– Беги! – отчаянно взмахивая руками, закричала та. – Беги, я сказала!
Малыш остановился, повернулся, пробежал несколько шагов…
– Беги! – страшный крик женщины захлебнулся, ее вздернуло в воздух, она повисла, болтаясь вниз головой…
– Мама! – закричал малыш.
Налитые Алым огнем глазищи твари остановились на нем. Крик малыша смолк, будто ему враз запечатали рот. Небрежным движением, как надоевшую игрушку, чудовище отшвырнуло женщину в сторону. Паукообразная туша взвилась в прыжке. Малыш отчаянно побежал. Тварь оттолкнулась снова… темная паучья тень накрыла мальчишку, он вскинул голову… закричал, видя взлетающее над ним белесое брюхо и светящиеся глазищи на уродливой морде. Малыш успел лишь сжаться в комок, закрывая ручонками голову…
Черно-рыжая тигрица сшибла тварь на лету. Они кубарем покатились по дороге.
Хадамаха бежал к ним.
Паучье тело жутко полыхнуло красным. Жалобно завывая, тигрица отлетела в сторону. Прыжок-прыжок-прыжок… Цепко всаживая лапы в лед, тварь-Содани ухнула на нее сверху, всей своей тушей вдавливая в лед. Щелястая пасть растянулась в ухмылке, а жало на конце хвоста нависло над выпуклым тигриным лбом – словно чудище смаковало удовольствие, упиваясь человеческим ужасом на морде тигрицы.
– Квя! – в алых глазищах промелькнуло изумление, из пасти вырвалось совершенно лягушачье кваканье. С сухим пощелкиванием голова Содани развернулась, выпуклые алые глазищи уставились на медведя, обеими лапами вцепившегося в его задние конечности, а пастью – в белесое червеобразное тело. Пылающий взгляд твари явно заставил мишку нервничать – и он крепче стиснул зубы.
Содани заорал и рванулся. На краткий миг он завис, мотыляясь, как надутый воздухом пузырь. С меча Хакмара прямо в Содани сорвался комок Алого пламени. Распростертая на льду тигрица успела протестующе зареветь…
Поздно. Огонь ударил точно в гладкое белесое брюхо. Вспыхнул вокруг твари… и тут же погас, как втянувшись внутрь. Чудовище начало раздуваться.
Под лапами вцепившегося в Содани медведя вдруг словно оказались два старых древесных ствола – толстенных, твердых, только при этом абсолютно гладких. Когти соскользнули. Челюсти с силой развело в стороны, будто между ними распорку вставили.
Разбухшая туша Содани повисла между конечностями, касаясь ледяного тротуара тугим брюхом. Голову раздуло в стороны, так что выпученные красные глазища как провалились между толстых щек. Выдувшаяся горбом спина поднялась до крыш домов.
– Только не Алым огнем! – крикнул подбежавший Донгар. – Он его впитывает!
– Вижу, – зло процедил Хакмар, запрокидывая голову к возвышающемуся над ними чудовищу. – Похоже, у него и мозги… пропитались.
Словно враз позабыв и о тигрице, и о медведе, тварь побрела по улице. Толстенные ноги подламывались под ней, как воздухом накачанные. Ее мотыляло из стороны в сторону; полностью потеряв ориентацию, чудище завертелось на месте, уперлось носом в фасад ледяного дома, да так и замерло. Плоские блюдца глаз сошлись на неожиданной преграде – и изогнувшийся дугой хвост ударил в ледяную стену.
Мокрые куски выплавленного льда полетели вниз. Изнутри послышались людские крики – обезумевшую тварь это только подстегнуло. Передние конечности вонзились в лед, и Содани принялся выковыривать куски из стены. Набежавший медведь снова вцепился ему в заднюю конечность, вторую с рычанием трепала тигрица, но существо, похоже, этого не чувствовало.
Закусив губу, Донгар решительно поднял колотушку…
– Ай! – сорвавшаяся с руки Аякчан Голубая искра ужалила его в руку.
– На Голубом костре еще больнее будет! – яростно прошипела девчонка. – Куда лезешь со своим камланием – людей вокруг полно! Хочешь себя выдать? Без тебя разберемся!
И она метнула Огненный шар Содани в бок. Тело чудища окуталось пылающей алой пленкой – всплеск Голубого пламени скользнул по ней и отлетел, пробурив глубокую канаву в тротуаре. Аякчан метнула еще один Огненный шар – он получился маленький и жалкий. Окошко под островерхой ледяной крышей распахнулось, и в нем появилось перекошенное от ужаса лицо.
– Помогите, кто-нибудь! Тут дети! Госпожа жрица, помогите! – завидев внизу голубые волосы Аякчан, закричал человек.
– Я стараюсь, – сквозь зубы процедила девчонка… на кончиках ее пальцев замерцали слабенькие искры и погасли. – У меня Огня не осталось! Что ты стоишь, сделай что-нибудь! – требовательно накинулась она на Хакмара.
– Что? Я понятия не имею, что делать! – растерялся мальчишка.
– Да хоть покусай его, вон, как Хадамаха! – рявкнула девчонка. – Ты мужчина или нет?
– Разве мужчины кусаются? – еще растеряннее пробормотал Хакмар, глядя на медведя, увлеченно, но безрезультатно дерущего конечность Содани. – И вообще, что ты мне этого Хадамаху тычешь, он на тебя не смотрит даже!
Хадамаха аж замер на мгновение – он просто чувствовал, как изучающий взгляд девчонки прошелся по его кургузому хвосту. Вот ведьма вредная, тут такое делается, а ей лишь бы Хакмар ее ревновал!
– Надо из него Огонь вытянуть! – неожиданно выпалил Хакмар.
– Из Хадамахи? – опешила Аякчан.
– Да при чем тут опять Хадамаха! Из этого вот – Содани! – Хакмар рванул к ковыряющему стенку чудищу и с разбегу всадил меч ему в зад.
– В-я-я! – тварь присела на задние лапы, едва не вдавив в тротуар всех троих – и Хакмара и медведя с тигрицей. Вокруг воткнутого в белесое тело меча замерцало красное марево. Волна Алого огня вырвалась из-под пробитой шкуры, прокатилась по клинку и через рукоять хлынула в Хакмара. Мальчишка брезгливо поморщился и всадил меч поглубже. Мерцая и переливаясь, Алый огонь полился из тела Содани.
Тварь завизжала снова. Она словно высыхала на глазах – опала вздутая горбом спина, обвисла туго натянутая морда, снова выпучились глазищи… Существо завертелось на месте, пытаясь стряхнуть повисшего на рукояти меча мальчишку.
– Держите его! – прохрипел Хакмар.
Не сговариваясь, медведь и тигрица дружно уперлись лапами в ледяную мостовую, пытаясь остановить чудище. Тварь неистово рванулась, волоча зверей за собой, – когти скребли по льду, оставляя глубокие царапины.
Тварь понеслась по улице. Из зада у нее торчал Хакмаров меч, на лапах болтались медведь и тигрица, а следом со всех ног бежали Хакмар и Аякчан. Позади них, то и дело хватаясь за болтающуюся у пояса колотушку, поспешал Донгар – похоже, Черному отчаянно хотелось вмешаться, но благоразумие пока пересиливало.
Из переулков Содани вывалился на центральную улицу.
Бух! Бух! Бух!
У медведя от ударов об лед мостовой совсем мутилось в голове – ему показалось, что одна из ледяных статуй основателей ожила и спешит на помощь! Из-за памятника выдвинулась высоченная, выше нормального человеческого роста, широкоплечая фигура, похожая на вставший на ноги небольшой утес. На морщинистом, как выветренный ветром и временем камень, лице отразилось изумление, седые усы встали дыбом.
Медведь вдруг выпустил заднюю лапу Содани и меховым клубком прокатился по мостовой. На ноги вскочил покрытый кровью и копотью мальчишка. Повис на руках у седоусого старика.
– Дяденька Богдапки! Помогите… – прохрипел Хадамаха. – Держите… этого…
Если Богдапки сейчас начнет расспрашивать, кого и зачем держать, им всем конец! Но старый игрок лишь мягко отпихнул мальчишку, вытянул здоровенные ручищи… Хадамаха нервно прикусил губу – старику не поймать юркую тварь, еще недавно бывшую самым скоростным игроком!
Но, похоже, лучшие дни Богдапки еще не прошли. Широкие, как гранитные плиты, ладони хлопнули – и брыкающаяся тварь мгновенно оказалась зажатой между ними. Вывернутые конечности отчаянно дергались во все стороны, из распахнутой пасти вырвался сноп Алого огня, окатывая Богдапки с ног до головы. Схлынул… Точно как когда-то на медной площадке под потоком валящегося с неба Рыжего огня, от Кремень-старика только пар пошел. Подскочивший Хакмар обеими руками вцепился в безобразную голову твари и с треском развернул ее к себе.
– Смотри на меня! Смотри! – и его глаза перехватили пылающий алым взгляд. И без того выпученные буркалы твари вылупились еще больше… и две толстые струи Рыжего огня ударили в Хакмара. Вдалеке слышались испуганные крики, но все глушил рокот и треск Пламени. Бушующий Огонь охватил Хакмара, захлестнул Богдапки, и все они скрылись за неистово сверкающей Огненно-рыжей завесой.
Тихо, без единого звука, Пламя вдруг опало. Хакмар стоял, пошатываясь, и вокруг него, постепенно угасая, еще плясали призрачные рыже-золотистые ленты Огня. А между ручищами Богдапки свисал совершенно голый бесчувственный человек.
– Так ведь это же… Содани! – изумленно взирая в запрокинутое заострившееся лицо, охнул старый игрок… и вдруг повел вокруг недобрым взглядом: – Это кто ж такое сделал с ним, а?
