— Ты ведь помнишь, как я любил копаться в мусорных баках, — начал Роджер. — Однажды я добрался до баков библиотеки, куда выбрасывала мусор Люси Логан. Я нашел инструкции, написанные Корнелиусом. И видел, как Люси Логан с ним спорит. Они были очень похожи — так, что даже жутковато делалось. Я видел, как он втолкнул ее в машину и куда-то увез. Корнелиус меня засек Я был свидетелем. И он меня загипнотизировал. Я на много месяцев погрузился в безумие.
— Роджер, все это позади, — сказала Молли.
Она подумала о Лесе. Этой зимой ему предстоит лечить сразу двоих помешанных. Роджер, как и Праймо, нуждается в заботе и уходе. Ему придется остаться на попечении у йога. И девочка еще тверже укрепилась в решении, что все приютские ребята должны остаться в Лос-Анджелесе.
Но только не сама Молли. Ей придется уехать. Потому что рано или поздно Праймо Клетс узнает, что она его дочь, а она к этому еще не готова. Ей хотелось свыкнуться с мыслью о том, что у нее есть отец, а потом уже предстать перед ним в качестве дочери. Кроме того, у нее оставались и другие важные дела.
* * *
В тот же вечер, гораздо позднее, когда шумная приютская компания прибыла в серый особняк Праймо Клетса и радостно осматривала новый дом, Молли, Рокки и Петулька вышли на бетонную полосу Лос-Анджелесского аэропорта. Личный самолет Клетса с черно-золотой эмблемой на хвосте ждал свою единственную пассажирку.
— Я буду скучать по тебе, — сказала Молли.
— И я тоже, — вздохнул Рокки. — Ты не передумала? По-прежнему хочешь лететь без меня?
— Да, Рокки. Я сама должна закончить это дело. Тебе будет совсем не интересно. Тебе нужно отдохнуть. А Билли Боб Бимбл охотно запишет с тобой несколько новых песен. Для тебя это очень важно. А я скоро вернусь.
— Ладно, Молли, лети, раз думаешь, что так будет лучше Но если я тебе понадоблюсь, звони в любое время, хоть в полночь.
— Хорошо.
Друзья обнялись. Потом Молли свистом подозвала собачку.
— Пойдем, Петулька.
Рокки долго смотрел вслед лучшей подруге. Она поднялась по трапу в самолет, загудел мотор. Молли еще раз помахала другу и улетела.
До чего здорово было возвращаться домой на личном самолете Праймо Клетса! Пассажирский салон был оформлен как гостиная — с коврами кремового цвета, небольшими столиками и зелеными кожаными креслами.
Стюардесса была очень приветлива. Вскоре Молли уже сидела в кресле, пристегнув ремни, со стаканом газировки в руке. Рядом пристроилась Петулька. Мотор взревел, и Лос-Анджелес, освещенный миллионами электрических ламп и тысячами звезд кино, остался далеко внизу.
Почти весь одиннадцатичасовой перелет Молли проспала на большой, удобной кровати. К приземлению она отлично отдохнула.
В аэропорту ее ждала машина, и вскоре девочка катила на заднем сиденье большого «мерседеса» по сельской дороге.
* * *
До дома Корнелиуса Логана было пятьдесят минут езды.
Все эти годы Корнелиус, в отличие от сестры, жил отнюдь не в скромном коттедже. В деньгах он нужды не знал — у него в распоряжении были золотые горы Праймо Клетса. Поэтому, купаясь в роскоши, Корнелиус выстроил себе за городом великолепный особняк.
К Брайерсвилль-парку вела проселочная дорога длиной в четыре мили. Молли загипнотизировала охранника у ворот, и машина свернула на парковую аллею. Девочка и Петулька выглянули в окно и с удивлением заметили стадо лам, пасущихся под старыми дубами. Парк заканчивался каменной стеной с высокими воротами; по другую сторону тянулись поля, усыпанные темно-зелеными кустами. И на всех кустах были выстрижены разнообразные звери, один другого причудливее. Лошадь, слон, кошка, мышь, обезьяна. То тут, то там девочка видела рабочих в желтых костюмах с садовыми ножницами в руках — вскарабкавшись на лестницы, они подравнивали живые скульптуры. Молли не сомневалась, что каждое кустарниковое животное символизировало человека, загипнотизированного Корнелиусом Логаном.
Наконец за широким поворотом показался и сам особняк — белый, роскошный, величественный, с портиком на четырех высоких колоннах, как во дворце, и с парадной лестницей, спускающейся на круглую гравийную площадку. На лужайке перед домом толпились выстриженные кустовые звери — казалось, им не терпится войти внутрь. В самом центре круга восседала гигантская зеленая сорока, будто готовая вот-вот взлететь.
Молли подхватила Петульку и остановила мир.
Девочка вышла из машины и поднялась по широкой лестнице. Она миновала застывшего у парадных дверей дворецкого и очутилась в холле. Со стен на нее взирали бесчисленные чучела — головы животных: бизонов, тигров, леопардов, антилоп, оленей. Петулька зарычала на них. Коллекция старинных садовых ножниц напомнила Молли о том, где она находится.
Девочка сверилась с планом, который нарисовал для нее Корнелиус, и поднялась по главной лестнице. Здесь стены были увешаны часами. На верхней площадке ее встретила горничная, неподвижная, как статуя. Молли побежала по коридору, уставленному столами. На каждом из них росло в горшочке карликовое дерево-бонсай. Молли пролетела по еще одной лестнице.
Теперь она оказалась на верхнем этаже дома. Здесь располагались комнаты прислуги. Молли поудобнее подхватила Петульку и зашагала по длинному коридору.
В конце его у красной двери сидел замерший охранник.
Молли глубоко вздохнула и отперла дверь.
Внутри у окна сидела обездвиженная Люси Логан. Она была одета в белый домашний халат и выглядела усталой, изможденной. Но это была настоящая Люси, с красивыми небесно-голубыми глазами.
Молли остановилась, внезапно осознав, до чего смутно ее будущее.
Пройдет еще минута, и она разбудит свою мать. Но Молли не была до конца уверена, нужна ли ей мама. Одно дело — знать, кто твои родители, совсем другое — жить с ними вместе и постоянно общаться. А вдруг они будут приказывать Молли, что делать, а чего нет? Такая мысль пришлась ей совсем не по вкусу. Она привыкла быть сама себе хозяйкой. Придется растолковать это Люси Логан. Но как только девочка приготовилась отпустить остановленное время, ей в голову пришла другая пугающая мысль.
Раз обнаружилось, что она, Молли, дочь Люси Логан и Праймо Клетса, то не придется ли ей сменить имя? Ей совсем не улыбалось превратиться в Молли Клетс или Молли Логан. Девочка заранее собралась заартачиться.
Но мало того — вдруг ей придется менять себя и в других отношениях? Ей вовсе не хотелось становиться человеком, которого желают видеть перед собой ее новые родители. Она собиралась всегда оставаться такой как есть, Молли Мун.
Молли опустилась в кресло. Поглядела на ноги мамины ноги, обутые в тапочки, и на свои — в кроссовках. И вдруг поняла; нет никакой разницы, кто твои родители. У них своя жизнь, а у нее своя. И она, Молли, вправе быть такой, как захочет сама
Но при этом она все равно будет меняться. Молли выглянула в окно, посмотрела на повисший в воздухе осенний лист и задумалась о том, насколько сильно она изменилась с тех пор, как в последний раз видела Люси Логан. С того дня прошел почти год, и это время пролетело как одна минута. Были в этом году радостные моменты, были и ужасные.
Удерживая мир в неподвижности, Молли дрожала от страха перед будущим — ее пугала его неопределенность. Боязно было пускать время в путь.
Но жизнь всегда непредсказуема, осознала девочка. Этим она и интересна. Никто не знает, что ждет его за углом. Будут, разумеется, и невзгоды, но жизнь полна хороших людей и забавных зверей, интересных событий и красивых мест. И поэтому бояться нечего.
* * *
Небо за окном сияло ослепительной голубизной.
Внутри Молли проснулась радость. Она рвалась наружу, как птица, стремящаяся взлететь. Молли отбросила все сомнения. Теперь она была готова и к солнечным дням, и к дождливому сумраку. Она раскрыла свое сердце и выпустила время из плена.
* * *
В доме на Голливудских холмах посреди птичьего двора сидела, скрестив ноги, девочка в фиолетовой пижаме и солнечных очках. Возле нее клевал зерно бентамский петух, а напротив сидел человек, похожий на древнее божество. Его большие глаза сверкали из-за очков с толстыми стеклами, по плечам рассыпались длинные седые волосы
— Хочешь еще репку с соевым творогом, Дивина?
— Да, конечно. И, Лес, можем мы опять съесть ее стоя на голове.
— Конечно. С космическим удовольствием.
