– Погоди, не нервничай! – сказал я. – Давай по порядку. Ты увидела царапину. Сказала, что играла с кем-то, а Египет... В этот момент кто-то приехал из Египта? Так? Или позвонил оттуда? Вспомни, ведь так все и было!
Взгляд девочки все еще был прикован к ладони.
– Египет... царапина... – бормотала она, не слыша меня. – Что-то острое и загнутое, он бьет... Больно... «Что ты наделал? А ну, брысь!» Брысь?.. Боже! Египет – так зовут моего кота! Рыжего кота... У меня есть кот!
Девочка стиснула руками виски, словно пыталась спасти голову от внезапно нахлынувших воспоминаний. Этот жест уже был мне знаком. Я ждал. Мне было ясно, что плотину прорвало. Произошло невероятное. Сколько раз Утопленник, Русалка и Двуголовик пытались вспомнить, кем они были в той жизни... Бесполезно! А она вспомнила все.
– Я Настя. Настя Чурилова. Я живу в Казани. Мне тринадцать... нет, уже четырнадцать лет... Исполнилось совсем недавно. Я хорошо помню свой день рождения. Мне подарили льняной сарафан и новую клавиатуру для компьютера... Потом помню длинный стол, лампы... Мне прикладывают ко рту маску и велят считать от двадцати назад. Я считаю, но почти сразу начинаю сбиваться... Вижу голубую воронку, она быстро вращается. Меня затягивает... Чей-то голос кричит: «Мы теряем ее! Сердце останавливается! Адреналин! Вкалывай адреналин!»
– А потом?
– Надо мной нависло что-то грозное, бесформенное. Рука без пальцев... Мне страшно, противно. Потом оно исчезает, и я вижу... нет, не вижу... чувствую двух птиц. Они не знают, куда меня нести, и кого-то ругают... Черная птица говорит, что это уже второй такой случай... Еще она говорит про свои перья, на которых не записано мое имя. Белая птица берет меня и несет... Что это за место? Где мы? В каком городе?
Девочка с волосами цвета соломы озадаченно посмотрела на фиолетовые воды залива и нависший над нами мост. Я еще порадовался, что отсюда не виден мой гроб на колесиках. На непривычного человека он производит отталкивающее впечатление. Мне и самому, когда я не был еще завзятым гробайкером, не одну неделю пришлось привыкать к такому средству передвижения.
– Это никакой не город.
Настя недоверчиво сдвинула брови.
– То есть как это не город?
– Это Параллельный Мир. То бесформенное без пальцев, должно быть, Красная Рука. Значит, твоя гибель была преждевременной. Ты вообще должна была остаться в живых.
Я ожидал какой угодно реакции, слез, ужаса, но то, что выдала Настя, меня поразило.
– В Параллельном Мире? Спорим, что мы не в Параллельном Мире! – выпалила она.
– Как это не в Параллельном? – озадачился я, не понимая, что она этим хочет сказать.
Настя обвела взглядом фиолетовую воду залива, ржавую пристань, ветхую баржу Харона, фонари, раскачивающиеся на виселицах. Во взгляде ее появилось недоумение и одновременно ужас. Она поняла, что я не вру, поняла, что случилось с ней.
– Ну и что, пускай даже в Параллельном! Что ты этим хочешь доказать? – упрямо заявила она.
Я понял, что судьба свела меня со спорщицей. Спорщицей уникальной. Феноменальной. Спорщицей, которая спорит с кем угодно и по какому угодно поводу, которая будет противоречить и утверждать противоположное, даже падая с двадцатого этажа. При всем том голос Насти звучал уверенно. Это меня порадовало. Значит, паника уже позади. Девочка взяла себя в руки.
– А ты? Как ты сюда попал? – спросила она.
– Помнишь, черная птица говорила, что это уже второй такой случай?
Настя вздрогнула и пристально взглянула на меня.
– А кто первый? Неужели ты?
Я кивнул.
Одному мальчику подарили черную тетрадь и черную ручку. Ночью мальчику приснилось, что из черной тетради выходит огромное черное чудовище.
– Не пиши в черной тетради черной ручкой слово «Карамора», или я выскочу и задушу тебя! – пробасило чудовище.
Утром мальчик вспомнил сон и, не удержавшись, написал в черной тетради «Карамора», но только не черной, а зеленой ручкой. Тотчас из тетради выскочила крошечная зеленая букашка.
– Ты фто издефаешься? В кого ты меня превратил! – пропищала она.
«Чудовище из тетради»
– Я возьму тебя к нам. Надеюсь, Ягге и Вурдик согласятся быть твоими бабушкой и дедушкой, – сказал я.
– Спорим, не согласятся? – по привычке выпалила Настя. – Зачем это согласятся? С какой стати?
По тому, как она это спросила, я сообразил, что у нее на Земле остались любящие бабушка и дедушка. Возможно, даже в удвоенном комплекте, и все сдували с нее пылинки. Разумеется, девочке непросто будет смириться с тем, что она их лишилась. Мне в этом смысле было легче. Одного своего деда я никогда не видел, а второй с удовольствием променял бы меня на ящик водки, если бы знал кому.
Ожидая ответа, Настя нетерпеливо смотрела на меня.
– Не родными, конечно, но это не важно. Ягге и Вурдик станут тебе даже ближе родных, – заверил ее я.
– Но зачем?
Я развел руками. Точного ответа на этот вопрос я не знал и сам. Мог только предполагать.
– Здесь все держатся вместе. Наверное, для того, чтобы легче было выжить. Каждый день Красная Рука выпускает все больше чудовищ. Некоторые из них выглядят совсем безобидно. Зазеваешься – и отправишься к мертвякам. А мертвяком быть плохо. Очень плохо. А члены одной семьи помогают друг другу. Предупреждают об опасностях. Говорят с тобой. Успокаивают. Понимаешь?
– Кажется, да, – тихо откликнулась Настя. – Люди должны помогать друг другу, чтобы и здесь остаться людьми.
– Примерно то же самое говорит Ягге, хотя она и не человек. Даже близко никогда не была человеком, – признал я.
– А кто?
– Богиня из старого пантеона. Когда-то ей даже жертвы приносили. Телят, голубей, еще чего-то там. Она сама рассказывала.
– И она брала?
– Брала, – кивнул я. – Но не потому, что ей сильно нужны были эти голуби. Просто Ягге говорит, что дорог не подарок, а внимание.
Теперь, когда первое волнение улеглось, я наконец разглядел Настю. Не скажу, что она была красавица, но тем не менее в ней было что-то, чего я не мог выразить, но что мне очень нравилось. Широкоскулая, небольшого роста, с большими удивленными глазами и светлыми, как и волосы, бровями вразлет. Один передний зуб у нее слегка наползал на другой, а у глаза был маленький шрам. И вдобавок она была в очках. Тонких, довольно красивых очках с металлической дужкой, которые, когда она их снимала, оставляли на переносице крошечные продавлинки. Отчего-то я перестал даже сожалеть об утопленном шлеме, хотя и знал, что едва ли мне удастся раздобыть новый.
Мы сидели на краю мола. Когда стала накатывать волна, Настя вскочила и неосторожно наступила мне на пальцы.
– Ой, прости! Я ужасно рассеянная. Со мной вечно всякая ерунда творится, – извинилась она.
– Ничего. У меня еще несколько осталось, – пробурчал я, дуя на пальцы.
Вода залива зарябила. Послышался мелодичный звон. На поверхность медленно всплыла хрустальная куколка, и волны стали прибивать ее к мосту. Не знаю, была ли это та же самая куколка или другая: во всяком случае, никаких следов того, что она была разбита, не осталось.
Настя схватила меня за руку, и я ощутил, какая маленькая и теплая у нее ладонь.
– Уведи меня! Пожалуйста! – взвизгнула она.
– Ладно, пошли, – сказал я снисходительно.
Железная лестница жалобно загудела под нашими ногами. Поднявшись на мост, Настя взвизгнула и, отпрыгнув назад, едва не столкнула меня вниз, в ласковые объятия хрустальной куколки.
– Вот спасибо! Еще бы чуточку посильнее – и в самый раз! – поблагодарил я, в последний миг повисая на поручнях своими ранее отдавленными пальцами.
– Там, там, ты видишь? – Девочка с ужасом обернулась ко мне.
Я вспомнил, что так и не предупредил ее о своем гробульнике. «Пускай привыкает. Гроб на колесиках еще не самое жуткое, что здесь можно встретить», – решил я и со вздохом взялся за лямку. Мне еще предстояло тащить его до заправки.
– Ну вот и готово! Садись! Карета Золушки подана! – подождав, пока заправочный шланг втянется в огромную каменную жабу, я показал Насте на крышку гроба.
– Ты хочешь, чтобы я тудасела? – отшатнулась она.
– Не сомневайся – ты имеешь дело с опытным гробайкером, – заверил ее я.
До сих пор не пойму отчего, но мои слова, кажется, напугали ее еще больше.
Вздохнув, Настя решительно перекинула ногу через крышку гроба и уселась позади меня. Я несколько раз прокрутил заводную рукоятку и добился того, что гроб, зачихав, завелся. Я пришпорил его, ухватился за кисти, и мы тронулись.
Промчавшись мимо пристани, я свернул в город.
В Параллельном Мире был обычный полдень. По дороге одни-одинешеньки бежали Полосатые носки. Из дыры на большом пальце торчал желтый черепаховый ноготь. За Полосатыми носками на черной простыне гнался Шамшурка. На окнах развевались красные занавески. Толстая, с лимонным носом, Зеркалица предлагала бесплатные билетики, заманивая прохожих в комнату кривых зеркал. Насколько мне известно, из этой комнаты еще никто не возвращался. Тротуар наискось пересекали чьи-то расплывчатые следы – похоже, что ночью, выслеживая добычу, здесь крались пластилиновые человечки. Встречаться с ними было опасно: окружат со всех сторон, залепят нос, рот и глаза. На перекрестке, размахивая зеленым костылем, Злюка-Кузюка колотил Студенца.
