Как только самолет прибыл на Кейп-Рот, Элли потребовала, чтобы ее отвели к Паку. В сопровождении вооруженного охранника она отправилась в комнату, где поселили обезьянку. Однако она оказалась далеко не первым посетителем, который пришел навестить Пака, и далеко не тем, кого хотела видеть сама Элли. Перед застекленной дверью стоял Мэл Горман — он размахивал бананом, пытаясь привлечь обезьянку. Но Пак забился в угол и, повернувшись спиной к двери, не обращал внимания на маячившую за стеклом фигуру старика.
— Избалованное животное, — буркнул Горман. — Если хочешь, корми его сама, — добавил он, отдавая банан Элли.
— Он не хочет есть, — грубо ответила Элли. — И напуган. Интересно, как бы вы себя чувствовали, если бы вас без всяких объяснений вдруг схватили, затолкали в клетку, привезли в незнакомое место и заперли в пустой комнате?
— Но эта комната намного больше той, которая была у него на «Снежной королеве», — словно бы оправдываясь, заметил Горман. — Чего этой обезьяне не хватает? Многие люди были бы счастливы, будь у них такое жилище.
— Возможно, ему не хватает общения. Если бы рядом были те, кого он любит, Пак чувствовал бы себя намного счастливее.
— О, пожалуйста, не начинай, — Горман устало закатил глаза. — У меня еще масса дел. Я просто зашел посмотреть, как ты устроилась.
— Ах, как мило с вашей стороны, — усмехнулась Элли.
Она открыла дверь и вошла в комнату. Капуцин прыгнул хозяйке на руки и прижался к ней всем телом.
— Привет, — ласково прошептала Элли, поглаживая хохолок на голове обезьянки.
Она обвела глазами новое жилище своего любимца. Комната действительно оказалась намного просторнее старой и гораздо лучше приспособленной для игр — пластмассовое дерево стояло в углу, его ветки тянулись вдоль стены и упирались в потолок; середина комнаты оставалась свободной, так что теперь, играя с Паком, Элли не придется ползать под ветками дерева. Она достала из кармана печенье, покрытое шоколадной глазурью, и протянула его Паку; затем скинула с плеча сумку, в которой лежали небольшие пластмассовые кубики с нарисованными на них буквами, и рассыпала их по полу. Горман сидел в коридоре, наблюдая через стеклянную дверь за игрой Элли и обезьяны. Охранник с пистолетом стоял у него за спиной.
— Не обращай на них внимания, — шепнула Элли Паку, усаживаясь вместе с ним на пол.
Элли очень хотелось задать Горману один-единственный вопрос, который в данный момент интересовал ее больше всего на свете и тяжким грузом давил ей на сердце. Мика находится на Кейп-Роте! Элли чувствовала близкое присутствие брата и хотела знать, зачем его привезли сюда, но в то же время боялась услышать ответ. Беспокойство Элли передалось Паку. Капуцин нерешительно откусил кусочек печенья и отложил его в сторону, и столь необычное поведение обезьянки усилило тревогу Элли. Нет, она должна спросить Гормана о Мике. Если не ради собственного спокойствия, то хотя бы ради Пака.
— Мой брат находится здесь, — тихо произнесла Элли.
— Да, — после короткой паузы ответил Горман.
— Я могу повидаться с ним? — спросила Элли, ее глаза наполнились слезами.
— Нет, — сказал Горман. — Он сейчас занят.
— Занят? Интересно, чем? И вообще, зачем его привезли сюда?
— Черт подери! — сердито воскликнул Горман. — С какой стати ты допрашиваешь меня? Или ты до сих пор не поняла, что меня лучше не злить? Мой тебе совет — заткнись и занимайся со своей обезьяной!
Элли поднялась на ноги и медленно подошла к двери.
— Я хочу знать, что вы намерены делать с моим братом, — повторила она, в упор глядя на Гормана через стекло. Черные глаза Элли вспыхнули недобрым огнем.
— Нет, — упрямо качнул головой Горман. Ему стоило немалых усилий заставить себя спокойно сидеть на стуле под прицелом горящих глаз Элли. — Не стоит давить на меня, Элли. Или ты горько пожалеешь об этом.
Элли охватило непреодолимое желание прикончить Гормана, расплавить до последней косточки его старое иссохшее тело. Пронзительный вой, свист и рев пламени у нее в голове стремительно нарастали — точно пожар, расползающийся по выжженной солнцем степи. Второй раз в жизни она смотрела на Гормана таким взглядом, однако на этот раз Элли прекрасно знала, насколько легко она могла бы испепелить старика. Но позади Гормана стоял человек с пистолетом, пальцы охранника лежали на спусковом крючке. Элли также знала, что он без малейших колебаний пристрелит ее или, что еще хуже, Пака. Кроме того, Элли не хотела никого убивать, даже такое злобное чудовище, как Мэл Горман. Элли отвернулась, прикрыла глаза и сделала несколько глубоких вдохов. Постепенно рев пламени в голове стих. Элли успокоилась и, вернувшись к Паку, уселась около него на пол.
— Давай, Пак, поиграем с тобой в слова, — сказала она обезьянке.
Капуцин сидел на корточках и с выжидательным любопытством поглядывал на рассыпанные по полу пластмассовые квадратики. Это была его любимая игра. Элли перемешала кубики и разложила их так, чтобы Пак видел нарисованные на них крупные черные буквы. Элли сделала глубокий вдох, и Пак заглянул в лицо хозяйке, нетерпеливо хмуря свои смешные лохматые брови. Элли сосредоточилась и мысленно представила букву «Г». Мгновение спустя Пак протянул свою черную лапку, подхватил кубик, на котором была изображена буква «Г», и отложил его в сторону. Затем он вскинул глаза на Элли, ожидая одобрения хозяйки.
— Правильно. Умница, — улыбнулась Элли.
Она снова сосредоточилась. Капуцин окинул глазами разбросанные по полу кубики и уверенно потянулся за следующим — буква «Р». Горман с интересом и одновременно удивлением наблюдал за игрой Элли и Пака. Его ученые уже больше года вели этот эксперимент, но так до сих пор и не поняли, каким образом девочке удается общаться с обезьяной. Буквы складывались в слова, слова — в предложения, которые широким полукругом ложились перед Элли. Пак работал с увлечением — он хватал кубики и, радостно повизгивая, бегал взад вперед, выкладывая одно слово за другим. Элли молча сидела посреди комнаты, скрестив ноги и опираясь ладонями о колени; она горящим взглядом смотрела в одну точку.
Когда Элли и Пак закончили работу, Горман поднялся со стула и прочел то, что они выложили на полу комнаты.
Грозные окрики взрослых — детям веселый свист.
Так они подзывают оленя, бредя сквозь заснеженный лес.
«Я родился во тьме», — так сказал человек, прорастая зеленой листвой.
«Я родился во тьме», — так сказал он.
— Что это? — резко спросил Горман.
Четверостишие показалось ему знакомым, но Горман никак не мог вспомнить, где видел его раньше. От этого ему становилось не по себе, по спине пополз неприятный холодок.
— Просто отрывок из стихотворения, — Внезапный гнев Гормана напугал Элли, — Из книги, которую вы мне дали.
— Я дал тебе книгу?
— Да. После того как мне сняли повязку.
Горман на мгновение задумался.
— Ах, да, — пробормотал он. — Помню. Я дал тебе книгу.
Горман развернулся и зашагал прочь по длинному белому коридору. Элли смотрела ему вслед, с ужасом понимая, что судьба ее брата находится в руках этого страшного человека.
После целого дня экспериментов, в течение которого участникам соревнования пришлось двигать при помощи взгляда различные предметы, а наблюдавшие за ними ученые все время что-то строчили в своих блокнотах, КОРД решил устроить детям небольшой сюрприз — показать северное сияние. Ночь выдалась тихая и безоблачная, редкое явление для этих широт. Участников соревнования привели в просторный зал, расположенный на верхнем этаже форта; одна из стен зала была стеклянной, и через нее открывался великолепный вид на Северное море. На длинном столе, накрытом белой скатертью, выставили тарелки с едой; однако, кроме Рубена, почти никто не притронулся к угощению. После прибытия на Кейп-Рот Элли и Пака дети чувствовали себя подавленными, их не покидало ощущение тревожного ожидания; казалось, этот огромный мрачный форт с множеством пустых комнат постепенно заполнялся страхом и болью.
Огни северного сияния были похожи на колышущееся в черном небе шелковое полотнище, оно сверкало и переливалось всеми цветами радуги. Мика вспомнил маму: однажды вечером они все втроем сидели на пляже и смотрели на искусственное море и звезды; легкий морской бриз играл складками нового шелкового сари Аши. Мика смотрел на северное сияние и не мог поверить, что на самом деле видит и эти шелковые огни, и бегущую по волнам яркую лунную дорожку. Грань между сном и реальностью в сознании Мики давно утратила четкость, однако сейчас ему казалось, что она исчезла вовсе. Элли находилась где-то совсем рядом. Мика чувствовал близкое дыхание сестры, слышал стук ее сердца, но не мог дотянуться до нее рукой, словно заблудившийся в пустыне путник, который видит появившийся вдали оазис, но понимает, что у него не осталось сил, чтобы дойти до него.
