— А они выросли за год, — предположил Аркаша.
Вечером за ужином на веранде домика Светланы только и разговоров было, что о дикаре.
— Он в самом деле красивый? — спросила Наташа, близняшка Машеньки, но куда более легкомысленная.
— Может, и красивый, — ответила Машенька. — Только мне он не понравился.
И в этот момент раздался голос:
— Почему же не понравился? Обычно я нравлюсь женщинам и детям. Потому что я добрый и веселый.
Из синих сумеречных кустов, усыпанных разноцветными светлячками, вышел дикарь и поднялся на веранду.
— Я решил воспользоваться приглашением любезной девочки, с которой познакомился сегодня.
Дикарь вежливо поклонился Наташе, которая сидела к нему ближе всех, а Наташа широко открыла глаза и сказала невинно:
— Простите, я вас вижу первый раз в жизни.
Что было истинной правдой.
Дикарь был в той же оленьей куртке, синих кожаных штанах с бахромой сбоку, как у древних индейцев, и в сапогах со шпорами. Волосы он перехватил тонкой золотой ленточкой, на которую садились ночные бабочки, полагая, что это цветок. У дикаря были большие, светлые, добрые глаза в черных ресницах, короткий, чуть вздернутый нос и подбородок с ямочкой. Совершенно очаровательный дикарь, подумала Алиса, но вслух говорить этого не стала.
— Зачем же так меня обижать? — сказал дикарь сокрушенно. — Я же не нарочно вас утопил.
Тут он увидел Машеньку, понял, что ошибся, широко улыбнулся и сказал:
— Прошу прощения, я не подумал, что сюда привозят близнецов. Так вы меня не прогоните? У меня кончился чай, а без чая цивилизованному дикарю просто невыносимо. Кроме того, мне сегодня скучно.
И, не ожидая приглашения, дикарь уселся на свободный стул.
— Здравствуйте, — сказала Светлана. — Значит, это вы сегодня испортили день нашей Машеньке?
Может, такое начало разговора было не очень вежливым, но Светлана, как известно, человек прямой.
— Ах! — воскликнул дикарь, глядя в упор на Светлану. — Сплошные чудеса! Я оказался гостем прекрасной женщины. А это все ваши дети?
— Это мои друзья, — сказала Светлана. — А кто вы?
Дикарь улыбнулся, но ничего не ответил.
Алиса спросила:
— Вам покрепче?
— Как можно крепче, — сказал дикарь. — Обожаю все крепкое. Меня самого природа не обидела силой и ловкостью. Передайте сахар.
Дикарь подвинул к себе сахарницу и насыпал в чашку ложек пять сахару.
— Ну вот, — сказал он, отпив глоток и расплывшись от счастья. — Лучше чая, чем здесь, я в жизни не пил. Клянусь Черной туманностью.
Вдруг Аркаша вскочил, чуть не опрокинув стол.
— Я же говорил, а мне не верили!
Дрожащим пальцем он показывал на освещенную площадку перед верандой — там медленно шла задняя половина собаки с пушистым хвостом. Правда, остальные опоздали обернуться и увидели только, как чей-то хвост исчезает в кустах.
— Я клянусь, что у нее нет головы! — воскликнул Аркашка.
— Все ты придумываешь, — сказал Пашка. — Чем же она ест?
— Лучше здесь ничему не удивляться, — сказал дикарь. — Иначе окажешься в дураках. Я сегодня рыбу в озере ловил. Сварил- горькая, в рот не возьмешь. Представляете мое разочарование? Пришлось обедать консервами.
— Кстати, — Светлана проявила настойчивость, — вы так и не рассказали нам, как сюда попали.
— Как я сюда попал? — дикарь протянул Алисе чашку и попросил:- Пожалуйста, ещё одну, покрепче. Как я сюда попал? Так же, как и вы, на космическом корабле. Я приехал сюда в поисках дикого уголка. Скоро в Галактике не останется места, чтобы любитель природы мог отдохнуть спокойно.
— А где вы живете? — спросила Светлана.
— В лесу. Мне ничего не нужно. Рюкзак, палатку, одеяло и надувную подушку. Вот и все. А не будет одеяла, проживу и без него. Я иду по лесам и полям. Где мне нравится, останавливаюсь и живу, пока не надоест…
— Но разве вам не сказали, что здесь нельзя ловить рыбу и охотиться? Это же заповедник.
— Я не варвар, — сказал дикарь. — Я просто естественный человек. Я беру у природы лишь то, что нужно мне для пропитания. Я не граблю, а прошу природу поделиться со мной. Я- часть ее. Если бы я не поймал сегодня в озере этих несчастных рыб, их бы сожрали зубастые хищники. — И он обернулся к Машеньке: — Правильно?
— Правильно, — сказала Машенька. — Я сама видела.
— Так что я безопасен и хочу дружить с людьми и зверями. И пусть мне все платят взаимностью, хорошо?
Он оглядел сидящих за столом, доверчиво улыбаясь, как бы уговаривая их стать его друзьями. И неудобно было отказать такому человеку. Только Машенька отвела взгляд. Она вспомнила, что батискаф погублен и в озеро ей больше не опуститься. А дикарь, словно угадав её мысли, добавил:
— А тебя я спас. Если бы не я, ты увидела бы этих чудовищ слишком поздно. И они разодрали бы тебя на кусочки. Вот так-то. Мы всех любим, а нас любят далеко не все. Это, к сожалению, закон природы.
Он допил чай, потянулся и сказал, поднимаясь:
— Большое спасибо. Теперь я жду вас к себе в гости. Моя палатка в лощине на том берегу. И не сердитесь на меня. Я никому не желаю зла.
С этими словами дикарь перемахнул через перила.
— Постойте! — закричала вслед Алиса. — Вы же не сказали, как вас зовут.
— Зовите меня Дикарем, — ответил он. — Я не обижаюсь на это прозвище. Просто Дикарём.
И он исчез, только суетились мотыльки и шуршали листья.
— Какой интересный парень, — сказал Пашка. — Настоящий дикарь.
— А ты уж готов пойти по его стопам, — возмутилась Машенька.
Пашка ничего не ответил, а Светлана сказала:
— Все-таки когда человеку хочется рыбы, он берет удочку. Зачем же загребать большой сетью?
— Может, у него не было удочки? — сказала добрая Наташа.
— Я ему дам крючок, у меня есть, — сказал Пашка.
Ночью прошел короткий, бурный ливень, словно специально для того, чтобы утро, когда Светлана с Пашкой и Алисой собрались в дальний поход, было свежим.
Путь их лежал вверх по реке, на плоскогорье, где еще никто не бывал. Там суше, чем в джунглях, и должны быть неизвестные растения и животные.
Алиса несла кинокамеру и передатчик, Аркаша — гербарную папку и блокнот, Светлана — рюкзак с пищей и сумку с приборами. Еще Светлана захватила парализующий пистолет. Правда, еще ни разу на Пенелопе не довелось пустить его в дело, хоть Пашка Гераскин давно смотрел на него с вожделением.
Аркаша проводил путешественников до реки. Он с ними пойти не мог, потому что занозил ногу. Его долго было видно: он стоял, поджав ногу, как журавль.
Шли не спеша, по плотному песку, по лугам, заросшим высокой травой, по редким, без подлеска рощам.
— Светлана, — спросила Алиса, — ты этому Дикарю поверила?
— Странный он какой-то, — сказала Светлана. — Я вчера ночью позвонила в инспекцию. Они никому не давали разрешения провозить на Пенелопу рыболовные сети.
— Но они о нем знают?
— Много туристов приезжает на Пенелопу со всех сторон Галактики. Некоторые живут в лесу. Но о нём никто не слышал.
Путь пересекал неширокий ручей. Потеплело, солнце поднялось выше.
— Осторожнее, — сказала Светлана. — Я пойду первой. А вдруг здесь водятся хищные рыбы?
Над ручьём синими лентами летали бабочки, словно держались друг дружке за хвосты. На том берегу прямо на земле лежало гнездо с пятнистыми яйцами. На него спикировала большая черная птица с красным загнутым клювом. Птица строго поглядела на путешественников, но Алиса сказала ей:
— Не обращай на нас внимания.
Птица послушалась. Она примерилась и тюкнула клювом по ближайшему яйцу.
— Она же не хозяйка гнезда, — догадался Пашка. — Это воровка! Её прогнать надо.
— Не надо, — сказала Светлана. — Пусть все идет своим чередом. Алиса, возьми кинокамеру.
Алисе не хотелось снимать такую варварскую сцену, но ученый есть ученый — не всегда будешь наблюдать то, что тебе нравится.
Птица деловито проклевывала яйца.
Разбив последнее яйцо, она отступила в сторону, словно любуясь результатами своего труда.
И вдруг в дырочке, пробитой в одном из яиц, показался маленький красный клювик. Клювик начал расширять отверстие, и птица тут же подпрыгнула к яйцу и принялась помогать тому, кто рвался из яйца наружу. Через минуту черный с желтым, мокрый и головастый птенец вылез на солнышко. А из других яиц уже выбирались его братья и сестры.
— Ну вот, — сказала Светлана, когда путешественники снова двинулись в путь. — Видите, как опасно судить по нашим меркам. Если птица клюет яйца — значит она разбойник. А она не разбойник, а заботливая мамаша.
— До свидания, мамаша, — сказал Пашка, глядя, как суетится птица: последний птенец никак не мог выбраться наружу.
