Мальчикам принесли по стакану воды. Когда Мика взглянул на своего противника, он увидел в блеклых глазах Снайта неподдельную ненависть — казалось, Рубен готов убить его.
«Он псих, — промелькнуло в голове у Мики. — Будь его воля, он и вправду прикончил бы меня».
Неожиданно Мика подумал, что желание Рубена напакостить ему может помешать отыскать Элли. От этой мысли Мику бросило в жар, неприязнь к Рубену сделалась еще больше.
— Ну что же, — мужчина потер руки, — попробуем еще раз?
На этот раз у них получилось — шар оторвался от стола и начал перекатываться по воздуху между ними.
— Молодцы, — похвалил мужчина, — Не отпускайте его. Постарайтесь удержать шар в воздухе в течение минуты… Отлично. А теперь я хочу, чтобы вы одновременно оттолкнули его от себя. Мика толкает в сторону Рубена, Рубен — на Мику. Посмотрим, кто из вас сильнее.
Шар перестал кататься по воздуху. Он завис на одном месте и начал дергаться из стороны в сторону, пока Мика и Рубен пытались одновременно оттолкнуть его от себя. Мика с удивлением отметил, насколько легко ему стало удерживать шар после того, как неприязнь к Рубену переросла в настоящую ненависть. Он отчетливо слышал странный звук, словно в голове у него пощелкивают разгорающиеся угли. Все тело Мики вдруг налилось силой. Он чувствовал в себе ярость бушующего океана и твердость гранитного утеса — вроде тех, что поднимались над водой вдоль побережья Кейп-Рота. Висящий между ними шар задрожал. Мика мысленно ударил по нему, вложив в этот удар всю силу своей ненависти. Пощелкивание разгорающихся углей в голове Мики сменилось ревом вырвавшегося на свободу пламени, однако сопротивление Рубена было не менее сильным. После тридцати секунд напряженной борьбы произошло то, чего ни тот ни другой не ожидал. Шар начал плавиться: совершенно потеряв свою форму, он превратился в комок красной пластмассы, а затем из него повалил дым и посыпались искры. Но мальчики продолжали сверлить шар глазами, ни один не хотел уступать. Вскоре комната наполнилась едким черным дымом.
— Прекратите! — закричал мужчина. Но ни Мика, ни Рубен не могли отвести глаз: их взгляды точно приклеились к дымящемуся шару.
— ПРЕКРАТИТЕ НЕМЕДЛЕННО! — Мужчина изо всех сил грохнул кулаком по столу.
Мика отвел глаза. Кусок искореженной пластмассы упал на стол, и тот задымился. Сработала пожарная сигнализация.
— Вон! Вон из комнаты, — замахал руками мужчина. — Подождите в коридоре!
Задыхаясь и кашляя, Мика выскочил в коридор и направился к стоявшим вдоль стены стульям. Но, прежде чем он успел опуститься на стул, сзади на него обрушился сокрушительный удар. Мика не удержался на ногах и во весь рост растянулся на полу. Обернувшись, он увидел Рубена. Тот стоял над Микой, уперев руки в бока, и злобно усмехался.
— Эй, ты, придурок, тебе все равно никогда не удастся одолеть меня.
— Хочешь поспорить? — глядя на Рубена снизу вверх, спросил Мика.
— Хочу, — расхохотался Рубен. — А знаешь, почему ты проиграешь?
— Надеюсь, ты объяснишь мне.
— Потому что ты слабый, — выпалил Рубен.
— Нет, я не слабый, — возразил Мика.
— Слабый, слабый, — повторил Рубен, наклонив к Мике искаженное злобой лицо. — Ты уже побежден, Мика. Я вижу тебя насквозь — твою неуверенность, твои сомнения, твой страх; я носом чувствую запах твоего страха. Да, я мутант, но от моей мутации есть польза, не то что от твоей, урод, грязная лягушачья лапа. Любовь к сестре сожрала всю твою силу, вместо крови в твоих жилах текут слезы.
— Так ты мутант! — в бешенстве вскричал Мика. — Ах ты подонок! Бедная Лара, и Роланд, и Карлос! Сколько лет ты издевался над ними, а сам, оказывается, точно такой же мутант! Я ненавижу тебя. Ты чувствуешь своим поганым носом запах моей ненависти? А Одри? Она презирает тебя. Ее презрение ты тоже чуешь? А ее жалость? Она считает тебя жалким придурком, жирным мерзким уродом!
В глубине души Мика понимал, что с его стороны это чистое безумие — так оскорблять Рубена, но он уже перешел ту грань, за которой разум уступает место эмоциям. Рев пламени в голове Мики заглушал даже звук его собственного голоса. Он видел вздувшиеся жилы на шее Рубена, его оскаленные зубы и сжатые кулаки; гнев соперника доставлял ему странное удовольствие. Рубен приподнял ногу, собираясь с размаху опустить ее на грудь Мики, но Мика успел откатиться в сторону. Тогда Рубен всем телом бросился на него, норовя ударить кулаком в лицо. Они превратились в клубок перепутанных рук и ног, и несколько секунд Мика и Рубен катались по полу, словно два сцепившихся пса. Мике показалось, что мир вокруг него погрузился в кроваво-красный туман, как будто ненависть в буквальном смысле слова застилала ему глаза. Он изо всех сил заехал Рубену кулаком по физиономии — удар пришелся по носу, кровь закапала на лицо Мики. Рубен зарычал, вцепился ему в горло и начал душить. Мика согнул ногу и резко ударил его коленом в живот, надеясь несколько охладить пыл противника, но тот продолжал сжимать пальцы на горле Мики. Железная хватка Рубена становилась все крепче. Мика захрипел, красный туман сменился радужными кругами, голова закружилась; Мику охватила паника. Он врезал Рубену кулаком по уху и попытался перекатиться на бок. Напрасно. Тяжелое тело Рубена придавило его к полу. Волна парализующего страха захлестнула Мику, он слышал захлебывающийся плачем голос мамы и крик Элли; страх превратился в настоящий ужас. Он забился в объятиях Рубена с яростью и отчаянием попавшего в ловушку зверя. В какой-то момент глаза мальчиков встретились. Мика сам толком не понял, что произошло, — тот огонь, который бушевал у него внутри, вдруг вырвался наружу. Рубен пронзительно вскрикнул, как если бы Мика и в самом деле ударил его в глаз, и, разжав пальцы, рухнул на пол. В конце коридора послышался топот бегущих ног. Мика с трудом сел и зашелся в надрывном кашле.
— Ты в порядке? — Один из прибежавших на шум охранников протянул Мике руку и рывком поднял его на ноги.
— Эй, ты, псих, — прохрипел Мика, глядя сверху вниз на валяющегося на полу Рубена. — Лучше держись от меня подальше, если не хочешь неприятностей!
— Это у тебя будут неприятности, — прошипел Рубен, стараясь не смотреть в глаза Мике. — Изображаешь из себя супермена? Думаешь, после того, что ты сейчас сделал, я наложу в штаны? Напрасно.
Мика увидел чуть дальше по коридору дверь в туалет.
— Я хочу умыться, — сказал он, обращаясь к охраннику. Лицо и руки Мики были перепачканы кровью Рубена.
— Хорошо, иди. Только недолго.
Мика, пошатываясь, двинулся по коридору. Дыхание со свистом вырывалось у него из груди, и рев бушующего пламени все еще преследовал Мику, словно крадущийся по пятам зверь, который выжидает удобного момента, чтобы броситься на свою жертву. Мика тщательно вымыл руки и несколько раз плеснул холодной водой себе на лицо, пытаясь успокоиться. Он прекрасно понимал, что сам создал этого зверя — огнедышащее чудовище, порожденное его собственным гневом и ненавистью. Мика обернулся и увидел Авен. Собака пугливо жалась к стене в дальнем углу комнаты; она прижимала уши и нервно постукивала хвостом по кафелю.
— Иди сюда, — мягко позвал Мика. Он присел на корточки и вытянул вперед руку. Но собака поджала хвост и попятилась, стараясь не смотреть на Мику; он видел лишь голубоватые белки испуганных собачьих глаз, — Ну же, Авен, иди ко мне, — умоляющим голосом произнес Мика. Он сделал шаг вперед, но собака поспешно развернулась и скрылась в стене. Мика прижался лбом к холодному кафелю и заплакал от обиды и горечи.
Едкий дым и запах горелой пластмассы постепенно рассеялись, охранник принес новый шар, и полчаса спустя мальчики снова сидели напротив друг друга. Мика старательно делал вид, что ничего не произошло, хотя это было не так-то просто: посредине стола зияла большая дыра, которую прожег расплавившийся шар, а напротив сидел Рубен, который сверлил Мику кровожадным взглядом голодного людоеда.
«Ради Элли, — напомнил себе Мика. Он на секунду прикрыл глаза и глубоко вдохнул. — Я делаю это ради Элли».
ГЛАВА 39
Грозные окрики взрослых — детям веселый свист
Последний раз, когда Пак покинул борт «Снежной королевы», он вместе с Элли побывал в авиакатастрофе и чуть не утонул в Темзе; затем провел несколько часов в закрытом гробу, пока их везли обратно на станцию, и в конце концов оказался в полном одиночестве в комнате, где ему приходилось довольствоваться пластмассовым деревом и редкими визитами Элли. Само собой, у обезьянки остались самые неприятные воспоминания об этом путешествии; поэтому, вновь оказавшись на борту самолета, Пак пришел в страшное волнение. Он всю дорогу метался по своей клетке и возмущенно визжал; вдобавок ко всему клетку поместили в грузовой отсек, и их снова разлучили с Элли.
