Триумф был кратким, поскольку Карга оставила после себя Нефаури, попросив о последнем одолжении: сделать так, чтобы те тысячи, что видели ее здесь, никому и никогда об этом не рассказали.
— Кэнди…
Неподалеку стоял Газза с таким видом, будто не был уверен, что все это закончилось, и она вернулась из помраченного состояния, создававшего на ее лице такое странное выражение.
— Все в порядке, — сказала она, взглянув на него. Она позволила ему себя рассмотреть, чтобы он убедился, что его Кэнди вернулась. — Я в порядке.
— Это существо…
— Нефаури?
Она обернулась через плечо. В облаке Нефаури вспыхивали яркие огоньки, словно его огромный газообразный разум разговаривал сам с собой, оценивая возможности.
— Она приказала ему не оставлять свидетелей, — сказала Кэнди.
— Значит, теперь он всех убьет?
— Наверное. Если б ты был Императрицей Абарата, хотел бы ты, чтобы кто-нибудь, пусть даже заплаточник, рассказал о том, что он здесь видел? Бедный Шалопуто. Он уже умер. Боюсь, скоро мы последуем за ним.
— Но ты же не сдашься? — спросил Газза. Он был потрясен. — Ты, Кэнди Квокенбуш! Ты не можешь сдаться. А все эти люди, чьи жизни ты спасла? Их здесь тысячи!
— Они… спасли себя сами.
— Возможно. Но ты показала им, как это сделать… и почему.
Он отвернулся и быстро вытер слезы, проведя ладонями по щекам.
— Газ, пожалуйста… — сказала она.
— Все это произошло неслучайно: ты встретила меня, мы оказались здесь. Знаю, ты думаешь, что принесла с собой больше плохого, чем хорошего. И может, Шалопуто был бы все еще жив. Но тогда он ждал бы кого-нибудь, кто найдет его и покажет, как сбежать от колдуна. Однажды ты сказала мне не думать о том, как что-то может происходить, а просто знать, что это происходит.
— Во мне ничего не осталось, Газза. Я не могу сотворить даже орех, не говоря о глифе.
— Мы все равно можем найти отсюда выход.
— Не вижу, как. Мы в ловушке.
Позади них была Пустота; впереди — жидкий огонь горы Галигали, а по обе стороны острова — бурные воды Изабеллы, переливающиеся через Край Мира в Забвение. Кэнди была права. Отсюда выхода не было.
Тем временем Нефаури откликнулся на последнюю команду Бабули Ветоши; его пассивность внезапно исчезла, сменившись перспективой убийств. Взрывающийся внутри пятнистых областей свет выбросил нити, словно соединяя созвездия во взмученной внутренней вселенной Нефаури.
По мере того, как каждая нить находила свою цель и двигалась к следующей, ее яркость увеличивалась, как будто в этой геометрии решалось какое-то огромное математическое уравнение; парадоксальным образом теорема касалась упорядоченной эскалации хаоса. Скорость, с которой проводились эти подсчеты, возрастала; очень скоро должна была быть достигнута критическая масса.
— Мы же не будем просто стоять здесь и ждать? — спросил Газза.
— Нет.
— Так мы идем? — быстро и тихо спросил он.
— Да.
— Поворачиваемся и бежим?
— Лучше не бежать. Мы ведь не хотим привлекать к себе внимание?
— Понял, — сказал Газза.
Но в это время заплаточники, преданные своей Императрицей несмотря на ее обещание наградить их, начали сознавать, что Нефаури собирается устроить здесь массовую бойню, и побежали прочь.
Нефаури не знал, с чего начать свое разрушительно дело. Воспользовавшись его отвлечением, Кэнди и Газза начали медленно, шаг за шагом, отступать по горячей земле. Они сделали девять шагов, и связь черных созвездий исчезла. Клубящееся движение продолжалось, но теперь темнота начала собираться в одном месте. Если у существа мог быть глаз, то, вероятно, это он и был.
— Оно на нас смотрит, — сказала Кэнди.
— Да, мне тоже так кажется.
— Может, нам лучше…
— Остановиться? — спросил Газза.
— Да.
Они остановились. Но это не помогло. Глаз продолжил притягивать нити темноты. Очень скоро он исчерпает возможности увеличения тьмы и плотности. Тогда его убийственная сила заработает вовсю.
Темнота мерцала. Кэнди посмотрела на Газзу, и в эту секунду один из заплаточников по правую сторону от существа потерял выдержку и бросился бежать. Нефаури повернулся. Не всем телом, а лишь той небольшой частью, где находился притягивающий тьму глаз. Краткий взгляд, посланая вперед смазанная тень, и заплаточник, настоящий громила, исчез, как будто его проглотила тьма. Кэнди и Газза развернулись и помчались прочь. Это было больно. Как же это было больно! Хотя выход души Зефарио ранил ее, и тело Кэнди болело, боль, как ни странно, была хорошей: она говорила, что Кэнди жива, и как это хорошо — быть живой.
Ради такого стоило побегать. Чтобы жить дальше, найти время для всех чудес Часов, помочь исцелить их раны и подольше быть вместе с молодым человеком, мчавшимся рядом с ней. За секунду все это промелькнуло в ее уме, а тело, наполненное яростью и благодарностью, несло ее по искореженной земле — все это и еще одно: тайна Двадцать Пятого часа, Времени Вне Времени. Там хранилась тайна, о которой она не знала ничего, кроме самого факта ее существования, и она никогда не узнает Абарат до тех пор, пока ее не разгадает.
Столько еще дел — исследовать, решать, чувствовать. Она не может сейчас умереть!
Бежать по такой земле было трудно; несколько раз они спотыкались и едва не падали, но удерживали друг друга от падения. Был у них и третий спутник, хотя Кэнди его не видела. Их сопровождала одна из абаратских чаек. Кэнди слышала, что где-то над ее головой хлопают огромные крылья, и однажды ей показалось, что она ее заметила, но это был краткий миг, и увиденное выглядело слишком большим и нелепым, поэтому она решила, что бурное воображение играет с ней шутки. Впрочем, сомнений не было — птица летела рядом. Чем дальше они убегали от Нефаури, тем громче хлопали крылья. Наконец, Кэнди замедлила бег и обернулась. Трудно было понять, как далеко они находятся.
Даже за то краткое время, пока они бежали, пейзаж изменился. Ветер поменял направление, и дым от вулкана уходил на север, к Краю Мира. Он почти полностью скрыл собой остатки Бурехода вместе с большей частью северного склона Галигали. Дым рассеивался, только когда приближался к Нефаури. Или же это создание его поглощало? Похоже, так оно и было. Рядом с дымом Нефаури принимал желтушный оттенок, словно вдыхая из облака частицы серы и уничтожая своими необычными способами осколки раскаленного белого камня, которые висели во вселенной Нефаури, похожие на зарождающиеся звезды.
Все это — дым, похищаемое желтое разложение, яркие белые звезды, — она охватила одним кратким взглядом. А затем, осознав, чего она не увидела, взглянула вновь.
Заплаточников больше не было. Исчезли все: горящие фигуры, те, что лишь слегка обгорели, и даже такие, кто вышел из Бурехода целым и невредимым. Нефаури уничтожил всех. Теперь ему не было нужды откладывать расправу. Кэнди и Газза стали его единственной целью. И он направился к ним.
В третий раз она не оборачивалась. Не было нужды. Она чувствовала движение пришельца и глубокую дрожь земли, по которой бежали они с Газзой.
Навстречу ним из толпы на дальнем конце острова выходили люди. Во главе этой компании был Джон Хват, который шел, разведя руки в стороны. Жест был оптимистичным, но выражение лица говорило об обратном. Даже на таком расстоянии Кэнди видела, что Хват смотрит мимо Кэнди и Газзы. Он видел Нефаури. Готовилось нечто ужасное, и это невозможно было выразить словами.
— Дела плохи, — сказала птица. — Он нападает.
При звуках этого голоса сердце Кэнди едва не выпрыгнуло из груди.
— Шалопуто?
Она замедлила бег, ища глазами птицу и, не сумев обнаружить, остановилась. Внезапно к ней опустилось нечто и зависло прямо перед лицом. Это действительно был Шалопуто. Точнее, его голова; рана на шее затянулась, а кожистые отростки по обе стороны головы взмахивали, удерживая ее в воздухе.
— Ты жив! — Несмотря на отчаянную ситуацию, она не могла не засмеяться. — Ха! Только посмотри на себя!
— Так рождаются тылкрысы, — произнес он. — Головы с ушами-крыльями. Тела мы можем отрастить вновь. Я выращу новое, когда все это закончится.
— Ты мне никогда не говорил.
— А ты не спрашивала.
— Это самое странное, что я видел в своей жизни, — сказал Джон Ворчун.
— Не согласен, — возразил Джон Змей.
— Ну разумеется ты не согласен! — воскликнул Джон Хват.
— Эй! Я рад, что Шалопуто жив, — сказал Газза, — но у нас все равно неприятности.
Нефаури больше их не преследовал. Он остановился в двадцати метрах от Кэнди, Газзы и Шалопуто. Хотя за время своего путешествия по Абарату Кэнди довелось наблюдать многочисленные образы силы, она никогда не видела ничего, что могло бы сравниться с этим. Нефаури был огромен — смутная масса противоречий. Несмотря на свою газообразно-жидкую форму, в нем имелись места, где сгустившаяся тьма отливала сталью, и другие, где тонкие линии, нарисованные этой тьмой, прорезали многочисленные предыдущие — сложная матрица перекрещивающихся линий, темнее, чем тьма, в которой они были вырезаны.
