добра!
Мартин заметно нервничал. А может, просто не хотел, чтобы полиция топталась сапожищами по его заповедному кабинету.
– В чем дело? – прямо спросила Дийна.
Он замялся:
– Ну, понимаешь…
Оказалось, что алагато нельзя держать в качестве домашних питомцев, так как они считались опасными животными.
– Его можно держать только в специальном вольере, – насупился Мартин, – а Баррига такие штуки терпеть не может! Его сразу тошнит, и потом он неделю отходит от стресса. Ты же знаешь, что он совершенно безвредный! Пусть у тебя посидит, чтобы инспектору на глаза не попался!
Баррига трогательно хлопал глазками, в то время как его задняя лапа украдкой тянулась к стаканчику с карандашами. «Безвредный он, как же!» – подумала Дийна, но сейчас было не до споров. Кроме того, они все уже привыкли считать алагато членом своей маленькой «семьи», кем-то вроде шкодливого младшего братишки.
– Ладно, так и быть, давай его сюда!
Она протянула руки. Баррига тут же состроил умильную морду, не забыв обнюхать ее карманы на предмет каких-нибудь лакомств.
Мартин, повеселев, отсалютовал ей и исчез. Дийна посадила алагато на стол, где его чрезвычайно заинтересовала пишущая машинка. Сама же она принялась разбирать документы. Инспектор зачем-то заставил Гонсалеса показать ему все работы последних дней, будто надеялся среди вороха наукообразной информации выудить причины исчезновения Эстер Солано. При желании Дийна могла бы завалить его бумагами с ног до головы. Их кафедра скармливала деканату целую кучу документов, унылых, как заросший дроком пустырь, и таких же бессодержательных, хоть и перегруженных умными словами.
Снова разложив их по папкам, она открыла шкаф, где внезапно обнаружила на полке Барригу. И когда только успел, паршивец?!
– Сюда нельзя! – строго сказала она, вытаскивая его за шкирку. Ровно через четыре минуты Баррига опять был в шкафу. Шуршание бумаг, запах картона и блестящие скоросшиватели его просто заворожили.
Дийна снова терпеливо отправила его на пол. Баррига, влюбленно обойдя шкаф со всех сторон, вытащил откуда-то старую программку уличного концерта из тех, что часто давали в Оротаве. Бог знает, сколько времени она провалялась за шкафом! Дийна хотела и ее отобрать для порядка, но потом махнула рукой. Вряд ли это старье кому-то понадобится, а погоня за Барригой по всему кабинету не входила в число ее любимых развлечений. Пусть займет чем-нибудь свои загребущие лапы, лишь бы не трогал действительно важные вещи!
«Старая программка – это ерунда. Вот отчеты и планы НИР – другое дело! За одну такую бумажку Кобра убьет!»
Переложив свои папки повыше, она решила подождать, пока полиция уберется из замка, отнести Барригу домой, а потом уже спокойно закончить уборку.
Вечером на полигоне было пустынно и тихо, только где-то в кустах слышалась перекличка птиц. Дийна присела на камень, откуда обычно наблюдала за своими «учениками». Сегодня в воздухе не мелькало ни одного паруса – происшествие с доньей Эстер всех выбило из колеи.
Новость до сих пор не укладывалась у нее в голове. Предположим, на Эстер действительно кто-то напал… Одна мысль об этом заставила Дийну поежиться. Как вообще полицейские ухитряются распутывать преступления, абстрагируясь от картин жестокости и страданий? У нее бы точно не получилось. Ладно, попробуем рассуждать логически…
Где преступник мог напасть на Эстер? Ведь она почти не покидала Кастильо, а попасть сюда чужаку было невозможно. Может быть, она пошла на почту, чтобы отправить письмо родственникам, раз уж передумала к ним приезжать (хотя проще было послать кого-нибудь из студентов), и тогда ее следы нужно искать в Оротаве. Или же…
Или же убийцей был один из живущих в замке. Скверный, но, к сожалению, более чем вероятный вариант.
Дийна задумалась, глядя на бегущие по небу проблески флайра, вспыхивающие то там, то здесь. Донья Эстер не раз пыталась передать ей свой опыт, научить ее обращаться с флайром: «Если хочешь позвать его – прислушайся сначала к себе. Сосредоточься». Дийна этого никогда не умела. Все воланте, если хотели остаться в живых, привыкали мыслить и действовать быстро, быть всегда «на шаг впереди паруса». В полете приходилось постоянно оценивать обстановку, то есть учитывать кучу факторов плюс их вероятные изменения. На «прислушивание к себе» уже не оставалось ресурсов.
Но сейчас она позволила себе поддаться грусти. Слишком острым было чувство потери и слишком слабой была надежда, что донья Эстер не сегодня-завтра вернется как ни в чем не бывало. Зажмурившись, Дийна горячо попросила все ветра Архипелага, чтобы они помогли Эстер, если та еще жива. А когда открыла глаза – вокруг нее колыхалось марево из переливчатых потоков флайра. Она ахнула.
«Как это у меня получилось?!»
Нежно светящиеся пряди под ее ладонями были теплыми. Флайр, казалось, выражал удивление, что сегодня она явилась без лодки. Дийна подбросила в воздух сухую ветку, и потоки флайра закружили ее, поднимая все выше. Сидя на камне, она любовалась этой игрой, пока волшебный свет вновь не рассеялся. Потом медленно побрела к флигелю.
Здесь ее ожидало еще одно потрясение в лице инспектора Агудо, подстерегавшего ее на крыльце.
– У меня есть еще несколько вопросов, – объяснил он свой поздний визит.
«Надеюсь, у Мартина хватит ума спрятать Барригу подальше!» – успела подумать Дийна.
Появление инспектора вызвало легкий переполох. Мартина дома не оказалось. Сеньора Агудо церемонно пригласили в гостиную, и тут сбылись худшие опасения Дийны, когда наверху она заметила любопытный алагатовский нос, торчавший сквозь балясины лестницы.
– Присаживайтесь, пожалуйста, – не растерялся Альваро, пододвинув инспектору стул спинкой к лестнице.
От чая инспектор отказался, решив поскорее покончить с вопросами.
– Вам не кажется, что в последнее время доктор Солано была чем-то расстроена? – спросил он у Дийны. – Она не казалась подавленной?
– Вовсе нет!
– Полагаю, что ее слепота доставляла ей много страданий.
Дийна рассердилась. К чему он клонит?
– Донья Эстер никогда не была малодушной! – заявила она. – Если вы считаете, что она могла что-то сделать с собой, потому что не хотела больше терпеть… нет, это полная чушь!
– У нее часто бывали посетители? Можете кого-нибудь вспомнить?
Пока Дийна вспоминала имена тьюторов и студентов, которых угораздило заглянуть к ним на кафедру в течение последних недель, Саина все-таки принесла поднос с чаем. Инспектор вынужденно отвлекся.
Как это, оказывается, неловко, когда тебя допрашивают! Дийна всегда полагала, что у нее хорошая память. Однако под тяжелым, будто каменная плита, взглядом инспектора все прошедшие дни словно стирались. Она
