Джорджия Бинг - Молли Мун и волшебная книга гипноза

— Поэтому, — подхватил Рокки, — когда мы с Молли, наконец, встретились, то были страшно рады. И мы решили, что без вас всех нам очень одиноко, к тому же мы тревожились за вас, и поэтому вернулись.

Дети были весьма польщены тем, что это они, оказывается, заставили Молли и Рокки бросить роскошную нью-йоркскую жизнь и вернуться домой. Никто из малышей не таил на них обиды. Они просто не умели сердиться. Они сидели, прихлебывали шоколад из чашек и с восторгом взирали на вернувшихся друзей.

— А Петульке тоже было одиноко? — спросил Джинкс, погладив собачку по мягкой шерстке.

— Да, — ответила Молли.

— Нам тоже было очень одиноко, правда, Джемма?

— Да, — призналась Джемма. — И очень плохо.

Малышка Руби сидела у камина рядом с Нокманом. Над губой у нее темнели большие шоколадные усы. Она доверчиво сунула свою маленькую ручонку Нокману в ладонь.

— Спасибо, мистер, — поблагодарила она. — Было очень вкусно.

После странного припадка в самолете Нокман казался себе совсем не таким, как раньше, а сейчас, глядя сверху вниз на маленькую девочку, он испытал чувство, которого не знал уже много лет. Внутри у него потеплело. Потеплело оттого, что малышка нашла путь к его сердцу, и он радовался, что помог ей. Нокман не понимал, что с ним творится.

— С удофольстфием, — тихо произнес он.

— А теперь, — обратилась Молли к Джемме и Джерри, — расскажите нам все по порядку. Куда подевались Гизела и все остальные?

— Никуда они не подевались, — ответила Джемма. — Они здесь. — Она набрала в грудь побольше воздуха и рассказала обо всем, что случилось в Хардвикском приюте.

Джемма начала рассказ:

— Когда ты улетела, мисс Гадкинс и Эдна тоже уехали, но перед этим они прогнали миссис Тринкелбери и велели ей больше не возвращаться. Сказали, что хотят быть добрыми к детям, а дети не любят, когда взрослые ими командуют. Поэтому, мол, нам будет лучше, если они все уйдут.

Молли вспомнила указания, которые она дала мисс Гадкинс и Эдне в аэропорту. Неужели у них хватило глупости решить, что оставить детей без всякой помощи, на произвол судьбы — значит сделать их счастливыми?

— Но миссис Тринкелбери была очень хорошая, — настаивал Джинкс.

— Да, но она всегда делала так, как велит мисс Гадкинс, и тоже ушла, — продолжала Джемма. — Потом мисс Гадкинс собрала вещи, и Эдна тоже, а потом они поссорились, потому что мисс Гадкинс искромсала одежду Эдны.

— Разрезала ей пальто, — уточнила Руби.

— И обе шляпы, — добавил Джинкс.

— Да, в этой изрезанной одежде вид у них был дурацкий, — сказал Джерри. — Так они и уехали. На прощание Эдна дала нам конфет, но они были какие-то странные, с противной начинкой.

— Она сказала, что это какие-то особые конфеты, — пояснила Джемма. — Но до самого отъезда они обе были очень добрые. Мисс Гадкинс дала мне целый мешок шариков от моли.

— А мне она подарила бутылку полоскания для рта, — добавил Джинкс.

— Но ты вел себя плохо. Забыл, Джинкс? — напомнила Джемма.

— Да, я ее выпил.

Рокки взъерошил Джинксу волосы.

— В общем, — продолжала Джемма, — мисс Гадкинс сказала, что еду и продукты нам будут привозить и дальше, потому что плата за них автоматически перечисляется прямо из банка, и что мы должны ходить в школу, потому что иначе сюда придет гадкая миссис Жаббс. Поэтому мы делали вид, что мисс Гадкинс и Эдна все еще здесь, и никто в городе не знал, что они уехали.

— А куда они отправились? — спросила Молли.

— Понятия не имеем.

— А что случилось дальше?

— Дальше командовать нами стала Гизела, — ответила Джемма.

— И она была хуже, чем мисс Гадкинс, — прошептал Джерри.

— Она была злая, кричала на нас, — продолжала Джемма. — Заставляла нас работать. Мы сами готовили еду и убирались. Она сказала, что мы должны выглядеть опрятно, иначе миссис Жаббс догадается, что мы тут живем одни…

— И еще Гизела переехала из своей спальни в комнаты мисс Гадкинс и выкинула в окно целую кучу бумаг, — добавил Джерри. — А Роджеру и Гордону она велела переселиться в комнату Эдны.

— А потом?

— Потом они стали все время ссориться, — подхватила Джемма. — Роджер хотел быть главным, он говорил, что Гизела не может навести порядок. А Гордон хотел, чтобы комната Эдны досталась ему одному. Он подрался с Роджером, и Роджеру пришлось переехать в изолятор…

Джемма и Джерри рассказывали наперебой, задыхаясь от волнения, а Руби и Джинкс сидели и смотрели на них широко распахнутыми глазами. Молли и Рокки ужасались, видя, сколько невзгод довелось пережить этим малышам в прошедшие недели.

— Все они кричали на нас и командовали, — пожаловалась Руби. — И никогда не помогали.

— А потом они поссорились так, что перестали разговаривать друг с другом.

— И с нами тоже, — добавил Джинкс.

— Да, с нами они тоже почти не разговаривали, — вспоминала Джемма. — А если мы подходили к телефону или открывали дверь, они страшно злились. А Гизела была очень строгая. Она не велела никому рассказывать, что мисс Гадкинс уехала. Грозилась, что если мы расскажем, Гордон нас прибьет. Но сейчас все хорошо, потому что начались рождественские каникулы и в школу ходить не надо.

— Поэтому нам не нужно больше умываться, — сказал Джерри.

— Но нас никто не кормит завтраками, поэтому мы голодные, — прошептала Руби.

— И нам нельзя ходить в деревню или в город.

— Да, нельзя, — подтвердил Джинкс. — Гизела сказала, если мы пойдем, нас схватит страшный людоед.

— Не бойтесь, — успокоила их Молли. — Людоедов не бывает.

Молли огляделась. Гостиная напоминала скорее мусорную свалку, чем жилую комнату в доме. По углам были раскиданы хоккейные клюшки и рваные футбольные мячи вперемешку с картонными коробками и пластиковыми пакетами. На полу валялись кастрюли, стены были забрызганы чернилами.

— Так где же они сейчас?

— Спят, наверное, — предположила Джемма, прихлебывая шоколад. — Роджер встает часов в десять. Он идет в Брайерсвилль — шарить по мусорным бакам. А Гордон, Синтия и Крейг совсем не показываются. Они сидят в комнате у Эдны и смотрят телевизор. А Гизела не выходит из своей комнаты, только иногда спускается, когда приносят что-нибудь вкусное. Тогда она забирает коробки к себе в комнату.

— Вот как, — заключила Молли, переглянувшись с Рокки. — Думаю, пора нам разбудить Гизелу и ее компанию. Как ты считаешь?

Дверь в квартиру, где раньше жила мисс Гадкинс, была закрыта. В ответ на стук из-под нее выполз огромный черный таракан. Петулька испуганно принюхалась и уловила еще не выветрившийся запах своей прежней хозяйки. Молли подняла глаза на портрет мисс Гадкинс, висевший на лестничной площадке. Кто-то пририсовал директрисе усы и бороду. Молли постучала еще раз, толкнула дверь — и она открылась. Молли и Рокки переступили порог.

Воздух в квартире был затхлый. Древняя коричневая гостиная казалась даже темнее, чем раньше, тяжелые шторы цвета красного вина были плотно задернуты.

Молли щелкнула выключателем, и гостиную залил тусклый свет покрытых пылью лампочек. Повсюду валялись картонные коробки, пустые банки, папки с бумагами из шкафа мисс Гадкинс. На полу, как осенние листья, шелестели целлофановые пакетики и конфетные обертки.

Из настенных часов выскочила кукушка и прокуковала девять раз.

— Кто здесь? — донесся из спальни сонный голос Гизелы. Осторожно ступая по замусоренному полу, Молли и Рокки пробрались к двери и вошли.

В полумраке они с трудом разглядели Гизелу — та сидела на кровати и жмурилась от неожиданного света. Прикрыв глаза рукой, она недовольно буркнула:

— Прочь отсюда, Джемма. Сюда никому нельзя входить.

— Это не Джемма. Это Молли и Рокки, — ответила гостья.

Глаза Гизелы привыкли к свету, и она убрала руки от лица. Нынешняя Гизела совсем не походила на ту, какой запомнили ее Молли и Рокки всего несколько недель назад. Она стала гораздо толще, побледнела, на лице высыпали прыщи. Вокруг покрасневших глаз темнели синие круги. Обветренные губы покрылись коркой, а в уголках растрескались. Нестриженые волосы липли к голове сальными космами. Взгляд у нее был совершенно безумный, а увидев Молли и Рокки, она и вовсе онемела от изумления. Гизела судорожно вцепилась в подушку.

— Д-д-дрема. Я сплю, и ты мне снишься, — хрипло прошептала она и стукнула себя подушкой по голове.

— Нет, не спишь. Мы вернулись, — ответила Молли. — И пусть это покажется тебе кошмаром, но мы остаемся.

Прежняя Гизела наверняка вскочила бы с кровати и набросилась на Молли с оскорблениями, но Гизела нынешняя лишь жалобно всхлипнула.