– Тогда как ты поступишь, Отрава? – спокойно спросил Парус.
– Я пойду за ней!
Эти слова уперлись в стену молчания. Девушка свирепо посмотрела на старика, однако Парус встретил этот взгляд, не дрогнув. Позади нее потрескивал огонь, бросая на лицо старика прыгающие тени.
– Ты сама не знаешь, что говоришь, Отрава, – предостерег Парус, и в его голосе вдруг послышались холодные нотки. – Мир гораздо больше Чайки, и он очень жесток.
– Ну, так и я буду жестокой, – ответила девушка.
– Куда ты пойдешь? И что будешь делать, когда доберешься?
– Я пойду к королю эльфов, – совершенно серьезно сказала Отрава, – попрошу его вернуть мою сестру.
– Ты даже не знаешь, существует ли он на самом деле!
– Но Пугало же существует. И подкидыш тоже. Значит, и король есть.
– А как же твой отец и Мелисса?
– До Мелиссы мне нет никакого дела, – ответила Отрава. – А отец… Я знаю, он будет горевать. Но уж лучше пусть так, чем сделать то, о чем ты говоришь.
– А подкидыш?
Отрава замолчала, пристально глядя на старика.
– Твоему отцу ведь нужно сказать, – сказал Парус. – Это нельзя просто замести под коврик. Ты не можешь скрыть произошедшее от отца. Ему и Мелиссе придется заботиться об этом существе. Если ты уйдешь, отец может потерять не одну дочь, а обеих.
– А может, ты присмотришь за подкидышем? Чтобы никто не узнал? – умоляюще запросила Отрава.
– Ну уж нет! – отмахнулся Парус. – У меня есть дела за пределами Чайки. Я не могу сидеть здесь, привязанный к этому чудовищу.
Отрава снова замолчала, упрямо сжав челюсти": – Ты об этом не подумала, ведь так? – Нет.
– Но все равно пойдешь. – Да.
Парус некоторое время изучал ее лицо. Отрава всегда была своенравной, но чтобы настолько… Он никогда не видел ее такой решительной. Широкая улыбка медленно расплылась по его лицу.
– В тебе действительно говорит голос древнего рода, – произнес он.
– Парус, время дорого. Мне нужно уйти, пока отец не проснулся. Ты поможешь мне или нет?
– Разумеется, помогу. Тебе надо было всего лишь попросить.
Ловец духов вернулся к своей телеге в полдень, закончив утреннюю работу. Он продирался сквозь деревья, спину сетку с железными банками, взвалив на которые бились друг о друга, гремели и бряцали. Не плохая выдалась Ночь блуждающих огней, но и не хорошая. Было полно и других мест, где хорошо ловились болотные духи, но Чайка была его территорией, и ему нравилось, с каким рвением местные жители брались за работу. Некоторые ловцы духов самостоятельно развешивали ловушки и работали от заката до рассвета. От него же требовалось всего лишь поручить все жителям деревни, а утром раздать им за труды жалкие гроши – по медяку за каждого болотного духа. Местные были до ужаса невежественными – они даже не знали, что за пределами Черных болот уже никто не расплачивался медными деньгами. Хотя это и не имело никакого значения: все равно никто из деревенских жителей не собирался покидать дом.
У телеги ловца духов были широкие колеса, обитые гвоздями, и для того, чтоб они лучше катились по грязи, вокруг каждого обернули цепь.
Телега была низенькая, плоская, грязная, но крепкая. А тащил ее крокоящер. Это были единственные тягловые животные, которые могли пере– двигаться по Черным болотам. На своих перепончатых, плоских, как лопаты, лапах, с хвостами как у бобра, они никогда не увязали в грязи, даже когда телега застревала, и могли ее вытянуть. Крокоящеры – это рептилии с темно-зеленой чешуей, пятью лапами, приплюснутой мордой и безразличными желтыми глазами по обеим сторонам головы. Что и говорить, упрямства и медлительности им не занимать, но зато они очень сильные, понятливые и к тому же неприхотливые. В отличие от многих своих «родственников-рептилий, крокоящеры – животные травоядные, они могут переварить любое болотное растение, даже ядовитое.
Прикрикнув на крокоящера, ловец духов отбросил с телеги парусиновый полог и свалил железные банки с их светящимися пленниками к тем, что уже там скопились. Теперь повозка почти наполнилась, чего и следовало ожидать. Ну вот, пора везти на продажу. Ловец духов наморщил нос и вскарабкался на козлы. Какое облегчение– вырваться наконец из этого паршивого захолустья.
И тут он заметил девушку, которая стояла за деревьями неподалеку. У нее было странное выражение лица – какая-то угрюмая задумчивость застыла в больших и сердитых глазах лилового цвета. Ловец духов разгладил свои густые белые усы тыльной стороной ладони и окинул девушку взглядом. На ней было поношенное платье – не платье даже, а скорее простой мешок из тонкой кожи, к которому приделали длинные рукава. Подол выпачкан грязью. На ногах – прочные сапожки, за спиной – тяжелая котомка.
– Ты не можешь поехать со мной, девочка, – произнес ловец духов, угадав ее намерения…
Ведь зачем нужна такая котомка, если не собираешься далеко?
– Я могу заплатить, – ответила та.
– Ха! И чем же?
Девушка подошла к краю телеги и протянула блестящий серебряный соверен'.
– Вот.
– Этим? – поперхнулся ловец духов.
– Мало.
– Этого более чем достаточно, – не моргнув глазом, заявила девушка.
Мужчина нахмурился, и его косматые белые брови сошлись на переносице.
– А где ты взяла серебряный соверен, девочка, не украла ли?
– Не твое дело. Тебе он нужен или нет? Ловец духов подумал с минуту и протянул
руку, но девушка не отдала монету.
– Сначала довези.
– А куда ты собралась? – спросил он, раздражаясь.
Для девчонки в три раза младше его эта особа определенно была чересчур наглой.
– В Крепость, – ответила она медленно, словно пробуя на вкус незнакомое название. Даже просто произносить его вслух было так непривычно, прямо дыхание перехватывало…
– Я и так знаю, – заверила его она и взобралась к нему на козлы.
– Меня зовут Отрава.
– Сама, что ли, выбрала такое имечко?
Это была шутка, но Отрава серьезно ответила: – Да.
Ловец духов опять нахмурился, уже сомневаясь в правильности своего решения.
– Брэм, – в свою очередь, представился он.
– Так местных не называют, – заметила девочка.
– А я и не местный, – ответил он. – Так, говоришь, в Крепость направляешься? Считай, тебе повезло. Я как раз туда.
Отрава кивнула. А куда же еще?
На болотах есть растение, которое не встретишь больше нигде. Это трефовое дерево. Его листья известны своей гибкостью и эластичностью. Ребенком Отрава сорвала один, прибила краешек к дощечке на площадке и стала тянуть за другой, чтобы посмотреть, насколько листра стянется. Она тянула и тянула, поражаясь, как лист становится все тоньше и длиннее пока, наконец, он не порвался и Отрава не шлепнулась с размаху на площадку.
Что-то похожее происходило в тот день с ней самой. Уже через час медленно катившаяся телега ловца духов увезла ее от дома дальше, чем ей когда-либо приходилось забираться. А к тому времени, когда спустился вечер, мир вокруг стал неузнаваем. Отрава чувствовала, как ее связь с Чайкой, подобно листу трефового дерева, становилась все тоньше и тоньше, растягивалась все сильнее, тянула ее назад. Девочка задумалась о том, что больше никогда не увидит Паруса, отца и даже Мелиссу. Она вдруг остро ощутила свое бесконечное, абсолютное одиночество. Если ловец духов вздумает выгнать ее с телеги, у нее нет ни карты, ни малейшего представления, куда идти. Дом остался позади, и в сердце поселилась нежданная гнетущая боль. Отрава и представить не могла, что когда-нибудь ощутит такую тоску.
А потом, когда пришла ночь, связь порвалась. Горе и печаль уступили место волнению, пред– вкушению грядущего. Зная, что пути назад нет, девушка поняла, что путь есть только один– вперед. Неужели теперь она свободна? Разве не об этом она всегда мечтала? Ведь это ее первый шаг по дороге прочь из захудалой деревушки, в мир сказок Паруса!
– Чего это ты так улыбаешься? – спросил Брэм. Он заговорил впервые за много часов.
Отрава, которая и не заметила, как на ее лице расцвела улыбка, пожала плечами:
– А что, нельзя?
– Люди, которые так широко улыбаются, обычно что-то скрывают, – проворчал Брэм.
– Ну, я уж точно, – ответила девочка, улыбнувшись до самых ушей, просто чтобы досадить ему.
На ночлег Брэм остановился у невысокого холмика, где почва была каменистой и удивительно сухой. Верхушка холма была лысой, слов– но деревья не решились взобраться на нее и разбрелись по склонам. Их было достаточно много, чтобы скрыть из виду болота, но росли они врознь и пройти между ними труда не составляло.
– Здесь мы и переночуем, – сказал Брэм, натянув поводья, чтобы животное остановилось.
Крокоящер негромко подал голос, издав горловой звук, похожий одновременно на мурлыканье и на кудахтанье. Очевидно, ящера не обрадовал недостаток съедобной растительности.
Брэм разжег костер на дровах, которые вез с собой. Все это время Отрава тревожно озиралась вокруг. Ей раньше никогда не приходилось спать под открытым небом. Уж слишком много тут всяких ползучих гадов, слишком много опасностей таят болота. Брэм бросил на нее взгляд из-под густых белых бровей, а потом указал на землю палкой, которой тыкал в огонь.
