— Однажды Терас пришел ко мне в гости, — сказал господин Мезареф, глядя в окно. — Сюда. В эту комнату. Я, наверное, был единственным человеком, к которому он мог прийти, как к другу, поскольку я видел в нем талантливого алхимика и поддерживал его, как мог. Он подошел к этому самому окну и без всякого выражения в голосе сказал мне, что он отомстил. Те трое были первыми, кого выдал Гильдии Терас. Одного из них вскоре нашли мертвым с Черной Меткой Гильдии на груди, двое других бесследно исчезли. Подозреваю, что они нашли свою смерть в подвалах Гильдии. Страшно даже представить, что им пришлось пережить там.
— Но как ему удалось это? — удивился Ромка. — То есть… я хочу сказать, ведь маги не беззащитны. И если все так просто, тогда почему он сам не расправился с ними — в одиночку?
— Потому что не все так просто, юноша, — горько улыбнулся господин Мезареф, на секунду повернув голову, чтобы посмотреть на Ромку, после чего снова отвернулся к окну. — Во времена Гильдии маги были осторожны, поэтому Терасу пришлось заманить своих обидчиков в ловушку. Он применил известное любому взрослому магу колдовство: простое и коварное одновременно. Этот трюк называется Цепкий Аркан. Сначала на какую-нибудь вещь — пусть это будет зеркало — накладывают чары агглютинации. После чего вещь делят на нужное количество частей, каждую из которых связывают заклинанием Аркана. Таким заклинанием может стать любое, самое обычное слово, имя, и даже набор букв — это решает заклинатель. Если бы это было зеркало, заклинатель просто разбил бы его. Самый большой осколок он положил бы рядом с собой, а на осколках поменьше написал бы заклинание Аркана и сделал бы так, чтобы несколько человек, которых ему нужно призвать к себе, получили по одному такому осколку с надписью. Того, кто прочтет надпись вслух, мгновенно перенесет в то место, где находится главный осколок заколдованного зеркала.
— Терас заманил этих магов зеркалом? — недоверчивым тоном пробормотал Ромка.
— Нет, — холодно отозвался господин Мезареф. — Он наложил чары агглютинации на родовое поместье одного из этих магов, превратив его в ловушку. Потом он выбрал три вещи, находящиеся в этом доме, и на каждую нанес имена своих врагов. После чего просто отослал каждому из них по одной из этих вещей.
Эш Мезареф задумчиво покивал головой, словно соглашался со своими собственными мыслями.
— Эти молодые люди были сильными и далеко не глупыми магами, — сказал он. — Но ни один из них, получив знакомую вещь, ничего не заподозрил. Вслух они прочли нанесенные на эти предметы имена друг друга — очевидно, каждый из них решил, что друзья попали в беду, и это усыпило их бдительность. Но после этого ничего нельзя было изменить — Цепкий Аркан уже поймал их в смертельную ловушку.
Эш Мезареф замолчал, и на некоторое время в комнате воцарилась тишина.
— Это подло, — возмущенно прошептал Ромка, спустя какое-то время нарушив молчание.
— Терас так не считал, — продолжал господин Мезареф. — Думаю, его ненависть к ним была столь велика, что любые средства, которые могли бы помочь ему отомстить им, казались ему правильными. На самом деле его это даже развеселило. Его обидчики: родовитые, высокомерные, одаренные и могущественные маги, которые забавлялись с ним, как с игрушкой, когда он был жалким, испуганным подростком, так глупо попались на столь нехитрое колдовство. Он был уверен, что хотя бы кто-то из троих легко распознает ловушку — ловушку, которая действует разве что на детей, только постигающих волшебство! Но они попались все. О, да! Терас ликовал. В том поместье троих злейших врагов Тераса, кроме него самого, поджидали люди Гильдии. Их захватили врасплох. Силы были неравны… В тот день Терас был отомщен.
Ромка тяжело дышал, раздувая ноздри. Мила подумала, что для ее друга в истории Тераса Квита все было однозначно, чего она не могла сказать о себе.
— А что случилось с самим Терасом? — спохватилась Мила, вспомнив, что Бледо воспитывал Массимо Буффонади.
— Он был убит, — ответил господин Мезареф. — Вскоре после падения Гильдии. Подробности мне неизвестны, могу лишь предположить, что кто-то из магов выследил его и убил как предателя. Хотя не исключаю, что сделать это могли и люди Гильдии, чтобы он не выдал их. Ведь некоторым из них удалось скрыться. Никто не знает, где они теперь. Возможно, они убили его, заметая следы…
На улицу друзья вышли ошеломленные всем тем, что услышали от Эша Мезарефа.
— Я так и чувствовал, что с этим Бледо что-то нечисто, — заявил Ромка. — А он, оказывается, сын предателя!
— Бледо себе отца не выбирал, — глядя вперед, хмуро и неожиданно резко даже для самой себя ответила Мила, когда они покидали улицу Угрюмых Непостояльцев. Ей почему-то совсем не хотелось смотреть на своего друга.
Ромка, удивленный ее интонацией, немного стушевался.
— Ну да… Не выбирал…
Возникла неловкая пауза. Ромка чувствовал, что Мила за что-то обижается на него, но причины понять не мог. А Мила не могла ему сказать, что она ощутила некоторое сходство с Бледо. У него были причины стыдиться своего отца. Мила не была уверена насчет Многолика, но если бы вдруг ее худшие догадки подтвердились, ей тоже было бы от чего испытывать стыд.
— По-моему, мы зря сюда пришли, — сказала Мила.
— Почему?! — не понял Ромка, удивленно взглянув на Милу. — Мы узнали такое!
— Ромка, мы не должны никому об этом рассказывать, — категорично заявила Мила. — Это нехорошо. Ты сам подумай, что тогда будет.
Ромка, поколебавшись, ответил:
— Ладно, мы не будем об этом говорить.
Некоторое время он задумчиво молчал, потом сказал:
— Может, ты и права — зря мы сюда пришли. Я думал, мы выясним, что у тебя с Бледо может быть общего, почему вы единственные, кто видит эту старуху… — Он удрученно вздохнул. — Но ничего мы не выяснили.
Мила пожала плечами и довольно равнодушно ответила:
— Не повезло.
— Слушай, — вдруг вскинулся Ромка. — А ты поняла, что он там говорил о каком-то тайном сыске или вроде того?
Мила удивленно округлила глаза и отрицательно покачала головой.
— Не помню. А разве он о чем-то таком говорил?
Ромка озадаченно хмыкнул.
— Ладно, не важно.
* * *
О том, что Мила с Ромкой узнали о Бледо от господина Мезарефа, они не сказали даже Белке. Впрочем, им и выдумывать ничего не пришлось, чтобы скрыть правду. Когда они вошли в читальный зал Львиного зева, Белка на мгновение оторвалась от Мирового Бестиария, который читала в этот момент, и спросила:
— Ну что, нормально сходили?
— Угу, — промычала Мила, выкладывая из рюкзака на стол конспекты, чтобы выполнить домашнее задание.
— Что-нибудь узнали? — Белка вновь погрузилась в монстроведение.
— Не-а, — ответила Мила, одарив Ромку предостерегающим взглядом.
Ромка невинно округлил глаза и покачал головой, словно хотел сказать, что он вообще не понимает, о чем речь.
Следующий день выдался настолько тяжелым, что о Бледо они даже не вспоминали. До тех пор, пока в обеденный перерыв не отправились на прогулку в парк.
Еще издали Мила с друзьями заметили, что их любимое место возле скульптуры Морского царя занято. Причем занято оно было довольно странным образом: в нескольких шагах от деревянной фигуры могучего старца со щупальцами вместо ног столпилось человек десять-двенадцать студентов. Судя по форме — исключительно златоделов. Мила точно видела, что некоторые из них стоят наклонившись, словно рассматривают что-то, лежащее на земле. Друзья замедлили шаг, оценивая обстановку.
Метрах в десяти, возле Тридцать Третьего Богатыря, стояли старшие студенты Львиного зева. Они косились в сторону златоделов и шепотом что-то обсуждали.
Невдалеке от столпотворения, в сторонке, Мила заметила одиноко стоящего Бледо. Он дрожал с головы до ног и испуганным взглядом таращился на сгрудившихся в кучу студентов Золотого глаза.
Мила, не раздумывая, направилась прямо к нему. Когда она приблизилась, Бледо чуть ли не подскочил, резко поворачивая к ней голову и встречая ее полубезумным взглядом почти бесцветных глаз.
— Привет, — нерешительно поздоровалась Мила, недоумевая, отчего Бледо такой взбудораженный. Даже для него такая реакция была чересчур нервной. — Что случилось?
Бледо бросил точно такой же нервозный взгляд на подошедших следом за Милой Ромку и Белку и только потом ответил:
— Эта девочка из… С-старшего Дума… — заикаясь от волнения, начал он. — Они шли к М-морскому царю… А она остановилась, п-потом подошла к-ко мне и сказала, что л-лучше мне отойти п-подальше, чтобы никто с-случайно не подумал, что я с ними… А п-потом… — Бледо нервно сглотнул. — А п-потом она… упала.
— Упала? — переспросила Мила и уже не в первый раз поймала себя на знакомом «это уже было».
