Старик разбудил его, наверное, через час, а то и меньше. Открыл дверь сушилки, впустив бесстыжее утреннее солнце, сказал: «Вставай, пошли». Все еще спали.
Вставать хотелось еще меньше, чем идти куда-то со Стариком. Макс дернул на себя дверь, несильно получил по пальцам невидимым прутом и проснулся.
— Куда?
— Ко мне. У нас много работы.
— У нас? — Макс сел в сушилке, ударился головой о верхнюю полку. — У кого «у нас»? Какой еще работы?!
— Печь затопим, дверь утеплим…
— У меня другие планы.
В ту же секунду Макс рухнул с полки, приземлился на нос и согнулся от уже знакомого удара в поясницу, будто пастушьим кнутом. Второй раз вытерпеть это было уже выше человеческих сил. Что там? Печка? Легко! Двери? Надеюсь, хотя бы вьюга утихла. Макс поднялся с пола, нашел в сушилке свои валенки и сказал: «Идем».
Старик шел впереди, протаптывая дорожку в глубоких утренних сугробах. Вот за ночь-то намело! Он почти не оборачивался на Макса, можно было развернуться и бежать, да только по сугробам недалеко уйдешь. Вот сейчас дойдем до проходной и сразу, сразу в будку к дежурному. Дежурный выручит. Может, он и не верит в воскресших мертвяков, но в Старика, который пацана из лагеря уводит в неурочное время, поверит как миленький. Это его работа. Вот уже и забор видно. Во-он там будка дежурного. Вряд ли Старик полезет через забор.
Старик вошел первым, помахал сонному дежурному за окошком. Дежурный — какой-то парень из старших отрядов, Макс его не знал, кивнул. Щелкнула «вертушка» на проходной, Старик толкнул ее и прошел. А Макс нырнул за дверь, отделяющую проходную от каморки дежурного. Щелкнул задвижкой, навалился на всякий случай спиной на дверь и завопил: «Помогите!»
Просьба была неожиданной. Для человека, которого разбудили две секунды назад и проморгаться толком не дали. Дежурный вскочил почему-то по стойке «Смирно», опрокинул стул, спохватился, рванулся к Максу, зацепил стол… Приземлился на четвереньки прямо у Макса в ногах, как будто решил на него помолиться. Старик смотрел в окошко.
— Макс, ты что? Я понимаю, что работать не хочется, ну наколешь дровишек и пойдешь играться. А то даже некрасиво, в самом деле.
Зрелище действительно было некрасивым, особенно то, как дежурный, опираясь то на опрокинутый стул, то на Максовы коленки, вставал на ноги.
— Что у тебя, Палыч, пацан такой буйный?
— Да не проснулся еще.
Дежурный щелкнул задвижкой, ловко выпихнул Макса на проходную и отвернулся к окну спиной, включая электрический чайник.
— Пошли, — приказал Старик, и знакомая боль резанула по ногам. Что ж, пошли так пошли. Печку истопить и правда не труд.
Макс брел по сугробам и думал: зачем? Зачем он Старику? Покойник сам не может наколоть себе дровишек? Глупости. Тот, кто голой рукой закрывает дверцу топки, курит туда, не опаляя усов, вряд ли очень устает от физической работы. Может, просто скучно Старику? Ну сходил бы в кино… Парень на проходной какой-то странный, то ли первый раз в лагере, то ли его еще как-то обошла новость о смерти Старика. Загадки кругом. И хоть бы кто что подсказал!
Землянку за ночь подморозило, внутри было холоднее, чем на улице. Макс даже раздеваться не стал. Вытащил из предбанника несколько полешек, там же нашел топор, вышел на улицу. Сейчас быстренько наколем дров, станет теплее. Старик ушел в землянку и на улицу не показывался. Можно было бросить дрова и бежать на все четыре стороны, но уже не хотелось. Во-первых, надо закончить начатое, а во-вторых, кто этого Старика знает, где он догонит в следующий раз и что такое учудит. Ничего хорошего точно — поясница болела до сих пор. Так зачем проверять на себе стариковский характер? Лучше уж дров наколоть, в самом деле. Надрать бересты, щепочек наделать, вот и готово!
Макс потащил дрова в землянку вполне довольный собой. Сейчас мы здесь устроим Ташкент! Старик сидел на табуретке у стола и с одобрением наблюдал, как возится у печки Макс. Знакомая картина! Макс укладывал дрова и бересту, а сам вспоминал, как совсем недавно, позавчера, кажется, стоял на срубе и наблюдал в отдушину землянки, как у этой самой печи возится Сашка. Где же он? Надо еще раз позвонить ему домой да собрать сегодня ребят прочесать лес.
Сухая береста вспыхнула, Макс еще бумаги добавил, в несколько секунд загорелись дрова. Вот и ладно. Поддувало пошире, заслонку откроем как следует. Воды, наверное, надо нагреть, где тут у Старика была большая кастрюля? Макс оглянулся в поисках посудины и увидел на стене то, чего раньше не замечал. У самой печи в рамочке, чуть ниже уровня глаз висела групповая фотография. Человек двадцать ребят, чуть постарше Макса на фоне корпуса четвертого отряда. Ну да, вот и номер висит, а корпус тот теперь синий. Внизу стояла дата: тысяча девятьсот восемьдесят… У-у! Столько не живут. А покойничек-то наш сентиментальный! Старые фотки вон на стену вешает. Эти парни уже лысые давно, а может, один из них Максов отец, надо посмотреть поближе. Он прикрыл поддувало и шагнул к стене, рассмотреть фотку.
— Это Валька, — сообщил Старик. — И Лешка с ним. Давно, тебя еще не было.
Он говорил так, будто на снимке и правда два человека, а не двадцать. Чем, интересно, они так запомнились Старику? Да он же, небось, не знает, как Макса-то зовут, не говоря обо всех остальных в лагере! А этих помнит…
— Ваши внуки?
— Не… Просто хорошие были ребята… Иди-ка ты дверь утепляй!
В лагерь Макс бежал, не чуя валенок. Во-первых, все нормальные люди давно встали, во-вторых, Владик всех нормальных людей давно пересчитал и убедился, что Макса среди них нет. Сейчас вместо того, чтобы собираться на зарядку, весь отряд стоит на ушах, обсуждая, куда Макс убежал в такую рань и ночевал ли вообще. А Владик небось ищет. Уже, наверное, и по громкоговорителю объявили, что Макс где-то шляется вместо зарядки… Хотя нет, из леса было бы слышно.
Во дворе корпуса никого не было. Макс быстренько сковырнул валенки и вошел в палату. Дэн и Семушка еще спали. Остальные сидели на кроватях, кто с книжкой, кто так болтал, в общем, ни на зарядку, ни просто вставать никто не собирался. «Суббота!» — дошло до Макса. Что ж, тем лучше.
— Привет.
— О! — оживился Андрюха. — А ты где ходишь с утра пораньше?
Меньше всего хотелось рассказывать про Старика. Вроде и поверят — сами знают, что покойник. Вроде и не засмеют — сами боятся до чертиков. А все равно рассказывать не хочется. Кто ж по доброй воле расскажет, как его валяли в сугробе, а потом зимой заставили утеплять дверь? Макс только на секунду замедлил с ответом, а уже все, кто не спал, смотрели в его сторону: «Ну, выкладывай».
— В лес бегал Сашку искать. Надо бы нам вместе, а то второй день уже нет.
— Кого? — не поняли хором Андрюха и Серый.
— Сашки же!
— Из первого отряда? Так он уже дома давно! Его выгнали, слышал…
— Да нет же! Нашего Сашки!
Ребята странно переглядывались между собой, а Макс в очередной раз пересчитал кровати и тумбочки. Чуда не произошло. Сашкиного места в палате по-прежнему не было.
— Что за Сашка-то?
— Фролов же!
— Что-то я не помню: это из какого отряда?
Дожили! Всего-то сутки как человек пропал, а его уже забыли. Ну это Серега шутит. Он просто еще сердится на Сашку, вот и не хочет говорить о нем.
— Хватит уже, а! Человек пропал, а вы все со своими обидами!
— Кто пропал?
Нет, эти люди определенно решили свести Макса с ума. Надеюсь, у Владика другое мнение. Макс только скинул куртку и побежал в вожатскую. Что вообще этот человек себе думает: у него пацан пропал, а он дрыхнет без задних ног.
— Владик! Владик! Ты в курсе, что Сашки нет вторые сутки?
Владик многозначительно дернул ногой под одеялом, пробормотал что-то о лыжах, но глаза открыл:
— Чего тебе?
— Сашка пропал, говорю!
— Какой?
— Фролов.
— Из первого отряда, что ли? Так его…
— Да нет, из нашего!
— Погоди. — Владик сел на кровати. — У меня вроде в этом году Сашек нет.
— Как нет, вчера утром был!
Владик терпеливо встал, достал толстую тетрадку с покемоном на обложке и вытряхнул из нее распечатку:
— Вот смотри, весь ваш отряд. Где здесь твой Сашка? Может, это прозвище?
Макс еще не верил, что можно вот так просто исчезнуть с мебелью, бюрократией и воспоминаниями. Что вожатый, который позавчера еще гонял Сашку за неубранную постель, сегодня сверяется со списком, чтобы его вспомнить и то — не получается. Он несколько раз пробежал глазами список туда-обратно: все были, а Сашки не было.
— Значит, забыли записать. Неужели сам не помнишь?
— Какой «забыли», ты что, издеваешься?! Иди отдыхай, тебе приснилось. — Владик развернул Макса за плечи и подтолкнул в спину. После такого уже неловко обсуждать, был ли мальчик. Но дома-то его должны помнить! Вот приедет сегодня Сашкина мать, посмотрим, что она скажет. Владик сразу сжует свои списки, с тетей Галей шутки плохи. А если не приедет, значит, Сашка давно дома… Позвонить ему, что ли? Макс достал телефон и начал перебирать список адресов. Адресов-то много, а Сашка один… Был. Макс, конечно, перелистал телефонную книжку и по второму, и по третьему разу, хоть уже понял, что бесполезно. Нет такого Сашки. Нет его кровати и крючка для полотенец, нет фамилии в списках, а теперь и телефонного номера нет.
