— Ветряные флейты? — спросил Хоурайс. — И Смерть уже здесь?
— Флейты начинают звучать, если слышат Смерть, — ответила Сабриэль. — Но флейты теряют свою силу в том случае, если Аборсен оказался у Смерти. Они больше не будут действовать.
— Я не тот, кто проклинает за плохие вести, — сказал Хоурайс, протягивая Сабриэль чашку чая. Девушка сидела на единственном удобном стуле в блиндаже, который был одновременно комнатой полковника. — Но вы сообщили самые плохие новости, какие я слышал за несколько последних лет.
— По крайней мере, я живой посланник… и дружественный, — тихо ответила Сабриэль. Она, в сущности, не думала ни о чем, кроме своего отца. Но теперь стала смотреть на проблему шире. Она вдруг осознала, что он не только ее отец, что он много значит и для других людей. Она представила себе, как он сидит в кресле в ее комнате в Уиверли Колледже, болтая о ее школьных делах, о ситуации в Анселстьерре, о магии Хартии и волшебстве. Она так мало знала о своем отце.
— Сколько времени волшебство Аборсена еще будет действовать? — спросил Хоурайс, прерывая воспоминания Сабриэль. Образ отца, который держит в руках чашку с чаем, разрушился, и реальный горячий чай, выплеснувшийся из эмалированной кружки, обжег пальцы девушки.
— О! Извините меня, я задумалась…
— Сколько времени будет действовать волшебство? — терпеливо повторил полковник. — Когда Смерть вырвется на свободу?
Сабриэль стала вспоминать уроки отца и древние тексты, которые она не уставала повторять. Они назывались «Книга Мертвых», и некоторые части этой книги приводили ее в трепет. На первый взгляд, в книге не было ничего необычного, она была переплетена в зеленую кожу с тусклыми серебряными застежками. Но стоило приглядеться, как можно было увидеть, что и переплет, и застежки покрыты знаками Хартии. Знаками сковывающими и ослепляющими, закрывающими и освобождающими. Только обученный волшебник мог открыть эту книгу. И только истинный маг Хартии мог ее закрыть. Отец всегда привозил эту книгу, когда навещал ее в колледже, но каждый раз увозил ее с собой.
— Это зависит от того… — медленно начала Сабриэль, заставляя себя отвечать объективно, стараясь, чтобы ответу не мешали эмоции. Она постаралась воскресить в памяти страницы, касающиеся ветряных флейт, музыки и естественных звуков, связывающих Смерть.
— Если отец уже мертв, ветряные флейты просто упадут под светом луны в ближайшее полнолуние. Если же он в ловушке перед Девятыми Воротами, то они будут действовать до того полнолуния, когда отец перейдет за Ворота или пока особенно сильный дух не разобьет ослабевшие связи.
— Значит, мы все узнаем по Луне, — сказал Хоурайс. — До полнолуния у нас еще есть четырнадцать дней.
— Возможно, я могла бы снова связать Смерть, — осторожно сказала Сабриэль. — Не могу сказать, что могла бы это сделать точно так, как было. Но я знаю, что надо делать. Однако если отец еще не за Девятыми Воротами, я должна как можно скорее помочь ему. Но прежде, чем я его найду, мне нужно добраться до нашего дома и собрать некоторые вещи, кое-что проверить.
— А ваш дом далеко от Стены? — спросил Хоурайс, и по его лицу было видно, что он что-то высчитывает.
— Я не знаю, — ответила Сабриэль.
— Что?
— Я не знаю. Последний раз я там была, когда мне было четыре года. Думаю, что это место должно было храниться в секрете. У отца было так много врагов, и не только среди мертвых, а и среди мелких волшебников, чародеев Свободной магии, колдунов…
— Похоже, вы не огорчены тем, что не знаете, куда вам идти, — прервал ее полковник. Впервые в его голосе, несмотря на отеческое участие, проскользнуло недоверие.
— Отец научил меня, как вызвать провожатого, который укажет мне путь, — холодно ответила Сабриэль. — Единственное, что я знаю: дорога займет не больше четырех дней.
Хоурайс замолчал, затем кивнул и осторожно поднялся так, чтобы не задеть головой балки низкого потолка блиндажа. Он подошел к металлическому сейфу, с трудом открыл его тяжелую дверцу, вытащил оттуда карту и разложил ее на столе.
— У нас в руках никогда не было подлинных карт Старого Королевства. У вашего отца была такая карта, но только он и понимал, что на ней изображено. Для меня это просто кусок телячьей кожи. Он говорил, что это небольшая магия. Но, очевидно, не такая уж небольшая, если он не мог нас ей научить. Тем не менее перед нами сейчас копия последней версии карты для наших патрулей, поэтому она изображает только лишь десять миль от места перехода. Правила гарнизона строго запрещают продвигаться дальше. Патрули, уходящие дальше, назад не возвращаются. Может быть, они становятся дезертирами, а может быть…
Его тон показал, что с патрулем могло случиться что-то ужасное, но Сабриэль не стала его расспрашивать. Перед ней на столе лежала маленькая часть Старого Королевства, и снова она почувствовала, как ее охватывает возбуждение.
— Обычно мы проходим по Старой северной дороге, — сказал Хоурайс, пробежав пальцами по карте. — Затем патруль поворачивает назад на юго-запад или юго-восток, пока не дойдет до Стены, — и потом следует вдоль Стены.
— Что это означает? — спросила Сабриэль, указывая на черный квадратик на вершине дальних холмов.
— Это Камень Хартии, — ответил полковник. — Теперь уже только его часть. Он раскололся надвое, как будто в него попала молния, это произошло с месяц тому назад. Патруль называет его Расколотый Крест и, по возможности, старается избегать. Настоящее название этого места — холм Баредрин, и камень когда-то был принесен для деревни с тем же названием. Но это было еще до меня. Если деревня и существует, она должна быть гораздо дальше на север, там, куда не ходят наши патрули. Мы никогда не получали донесений о жителях, которые спускались бы оттуда к югу, к Расколотому Кресту. Да и вообще у нас очень мало донесений о людях. Гарнизон Лог раньше докладывал о встречах с народом Старого Королевства: фермерами, торговцами, путешественниками и так далее, но за последние сто лет неожиданные встречи становились все реже, последние двадцать лет стали совсем редкими. Иногда патрулю повезет, и они увидят двух-трех человек. Я имею в виду настоящих людей, а не произведений Свободной магии или Смерти. Этих мы видим слишком часто.
— Я не понимаю, — пробормотала Сабриэль. — Отец рассказывал мне о деревнях и городах Старого Королевства. Я что-то вспоминаю…
— Доклады упоминают названия поселений и городов, расположенных дальше на север, — ответил полковник. — Мы знаем, что люди называют пространство около Стены Бордерлендс. И произносят это без особой симпатии.
Сабриэль ничего не ответила, она смотрела на карту, думая о путешествии, которое ее ожидает. Расколотый Крест будет хорошей точкой отсчета. До него не больше восьми миль, поэтому она сможет еще засветло добежать туда на лыжах, в том случае если скоро отправится в путь или если не будет сильного снегопада по ту сторону Стены. Разбитый Камень Хартии не сулит ничего хорошего, но возле него легче будет найти дорогу к Смерти. Камни Хартии часто вырастают там, где струится Свободная магия, и пересечение потоков Свободной магии обычно является естественным входом в Королевство Смерти. Сабриэль почувствовала трепет, медленно поднимающийся по спине при мысли о том, что придется воспользоваться этим входом, и дрожь передалась ее ладоням, лежащим на карте.
Она глянула вверх и увидела взгляд полковника, заметившего, как дрожат ее длинные бледные пальцы. Усилием воли она заставила руки успокоиться.
— У меня дочка почти вашего возраста, — тихо сказал полковник. — В Корвире, с моей женой. Я бы не дал ей отправиться в Старое Королевство. — Сабриэль спокойно встретила его взгляд.
— Мне всего лишь восемнадцать, — сказала она, прижав руки к груди. — Я впервые побывала в Смерти, когда мне было двенадцать. С Пятыми Воротами я столкнулась в четырнадцать и потом добралась до Девятых Ворот. Когда мне было шестнадцать, я столкнулась с Мордикантом, который бродил около школы. Слабый Мордикант, но все же… Год назад я перевернула последнюю страницу «Книги Мертвых». Я больше не чувствую себя маленькой.
— Приношу свои извинения, — сказал полковник, а затем, будто удивляясь сам себе, добавил: — Я пожелал бы вам той легкости в жизни, которая соответствует вашему юному возрасту. Но я не хотел бы, чтобы вы проявили слабость. Вы выбрали трудную дорогу.
— «А кто кого выбирает: идущий — дорогу или дорога — идущего?» — процитировала Сабриэль слова, перекликающиеся с магией Хартии и обжигающие ее язык. Эти слова были во введении к календарю. Они же были последними словами «Книги Мертвых».
— Я уже когда-то слышал эти слова, — заметил полковник. — Что они означают?
— Не знаю, — ответила Сабриэль.
— В том, как вы это говорите, звучит сила, — медленно добавил полковник. Он приоткрыл рот и глубоко вздохнул, будто знаки Хартии плавали в воздухе. — Если бы я произнес эти слова, они бы остались всего лишь словами.
