«Иди-и ко мне… Иди-и…»…
Мила услышала свой громкий всхлип и почувствовала солоноватый привкус на губах — слезы. Ей было так страшно… Лучше бы ее разорвал великан — в этой смерти, по крайней мере, не было бы ничего неизвестного. Господи, она не хочет кормить собой эту тьму!
Изо рта вырвался судорожный выдох, когда одеревеневшие пальцы резко, в одно мгновение, соскользнули с края обрыва, и Мила поняла, что это конец — она падает…
Сердце как будто взорвалось, и сознание в тот же миг стало ускользать от нее. В последний момент она обрадовалась этому спасительному беспамятству — лучше ей не знать, что с ней будет дальше, — но тут в тело словно вонзились стальные клещи. Ее встряхнуло и кинуло на каменную стену обрыва. Колени вспыхнули болью, мгновенно заставив ее вынырнуть из беспамятства, в которое она только что стремительно погружалась. Другая боль вспорола ее руку чуть выше кисти. Мила закинула вверх голову — глядящие на нее черные глаза были ей знакомы.
— Держись! — натужно, словно через силу, произнес холодный голос и скомандовал: — Хватайся второй рукой за край обрыва!
Мила вскинула руку — пальцы поймали каменный выступ.
— Ищи опору ногами! — продолжал командовать холодный голос.
Ее ноги послушно заелозили по стене обрыва, но опоры не было, и они лишь беспомощно скользили по камням. Но, кажется, от этого все равно была польза. Мила словно отталкивалась от стены, помогая руке, тянущей ее вверх. Она слышала, как тьма внизу разочарованно стонет и зовет ее с еще большей силой, чем прежде.
«Иди ко мне-е!.. Ко мне-е!..»…
То живое, что было внизу, не хотело отпускать ее. Мила старалась не слушать, сосредоточиться на руке, держащей ее мертвой хваткой. Ее голова уже поднялась над краем обрыва. Локтем Мила ощутила твердую опору, почувствовав, как еще одна рука подхватывает ее под мышку. Вот уже ее колени коснулись каменистой поверхности. Чужие руки потянули ее в последний раз и отпустили. Мила плашмя упала на землю, все еще слыша голос живой тьмы, зовущей ее. Ей почудилось, что тьма сейчас поднимется и схватит ее, и, подскочив, Мила поползла на корточках прочь от провала. От ужаса тяжело, прерывисто дыша, она слышала только одну-единственную мысль, отбойным молотком стучащую у нее в голове: «Прочь! Прочь отсюда! Прочь от чудовищного нечто внизу! Прочь! Прочь! Прочь!».
В какой-то момент уже знакомые руки крепко схватили ее поперек талии. В мгновение ока она оказалась перевернутой на спину, но, ничего не видя и не слыша, продолжала ползти прочь от провала — ползти на спине. Какая разница — как?! Лишь бы подальше от голодной, живой тьмы — там, внизу!
Раздался оглушительный звук пощечины — Мила, словно рыба, выброшенная на берег, втянула широко раскрытым ртом воздух.
— Кончай истерику, — холодно велел знакомый голос.
Кто это? Она ведь знает этот голос. Взгляд Милы сфокусировался на склонившемся над ней лице. Черные глаза цепко держали ее жестким сосредоточенным взглядом. Веки совсем не мигали. Губы сложились в тонкую линию. Над верхней губой — крохотные бусинки пота… Чуть нахмуренные брови… На лбу глубокая поперечная складка… Черные волосы падают на лицо…
— Лютов… — откуда-то издалека услышала Мила свой собственный шепот. — Ты… Ты…
— Я, — теперь уже почти безразлично отозвался тот.
— Ты… Спас… Меня… — Мила сама не верила в прозвучавшие слова, но знала, что эти слова, как ни абсурдно они звучали, правда. — Тьма… Живая… Внизу…
— Заткнись, Рудик, — недовольным тоном отозвался Лютов. — Иначе я пожалею, что вытащил тебя оттуда.
— Ты ее не видел… — упрямо прошептала Мила.
Какое-то время он молчал. Мила подняла глаза, чтобы убедиться, что Лютов все еще здесь. Их взгляды встретились.
— Видел, — ответил он.
— Не… слышал, — почти беззвучно пошевелила губами Мила.
Лютов сощурил черные глаза до узких щелок.
— Слышал, — процедил он сквозь зубы. — Иначе позволил бы тебе упасть.
— Врешь, — почти безразлично отозвалась она. — Все равно бы вытащил.
— Заткнись, Рудик.
Мила вдруг поняла, что знает это наверняка: он вытащил бы ее в любом случае. Она не понимала, откуда в ней взялась такая уверенность. Она просто знала — и все.
— Это потому, что тебе зачем-то очень надо меня ненавидеть, — прошептала она, пытаясь восстановить дыхание. — Ты меня поэтому спас — чтобы можно было дальше ненавидеть.
Лютов никак не отреагировал на ее слова. Он окинул Милу слегка презрительным взглядом, потом вдруг поднял с земли ее руку. Мила проследила за его взглядом: на коже, там, где Лютов держал ее, когда тащил из провала, появились багровые пятна.
— Хорошо, что у тебя останутся синяки, — сказал он с садистским выражением на лице.
С этими словами он грубо отбросил ее руку и, молча встав на ноги, пошел прочь. Какое-то время Мила слушала удаляющиеся шаги Лютова, звучащие в унисон с шуршанием мелких камешков под его ногами, потом встала с земли и посмотрела ему вслед. Его высокая фигура уже тонула в сиреневой дымке чужого мира. Он шел не медленно, но словно бы и не торопился, ровными, широкими шагами ступая по каменистой почве. Мила впервые не была уверена, что хоть что-нибудь в нем понимает.
* * *
На то, чтобы выбраться из мира чароита, у Милы, если верить часам, подаренным Ромкой, которые она предусмотрительно надела на испытание, ушло минут пятьдесят — не меньше. Она недолго смотрела вслед Лютову. Оглянувшись на трещину в земле, куда она едва не упала, Мила чуть ли не бегом бросилась в ту же сторону, куда ушел ее соперник. Его фигура скоро утонула в дрожащем мареве горизонта, и Мила не видела, куда он делся потом. Зато она нашла выход.
Достигнув скал, Мила обогнула их и увидела с другой стороны странное возвышение. В пустынном мире чароита она впервые обнаружила что-то, созданное людьми или, вернее будет сказать, разумными существами.
Возвышение было похоже на алтарь, по краям которого вырастали к небу каменные столбы, образующие стрельчатую арку. На вершину алтаря вела лестница из камня.
Мила почти не колебалась. Внутренний голос подсказывал ей, что алтарь очень даже может оказаться выходом из этого мира.
Приблизившись к каменному возвышению, она поднялась по лестнице, на ходу вспоминая, как Гарик в мире книг, которые читают людей, прикасался к мраморным колоннам в поисках выхода. Мила решила последовать его примеру и проверить столбы. Размышляя, к какому из столбов подойти сначала, она поднялась с последней ступеньки на вершину алтаря и… — в следующее мгновение очутилась среди развалин Харакса.
Мила прислонилась к одной из сохранившихся стен полуразрушенной крепости. Ее мучила боль в плече и в локте. Как он там сказал? Хорошо, видите ли, что у нее останутся синяки? Как же ты прогадал-то, Лютов, про себя подумала Мила. Нашел, чему радоваться. Синяки — это так… легкий внешний дефект. А вот вывих локтевого сустава он ей обеспечил, судя по боли, которую она испытывала. Сказать бы ему — обрадовался бы.
Мила посмотрела на царапину на ладони. Она уже не кровоточила, но кожу немного саднило. Запекшаяся кровь корочкой прикрывала разорванные ткани. Хоть бы не было никакого заражения, подумала Мила. Кто их знает, этих великанов из чужих миров, может, они заразные?
Оглядевшись вокруг, Мила тяжело вздохнула. Теперь она осталась без Гарика и не имела ни малейшего понятия, где он может быть сейчас. А значит, искать дорогу к южным воротам Харакса ей придется самой.
Постучав по корпусу своих часов три раза, чтобы превратить их в компас, Мила определила, где юг, и двинулась в нужном направлении. Дважды на ее пути встречались каменные завалы и, точно как Капустин, забывая о левитации, она карабкалась на груду камней. Несколько раз падала, оцарапывая колени. На ходу прислушивалась — не раздадутся ли поблизости какие-нибудь звуки, говорящие о присутствии рядом другого человека. Надеялась встретить Гарика.
Минут через десять-пятнадцать ходьбы пришлось остановиться — в ботинок попал камешек и больно впивался в ступню. Прислонившись к стене, Мила сняла ботинок и хорошенько потрясла его. Надоедливый камешек глухо ударился оземь. Обувшись, Мила огляделась. В двух шагах от себя, в противоположной стене, она заметила арочный проход, который наполовину зарос каким-то кустарником. На его ветвях уже наклюнулись почки.
Мила задумалась: идти ей вперед, вдоль стен, или пройти через арку? Полуразрушенный каменный коридор, по которому она шла последние метров пятнадцать, напоминал улицу или часть ее и вполне мог куда-нибудь вывести, а вот арка… Было не похоже, чтобы этот ход мог приблизить ее к южным воротам.
Приняв решение, Мила уже двинулась в ранее выбранном направлении, минуя арку, как вдруг ей послышалось, будто кто-то ее позвал. Мила резко обернулась и напрягла слух. Было тихо. Решив, что ей показалось, она во второй раз возобновила путь, но не сделала и четырех шагов, как за спиной снова раздалось:
