Ознакомительная версия.
И это зеркало постигла судьба предыдущих.
Глядя исподлобья, Фэш вновь намотал цепь на руку и повернулся к двойнику.
— Я все понял, — мрачно сказал он. — Ты показываешь мне всякие ложные картины, чтобы сбить с толку.
— Не ложные, а возможные, — поправил двойник. — А точнее, наиболее вероятные.
— Тогда приготовься к бою, — предупредил Фэш. — Или ты не будешь защищаться?
— Зачем мне это? — деланно удивился эррантия. — Нам обоим известно, что если ты меня убьешь, то проиграешь в любом случае. Произойдет самоубийство… Вот поэтому Астрагор и вызвал меня из безвременья — твою самую сильную эррантию. Ты не победишь меня, потому что я из будущего.
— И что же произойдет, если ты меня убьешь? — хмуро поинтересовался Фэш. — Разве ты сам не погибнешь, приятель?
Эррантия усмехнулся, на его щеках заиграли веселые ямочки.
— Ну-ну, прямо подловил… Я не убью тебя, дурак. Я просто встану на твое место.
Фэш сделал молниеносный выпад, чтобы изо всех сил хлестнуть двойника цепью. Но в последний момент тот увернулся.
— Ты же покалечишься, дурень, — устало произнес эррантия. — Любая моя рана аукнется тебе той же болью.
Фэш прищурился.
— Погоди, погоди… Так, значит, ты не такое уж и далекое мое будущее, не правда ли? Астрагор, если бы совершил обряд перевоплощения, не стал бы рисковать собственной эррантией, значит, у меня есть шанс.
Во взгляде двойника проскользнуло некоторое смятение. Но он тут же широко ухмыльнулся.
— Нет у тебя шанса. Ведь вскоре твоим будущим безраздельно завладеет Астрагор, твой учитель. Наш учитель… Мой учитель! — вдруг выкрикнул он.
В одном из зеркал уже появился Рок, склоняющийся перед Фэшем в почтительном поклоне, в следующем — плачущая Захарра, перед лицом которой Фэш выводит огненный крест. Еще одно зеркало показало спящую Василису, свернувшуюся калачиком на цветке старочаса, Диану, безвольно падающую на землю, Ника с поднятой в руке часовой стрелой. Фэш не выдержал, отшатнулся — на лице младшего Лазарева читались одновременно боль, обида, ненависть, презрение… Нет, его лучший друг просто не мог так на него посмотреть, никогда!
— А я же тебе говорил, что друзья делают нас слабыми, — произнес новый Фэш, теперь из другого зеркала. — Они не смогли защитить тебя. Смирились с твоей судьбой… В знак уважения к тебе и нашей семье, племянник, в знак уважения к Ордену я зачасую их всех… — Его лицо приблизилось. — ТЫ ЗАЧАСУЕШЬ ИХ ВСЕХ.
— Да пошел ты!
И это зеркало превратилось в сверкающую кашу из осколков.
Двойник Фэша вдруг захохотал, да так громко, что все оставшиеся зеркала задрожали, завибрировали, словно готовы были расколоться от одного только смеха эррантии.
Не помня себя от ярости, Фэш взлетел на своих черных крыльях и принялся колошматить цепью направо и налево, — во все стороны брызнул бриллиантовый дождь.
Наконец все зеркала в комнате были разбиты. Тяжело дыша, Фэш устало опустился на землю. Гнев улетучился, а вот ощущение, будто он сделал нечто неправильное — не прошло.
Эррантия оценивающе смотрел на него, но не двигался с места.
— Осталось еще одно зеркало, — ехидно произнес он. — Через которое ты вошел… Работенка еще не закончена.
Фэш вяло обернулся к двери. Ну да, как же он не подумал!
Он медленно встал, пошатываясь, и побрел к двери. Надо уничтожить все зеркала, до единого. Все, что показывали его ложное будущее. Тогда эррантия не победит, и Астрагору не достанется его жизнь…
Фэш даже размахнулся, чтобы разбить последнюю преграду — матово-серый овал, как вдруг заметил в нем едва различимую ехидную улыбку двойника.
Его рука с цепью замерла на полпути. Что он делает не так?
Неужели это… ловушка?
Зеркальная гладь вдруг подернулась серебристо-серой дымкой, в глубине закружился небольшой туманный вихрь, все более разраставшийся в объемах, пока не заполнил собой всю поверхность. Но вот он рассеялся, и перед Фэшем предстало странное видение: будто он идет по обычному временному переходу, меж двух рядов высоких, в рост человека, свечей — черных с правой стороны и белых с левой, а навстречу ему кто-то бежит, издалека приветливо махая рукой.
Какая-то девочка в простом белом платье с широким, развевающимся подолом…
Да это же Николь!
Она подбежала к самому зеркалу, но с той стороны и, коснувшись ладошкой тонкой грани, разделяющей два мира, произнесла тихим, но четким голосом:
— Представь ПРАВИЛЬНОЕ будущее. Но будь осторожен — осталось всего одно зеркало.
Она взглянула на него с укором, развернулась и убежала.
Зеркало вновь стало гладким, отразив внутреннее пространство Серебряной комнаты.
— Отойди от зеркала, — с угрозой произнес эррантия. — Лучше я сам разобью его и покончим с этим.
Фэш едва повернул голову, скосил глаза и увидел, как сверкнуло лезвие топора в руках двойника.
Нельзя терять ни секунды. Фэш сосредоточился. Вспомнил то, что произошло вчера. Долгую ночь, проведенную без сна. Свои размышления о Серебряной Комнате, Астрагоре, Нортоне Огневе. Василису, ее блестящие в полутьме глаза, тревожный взгляд, теплое прикосновение и кашляющего дурака стражника. Нет, необходимо сосредоточиться. Значит, переход в Расколотый Замок… Странное поведение Марка, Маришки… Василиса с тиккером, зеркало в шестеренках…
— Отойди! — прорычал эррантия и замахнулся топором.
Фэш и сам ощутил в руке неприятную тяжесть этого оружия… Надо предельно сосредоточиться.
В зеркале появились лица: очень серьезный Ник, задумчивый Данила, усмехающаяся Захарра, Диана, смотревшая с некоторой иронией, Маар с хитрыми насмешливыми глазами… Василиса, своим сверкающим ярко-синим взглядом, проникающим прямо в сердце.
— У меня есть будущее, — твердо произнес Фэш, пристально разглядывая друзей. — Есть те, ради кого я хочу жить. И я не хочу твоей судьбы, эррантия.
Позади рассерженно зашипел двойник, но мальчик даже не обернулся. Он смотрел только вперед — туда, где растворялись, постепенно исчезая, в серебристо-сером тумане лица друзей.
И вот зеркало пропало, унося с собой секрет Серебряной Комнаты, а Фэш вновь оказался в нише небольшого коридорчика.
Как он и предполагал, его уже поджидали.
Тиккер размеренно вращался над страницами часольбома, уходя далеко в прошлое. Василиса волновалась, что кто-то придет и помешает ей, не даст осуществить задуманное. Поэтому она все силы прилагала к тому, чтобы ровно крутить цепочку с медальоном, созывая на инерционный купол все новые и новые цифры часового флера.
Василиса так увлеклась, что даже не заметила, как подошла Николь — только промелькнула перед глазами белая тень, прошлепали босые ноги по паркету.
Николь присела на корточки и, не обращая внимания на тиккер, подцепила пальчиком страницу, перевернув на самую последнюю.
Василиса не выдержала и уставилась на русую голову девочки, украшенную венком из васильков.
— Что ты делаешь здесь?
Но Николь только улыбнулась Василисе, ободряюще кивнула и — побежала вприпрыжку вон из галереи.
— Николь, постой!
Василиса чуть не взвыла: таинственная подопечная Данилы снова исчезла. Ну хоть бы раз объяснила, почему она помогает Василисе! Какую цель преследует, кто она вообще?! Почему не заговорила с ней ни разу? Ведь даже затерянные во времени обладают голосом…
Невольно взгляд Василисы упал на листки часольбома — она ахнула, чуть не выронив тиккер.
На страницах появилась черно-белая фотография, довольно отчетливая — какой-то мальчик сидел на самом верху каменной стены. Пейзаж на фотографии показался Василисе смутно знакомым.
Что это, часограмма?
Неожиданно от фотографии отделилась тень — бледная, но очень точная копия, словно легкое покрывало, — поднялась над часольбомом, увеличиваясь в размерах, перевернулась в вертикальное положение и вдруг растаяла, изойдя мелким черно-белым крошевом, словно снежная пороша, перемешанная с пеплом.
А Василиса оказалась внутри часограммы, на самом верху крепостной стены Змиулана — почти в том самом месте, откуда начался ее первый полет на лунопташке, после умышленного толчка Захарры.
На каменном зубце сидел маленький мальчик. Василиса мгновенно узнала Фэша. В детстве у него были такие же ярко-голубые глаза — серьезные, внимательные, с тайным огоньком, словно этот парень знает что-то невероятно важное, известное только ему одному на свете.
Совершенно не боясь высоты, Фэш беззаботно что-то насвистывал и, рассеянно глядя вдаль, иногда подкидывал на ладони монетку.
Василиса подошла к нему и присела на соседний зубец. Увы, внутри часограммы она была посторонним наблюдателем — Фэш ее не видел. А как было бы хорошо поговорить с ним, маленьким! Но увы, мальчик совсем ее не замечал — все глядел вдаль и игрался монеткой, — то подкидывая, то вновь сжимая в кулаке. Василиса с большим любопытством следила за его игрой. Интересно, вдруг подумалось ей, сколько же часовщиков могут гулять в прошлом людей и наблюдать за ними… Неудивительно, что часольбомы принято запирать на замок. И все-таки почему Николь указала именно на эту часограмму — непонятно.
Ознакомительная версия.
