— С такой жизненной установкой вы себе еще подружек ищите? — изумлялась облезлая кошка. — Да не будет у вас их никогда.
— Почему же?
— Дружба есть только тогда, когда отдают себя другому. Вы кому что даете?
— Если по твоему судить, у меня должно быть друзей — больше всех в мире — я столько раздаю! — рассмеялась Марьиванна. — Машинами каждый день.
— Себя, души, тепла дружбе надо, а не барахла вашего. Тем более не ваше оно.
— Не мое? Врешь! Мое! Я здесь хозяйка! — кри-чала в истерике Марьиванна. — А они все завиду-ют, зла мне желают. А ты такая же! На моих золо-тых мышек позарилась! — Она гневалась, но гнев ее не страшил пленницу; он шел в другую сторо-ну.
— Ваши мышки золотые? — ахнула Гу.
— Еще какие золотые! — сказала хозяйка. — Я мо-гу запросто пришить тебе дело, связанное с валю-той. По закону оно карается ох как строго!
— Я не знала, — искренне сожалела облезлая кошка. — Поверьте, я не жадная и не злая. Я голод-ная. Мне бы только одну скушать и больше не на-до.
— Одну? А потом еще одну? И еще? Ты что же, думаешь, их у меня для каждой проходимки при-пасено? — настроение Марьиванны менялось как ветер в подворотне.
— Чтоб мне провалиться на этом месте! Одну хотела, — била себя в грудь Гу.
И она рассказала, как попала в особняк, выду-мывая на ходу про свою бездомную жизнь, про лишения и издевательства. Как выручили ее ко-шачьи подвальные посиделки! Сколько она всяких историй наслушалась про сладкую и горькую жизнь — не один год рассказывать хватит, и не та-кой хитрой кошке мозги запудрить можно. Голод обострил чувства, разогнал в голове мысли, и сло-ва неслись из уст облезлой кошки без запинки. Она столько всего наплела, так часто вытирала грязной лапой нос и глаза, что и каменное сердце Марьиванны забилось чуть чаще.
— Где ты свалилась с проводов? — уточнила хо-зяйка, когда Гу закончила рассказ.
— Возле школы.
— Я проверю, — устало пообещала Марьиванна. — Если наврала, берегись — последний день живешь. — И так она спокойно сказала, что облезлая кошка вздрогнула — так же спокойно она и обещание свое выполнит.
На звонок явился Гаврила.
— Посади ее в чулан, — распорядилась хозяйка. — Да покорми как следует мою гостью!
— Зачем ее в чулан? — переспросила Гу. Она со-всем было поверила, что установила с Марьиван-ной добрые отношения и вправе рассчитывать на что-то большее. — Я же хорошая!
— Может тебя в мою спальню проводить? В мою постель уложить? — ехидничала Марьиванна. — Молчишь? Молчи, молчи. Умнее будешь.
А Гаврила ущипнул пленницу и шепнул.
— У нас гостиница так называется.
— Гостиница чуланом или чулан гостиницей?
— Переночуешь, сама узнаешь.
Утром к Марьиванне явился милицейский офи-цер и доложил агентурные сведения.
В числе происшествий за истекшие сутки было: угон трех автомобилей (грузовик и две машины "жигули", оставленные без присмотра хозяевами во дворах; одиннадцать драк и нападений на мир-ных жителей; пожар в подвале дома — мальчишки паклю подожгли, жертв нет; ограбление винного магазина — грабители задержаны на месте престу-пления — отравились вином, один в вытрезвителе, двое в морге; разные мелочи…
Хозяйка слушала в полуха, но когда офицер скороговоркой перечислял мелочи, она насторо-жилась. Есть у нас в мозгу какой-то уголок, кото-рый, как бы мы не были поглощены своими мыс-лями или посторонними делами, никогда не от-влекается, никогда не забывается. Шофер, напри-мер, едет на машине и думает о вчерашней рыбал-ке, или фильм вспоминает, или с пассажиром раз-говаривает. Кажется вам, что он про дорогу со-всем забыл. Но машина в кювет не сваливается и на встречные столбы не налетает. Или книгу чита-ешь, но не читаешь, а просто смотришь в нее. Еще пословица такая есть: мол "смотрит в книгу, а ви-дит…" Ну каждый ее знает. Вот так смотришь, гла-зами по строчкам бегаешь, а толку никакого. А потом вспоминаешь — ого, да я об этом только что читал! Оказывается, это в мозгах у нас часовой такой — он никогда не спит, даже ночью. Так и хо-зяйка, вроде не слушала, а что ей надо услышала.
— Из школы доложили. Кошка упала в машину с макулатурой и уехала в неизвестном направлении. Приметы… Заявление о пропаже не поступало. Значит бездомная.
— По этому факту подготовьте мне подробную информацию, — распорядилась Марьиванна.
— Слушаюсь, — козырнул милицейский офицер.
Марьиванна отпустила его и он ушел заправля-ясь дефицитными товарами.
А хозяйка прикинула так и эдак, поспорила са-ма с собой, позвонила юристу и решила.
— А оставлю-ка я ее у себя. Поди отвыкла от сы-той жизни, намучилась по городским помойкам объедки собирать, в подвалах да подворотнях но-чи коротать. Покормлю, приласкаю — будет еще одна преданная душа. Мне — помощница, Гавриле и гостям — забава.
Кот привел Гу.
— Я беру тебя на работу, — всемилостивейше ос-частливила Марьиванна облезлую кошку. — Бу-дешь есть что захочешь и сколько захочешь, по дому прислуживать и гостей привечать. Что глаза увидят — забудут. Что уши услышат — язык не сболтнет. Понравишься мне, выслужишься, заве-довать складом поставлю — почет и богатство заи-меешь. Хорошенького муженька подыщу, — мель-ком взглянула на Гаврилу. — Узнаю нехорошее — отдам на съедение золотым мышкам. Сбежишь — из-под земли достану! Силу мою скоро узнаешь. А пока прими маленький совет: чтобы глупостей не наделать, поживи у меня недельку. Там и план на будущее наметишь, там и выводы сделаешь. Дого-ворились?
Гу согласилась.
— Гаврила! Возьми машину, отвези ее в баню, в парикмахерскую, к моему портному. Чтоб к вече-ру я ее не узнала! Смотри у меня! Денег не жалей! Как невесту наряди. Как для себя. У меня служить будет! У Марьиванны! У хозяйки жизни!
Вечерами, когда все знакомые и знакомые зна-комых отоваривались с белого и черного ходов, Хозяйка Марьиванна уезжала на очередной бан-кет, а ворота базы крепко запирались, золотые мыши собирались на веранде и рассказывали зна-менитые мышиные истории. Истории эти нельзя было назвать рассказами, потому как мыши дове-ли их до нашего сведения слегка приукрасив, то есть приврав. Но и сказками их не назовешь. Что ни говори, а большая часть в них, увы, правда. И пошли они гулять по свету, эти мышиные рос-сказни.
Кот Гаврила по долгу службы обязан был нести свою вечную вахту при золотых мышках. И, если бы они не переходили иногда границ дозволенно-го, как то — прижигали свечами коту усы или под-паливали шкуру, бросали ему не глядя кости со своего стола или грязные тарелки, от которых шишки на Гаврилиной голове не успевали прохо-дить, — если бы не эти мелочи, кот почитал бы сою жизнь вполне сносной. Но и при таких издержках Гавриле нравилось сидеть в этой домашней обста-новке и слушать, усмехаясь в усы, байки. Чем-то домашним, давно забытым веяло от мышей. Вспоминался старый деревенский дом, где он ро-дился и сделал первые шаги, огород и подполье, где еще ловились маленькие серенькие мышки, забор и крыши, где любил сидеть, разглядывая в полудреме мир через узкие прорези глаз.
И облезлая кошка приобщилась к этим вечер-кам, стала ждать их как праздника, который ока-зывается в тысячу раз прекрасней пустого время-провождения возле чуждого ей телевизора. Каж-дый из нас может вспомнить хотя бы один такой случай, когда вся семья собирается ввечеру в од-ной комнате. У всей дела, но и у всех общее дело — идет неспешная беседа, семейное общение, когда никто голоса не повышает, кто-то вслух прочита-ет, кто-то спросит, а ему спокойно ответят и не-описуемая обстановка тепла и покоя витает вокруг и сближает домашних, делает не просто нужным, а необходимым эти минуты дружеского общения. Если вы сами не припомните таких вечеров, спро-сите родителей — они-то выросли в такой среде, они-то знают и помнят то, что всегда в народе на-шем именовалось такими красивыми, но полуза-бытыми сегодня словами — посиделки и вечерки…
Вечер опускался на землю, опутывая все вокруг покоем и легкой истомой от утомления долгого рабочего дня, зажигал свечи на богато сервиро-ванном столе, и умиротворение, охватившее вас в мягком кресле, поневоле располагало к высоким словам, к прекрасным временам и к чудесным мечтам.
Золотые мыши, утолив голод, пускали шапку по кругу и тянули жребий — кому первую рос-сказнь зачинать.
Россказнь Картофель-Агроновской
Жила я, мышки-подружки, на природе, в кар-тофельном поле. Жизнь, скажу вам, не в пример нонешней — воздух чистейший, закаты — рассветы — залюбуешься! А весело то как! Соберется ввечеру в ботве море мышиное — народу полно — тут тебе и салки, и лапта, и танцы-манцы, и чижик-пыжик, и хороводы. Чего только не напридумывали предки наши! Успевай развлекаться. Ну, в поле жизнь, сами знаете. То в брюхе густо, а чаще пусто. Да только эти вечерние игрища все скрасят. Я вот из прежней жизни их помню хорошо, а голодные дни ни один почему-то не отметился. Верно у нас го-ворят — плохое быстро забудется. А хорошее на то и хорошее, что грех его забывать.
