И было в ее голосе столько искреннего, негодующего непонимания, столько праведного гнева, что Ирка даже на мгновение смутилась.
– Вообще-то они пытались вас убить, – напомнил Айт.
– И убью! – выкрикнула киевская ведьма. Бывшая ведьма. – Пусть даже у меня нет дара! Но у меня есть связи! Положение! Я работаю в Министерстве образования, я известна в политических кругах, и я добьюсь… Вас выгонят из школы! В спецзаведение для умственно отсталых! Нет, лучше для малолетних преступников! Вас никогда, никогда не примут ни в один вуз! Я поломаю вам жизнь! – заорала она так, что воронья стая взвилась с ветвей и каркающим колесом закружилась на фоне луны.
– А я еще думала – правильно ли я поступаю, – тихо сказала Танька, и тут Ирка заметила, что в руках подруга сжимает мобилку.
Воздух громко хлопнул, полыхнула вспышка, и над сквером на метле зависла немолодая, но подтянутая женщина в теплом комбинезоне, старинном летном шлеме и таких же очках. Воздух хлопнул снова – и рядом появилась знакомая римская ведьма Серафина. Видно, девушка выскочила прямо с какого-то рождественского маскарада – на ней был наряд диснеевской Белоснежки с высоким стоячим воротником и полощущей на ветру пышной юбкой. Не соответствовало нежному образу только хищное выражение лица.
– Questa К lei, seniora Befana![Это она, сеньора Бефана! (итал.)] – прокричала Серафина, указывая своей немолодой спутнице на Ганну Николаевну.
Ганна вскрикнула и побежала! Римские ведьмы замешкались – всего на одну секунду. Чтобы почтительно, с глубочайшим уважением кивнуть двум местным ведьмам и змею и отдельно – лежащим у их ног собакам. Потом дружно гикнули и погнали метлы в погоню.
Воздух наполнился хлопками, точно разбушевавшиеся дети топтали бесчисленные воздушные шарики. Одна за другой над сквером возникали женщины на метлах – в теплых зимних куртках, элегантных шубках, настоящих эскимосских кухлянках, совсем легоньких блузках и юбках, одна даже в купальнике и широкополой шляпе! Старые и молодые, белые, чернокожие, желтые… Воздух наполнился многоголосой перекличкой:
– Czmycha! Hintreib sie! Fly left![Убегает! (польск.) Гони ее! (немецк.) Залетай слева! (англ.)] – и клинья ведьм со свистом проносились следом за улепетывающей беглянкой.
– Что? – возмущенно окрысилась Танька на Иркин вопросительный взгляд. – Да, я давала слово, что никому не расскажу о ней до конца дуэли – ни так, ни по телефону, ни через Интернет! Но я не давала слова, что не подвешу заархивированный файл на свой телефон и не подключу рассылку сразу, как только дуэль закончится! А что они так быстро примчались… – она кивнула на проносящихся мимо ведьм, – …так, видно, здорово их наша Ганнуся достала! В конце концов – все ведьмы хитры и коварны, почему я должна быть лучше? – она подумала и добавила: – Или хуже?
– Они ее убьют? – в голосе Айта не было ничего, кроме равнодушного любопытства.
Конечно, все они, змеи, холоднокровные!
– Нет, – сказала Ирка, запрокидывая голову и чувствуя, как проносящиеся мимо волны ненависти и неистовой жажды мести касаются ее лица. – Они станут гнать, и гнать, и гнать ее, и даже потом, когда они устанут, она все равно будет бежать – и год, и два, и много-много лет, пока не успокоятся сердца тех, чьих близких она убила!
– И мне ее ничуточки не жалко! – воинственно объявила Танька. – У меня почему-то всегда остается неприязненное чувство к людям, которые упорно норовят прикончить меня и моих друзей, – и она с намеком покосилась на Оксану Тарасовну.
– Я, пожалуй, пойду, – торопливо сказала старшая ведьма. – Мне врач из больницы звонил – Маринка в себя пришла, надо ее проведать. Была рада познакомиться, – она кивнула змею. – Всем счастливого Нового года! – Оксана Тарасовна коротко свистнула – и усыпанная стразами декоративная кочерга спланировала к ней в руки. Она вскочила верхом и взвилась в ночные небеса.
– Я Богдану позвоню – он там наверняка волнуется! – выпалила Танька и торопливо направилась в сторону, оставляя Ирку и Айта одних.
– У тебя… славная подруга, – прерывая неловкое молчание, пробормотал Айт.
– Не жалеешь, что дал ей свою кровь? – кивая на его перевязанную руку, так же смущенно пробормотала Ирка.
– Конечно, жалею – мы же, змеи, все жадные! – немедленно ощетинился Айт. Даже в человеческом облике показалось, что вдоль хребта у него встопорщился острый гребень.
Ну как с таким разговаривать?
– Если бы не ты… я бы… и Танька бы… и Богдан… – кошмар какой, сплошные «бы» – сейчас он решит, что ей и вправду пора в школу для умственно отсталых! – Короче, мы все погибли, а у Ганны все получилось! Спасибо… тебе… большое…
– Большое пожалуйста, – проворчал змей. – Или надо сказать, что из «спасибо» шубы не сошьешь?
– Зачем змею шуба?
– Ну-у… Драгоценности в сокровищнице перетирать. Воротником, – предположил Айт.
Они снова помолчали, старательно глядя в разные стороны.
– Было весело, – наконец вздохнул он.
Ага, это он в точку! «Весело» – как раз то самое слово!
– А может, останешься? – вдруг выпалила Ирка. – Хотя бы ненадолго… Сходим куда-нибудь…
– И ты не будешь подозревать, что я хочу тебя убить? – откликнулся Айт.
Ирка неистово закивала:
– А визу я тебе продлю!
– Неплохо бы… – насмешливо косясь на нее, хмыкнул он. – Но, понимаешь, мне надо домой – до новогоднего бала. А то такое шипение поднимется!
Так. Ясно. Домой. А бал без него прям не состоится. Ящероголовые красавицы заскучают.
– Отлично, – отчеканила Ирка. – Я готова! Только… – она растерялась. – Я совсем не знаю, как тебя отправлять!
Он усмехнулся – совершенно по-змеиному, самыми краешками губ:
– Вернуть гораздо проще, чем вытащить – тебе достаточно только захотеть!
– А если я на самом деле не хочу? – низко опуская голову, неслышно, одними губами шепнула Ирка.
– Чего не хочешь? – поднимая ей голову за подбородок, также тихо спросил Айт.
– Ничего… ничего… – зажмуриваясь, пробормотала Ирка. Еще не хватало, чтоб она плакала из-за… из-за какого-то змея! Чем быстрее он уберется отсюда, тем лучше! – Видеть тебя больше не хочу, вот чего! Проваливай в свое змейство! – рявкнула она и взмахнула рукой.
– Ведьма! – сквозь зубы процедил он.
– Гад! – рыкнула она.
Между темными деревьями точно расстегнулась гигантская «молния» – пространство распалось надвое, в открывшийся провал ударило жаркое полуденное солнце, и свесились толстые зеленые стебли гигантских мясистых цветов. Пахнуло сильным, почти до тошноты сладким ароматом. Поскуливая, любопытный пекинес сунулся к свисающему прямо над снегом громадному ярко-алому венчику. Лепестки дрогнули… и ощетинились двумя рядами мелких, но острых зубов. Пекинес с визгом метнулся Ирке в ноги, цветочный венчик разочарованно клацнул зубами, и меж лепестков, как слюна, скатилась тяжелая капля сока, оставляя в снегу выжженную проплешину.
– Погоди… Погоди! – закричала Ирка, хватая Айта за рукав. – Я… Я уже видела это место! Во сне! Давно, еще в мае, когда только стала ведьмой![См. «Фан-клуб колдовства» (издательство «Эксмо»).] Там была моя бабушка! Та, что умерла!
– Ты поосторожнее со снами! – недобро прошипел в ответ Айт – и в глазах его вытянулся желтый вертикальный зрачок. Руки скорчились, покрываясь чешуей, когтистые лапы схватили Ирку за плечи, дернули к себе… Ирка почувствовала, как теплые губы прижимаются к ее губам. Голова закружилась, в ногах появилась самая настоящая слабость, будто усталость недавней схватки вдруг навалилась на нее.
И тут Айт оттолкнул ее прочь! Грубо, почти с ненавистью. Поглядел бешено – глаза его то по-змеиному желтели, становились вдруг то голубыми, как летнее море, то серыми и холодными, как река зимой. Круто повернулся, врезал кулаком по оскалившемуся хищному цветку и прыгнул в зеленые джунгли.
– Поосторожнее, поняла? – донесся до Ирки его крик – и провал между мирами с треском захлопнулся.
– Может, домой пойдем? – несмело подходя к Ирке сзади, прошептала Танька, но Ирка ее не слышала. Она сидела на взрытом собачьими лапами черно-белом газоне и, обхватив себя руками за коленки, тихо плакала. Собаки, и живые, и колдовские, молчаливым сочувствием жались вокруг, согревая девчонку своими телами. Грустный Цербер запрокинул головы к небесам и горестно, на три глотки взвыл на луну.
29
Новый год как Новый год
– Можно, я не буду эти негритянские блины есть? – с опаской поглядывая на стол, спросил Богдан.
– Нельзя! – категорически отрезала Танька. – На Новый год положено есть мясные пироги и гречневые блины, иначе удачи не будет!
– Ну мясные пироги ладно… – Ирка тоже с опаской поглядела на непривычно темные блины – ее мучили сомнения, что они такие не только от гречневой муки, просто Танька их пережарила. – Я думаю, ничего страшного не случится, если мы поставим еще салаты. И я курицу запекла!
