит за внуком. Небось, это у них вообще семейное.
Может, просто не обращать на психа внимания и не вестись на его дешевые пугалки? В конце концов мы уедем отсюда. Не когда он нам велит, а когда сами захотим, а все чудаки пусть себе живут как им вздумается. Мне-то что.
С этой мыслью я села на камень, еще хранящий тепло недавно погасшего дня, и стала смотреть на море. Было в этом месте что-то спокойное, что-то правильное.
Глупый мальчишка умел выбирать места.
Почти весь следующий день провела на пляже. Купалась в море, валялась с книжкой, подставляя солнцу то спину, то бока, и напоминала себе пригревшуюся на солнце кошку. Все тело наполнилось блаженной ленью, не хотелось лишний раз шевелиться. Вечером мы, одолжив у хозяйки переносной мангал, снова пришли к морю, чтобы запечь на огне рыбу, которую с самого утра наловил папа.
— Как хорошо здесь! — вздохнула мама, глядя в стремительно темнеющее небо. — Вот бы поселиться здесь навсегда!..
— Ага, — усмехнулся папа, целиком насаживая рыбину на выструганную из вишневой веточки шпажку, — это ты, Наташенька, сейчас говоришь. А сама бы, небось, через месяц от скуки взвыла. Вот погляди на Иришку. Здесь почему-то немного детей, она не знает, куда себя деть. Все с нами ходит.
— А может, ей с нами интересно? — предположила мама.
— Ага, — равнодушно кивнула я. На самом деле мне, понятно, хотелось бы с кем-нибудь подружиться, но, как справедливо заметил папа, детей в этом городке почти не наблюдалось, а мой ровесник, кажется, был вообще один. Тот самый Сашка, дружить с которым я вовсе не собиралась.
— Да вы только посмотрите, какие здесь звезды! А луна?! Через несколько дней она будет совсем круглой, — мечтательно проговорила мама, глядя на небо. Приятно пахло морем и костерком — легко, едва уловимо, и от этого волнующего запаха немного кружилась голова.
— Гм… — сказал папа. — И вправду красиво. Только хорошо бы к рыбе лимончик… Ирин, будь другом, сгоняй к хозяйке!
— Романтик! — возмущенно воскликнула мама и нахлобучила папе на глаза кепку. — Я о звездах, а он!
— А что я? — папа озорно сдвинул кепку куда-то на затылок. — С лимончиком-то вкуснее.
В общем, идти за лимоном мне все-таки пришлось. Я мигом добежала до дома Нинель Ивановны и нетерпеливо забарабанила в дверь. Тщетно: никого, только залаяла во дворе собака.
Возвращаться с пустыми руками мне показалось обидным, и я пошла стучаться в соседний дом, где жила милая добродушная старушка, с которой мама частенько останавливалась обсудить погоду и московские цены. И опять никто не открыл. Окна были темными, слепыми.
Странно, куда они подевались?.. И тут я буквально физически почувствовала, что в городе что-то не так. Не так, как должно… Очень тихо, а еще — темно! А ведь точно: по всей улице ни одного освещенного окна! Пораженная этой догадкой, я застыла. Мне вдруг показалось, что я совершенно одна — на пустой улице пустого вымершего города. А еще… еще за мной кто-то наблюдает. Чьи-то недобрые, пронизывающие глаза неотрывно следят за мной, заставляя холодеть кровь в жилах. Сердце стучало испуганно и неровно. Громко — слишком громко в этой ужасающей тишине. Вдруг этот звук услышит тот, кто скрывается в темноте?!
Я зажмурилась.
«Это — дурацкие книжки, — сказала я себе, — мама права. Вот сейчас открою глаза — и всё будет нормально».
Я открыла глаза, но ничего не изменилось. Темные — без единого светлого окна — дома стояли молчаливыми стражами. Они показались мне живыми.
— Хозяева! Есть кто-нибудь?! — закричала я, изо всей силы заколотив в ближайшую калитку.
Тишина, только опять залаяла собака.
Я бежала по пустой, темной улице и до хрипоты срывала голос, зовя людей. Ну хоть кого-нибудь! Город совершенно пуст и безмолвен.
Почему я не направилась к морю — туда, где остались мои родители? Я боялась. Боялась, что их тоже не окажется на месте, и тогда я останусь совсем-совсем одна. Не в силах решиться проверить это, я села на траву, прислонившись к одному из заборов, и принялась ждать. Чего — и сама не знаю. Время застыло, вернее, ползло медленно-медленно, будто истекало крохотными каплями — кап, кап, кап…
И тут я увидела их. Серые молчаливые тени шли по улице прямо ко мне. Их было много — целая толпа. Постепенно от этой толпы-реки отделялись маленькие ручейки, разливаясь по соседним домам. Толпа редела… Я сидела затаившись, как мышка. Несколько теней прошли совсем близко от меня.
— Скоро время придет. Великая Мать уже почти полностью показала свое лицо. И тогда… — услышала я.
Ознакомительная версия.
