— Ясно, это они модничают, — догадалась Тор-моз-Идейная. — С писателей да с полиќтиков пример берут, для важности.
— Ну да бог с ними, не о том речь. Так вот, уст-роилась она. А на складе добра всяќкого — не счесть! Глаза у кошки и до того в ночи голубыми огоньками светились, а здесь вообще пламенем горят. Все ей нравится, всего ей хочется и непре-менно в своей квартире. От нас, то есть от мышей подальше. И прячет, и прячет. А где вы таких мыќшей видели, чтобы они хрусталь и телевизор made in не у нас ели? Бывает порой каќрандашик и пере-плет книги с тоски погложешь. Так это с тоски! А тут! Глянула я как-то в акт на списание и ужасну-лась. Чего только мы, мыши, у нее не съели под чистую?! Ковры, мебель, шуб с десяток зараз. Да-же холодильник на нет изгрызли, и комиссии предъявить нечего!
Ну ни стыда, ни совести.
Пришел к ней кот со взаимопроверкой. Хорошо это они выдумали — друг к другу хоќдить, прове-рять, акты подписывать.
Посмотрел кот список и говорит.
— Кумушка! Да у тебя золотые мыши! Где бы мне таких парочку найти? Не подеќлишься?
— Как можно, — говорит хозяйка. — Только на них весь мой склад и держится.
— Еще держится? — удивляется кот.
— И долго еще держатся будет, — обещает она.
А котенок один — он тоже подписывать должен, возьми да спроси.
— Что же вы мышей не ловите?
— Я сюда командовать поставлена, да честным котам и кошкам помогать, а не мышей ловить! — вспылила Марьиванна.
— Вам поверили, доверили, вот проверили. А список-то великоват! — не унимался котенок. — По-чему ваши мыши его, то есть список, не объели наполовину?
— Как не объели? — схватилась за идею кошка. — Объели! Очень даже объели! Прошу к столу, кон-тролеры дорогие. Пока вы перекусываете, мы его общими усилиями и восстановим. А потом сразу полностью и подпишем.
И что вы думаете? Подписали! Как не подпи-сать, если: во-первых, уехали они не с пустыми руками, то есть лапами; во-вторых, завтра и наша кошка к ним приедет с такой же взаимопроверкой. И у них мыши. И у них список. И к лапам что-то.
— Ох и врут, ну и плутни, — усмехнулся в усы Гаврила. Но тут же на него обрушился град из по-суды. Каждая мышь посчитала за дело чести не промазать своей чашкой или тарелкой.
— Слушаю я вас, подружки, и не перестаю удив-ляться. До какой же наглости дошли эти коты и кошки! — Доверенная-Проверенная не глядя запус-тила в кота огромным мосќлом. Кот успел только прикрыть глаза, иначе бы ослеп от удара. — Не зря говорят про них — любят погреться. Расселись по теплым местам и творят, что хотят! И нет на них никакой управы! — И вновь в Гаврилу полетели объедки со стола. — А виноваты во всем оказыва-емся мы, простые мышки. Смешнее не придума-ешь. Ладно там у Картофель-Агроновской или у Зав-Котовны. Но у Тормоз-Идейной? Или у Бес-Патентной? Какой дурак поверит в такое? А ведь верят! И какие Коты верят?! Самые-самые! Тут поневоле задумаешься — есть ли у них там, навер-ху, хоть один честный? Зато громче всех криќчат — "держи вора!" "Все на борьбу с расхитителями!" А посудить — чего мы воруем? То, что плохо лежит или не охраняется. Не будь нас, что начнется?
— Подумать страшно! — воскликнула Картофель-Агроновская.
— Перестанут беречь добро, — вставила Тормоз-Идейная.
— Зав. склады на кого будут списывать присво-енное? — напомнила Зав-Котовна.
— Я предлагаю, — высказалась Бес-Патентная, — объявить войну всяким вредным слухам о вреде мышей и о пользе кошек. Всякому должно стать ясно: куда больше вреда от кошек. Корми ее, угол ей предоставь, да не в каждый она пойти возжела-ет. И не вздумай слова плохого сказать ни о ней, ни о любой другой сиамской кошке! Обидќчивые.
Тормоз-Идейная листала книгу с картинками — Марьиванне подарили.
— Вот! — крикнула она, показывая лапой на стра-ницу. "За-по-ро-ж-ски-е ка-за-ки пи-шу-т пи-сь-мо ту-ре-ц-ко-му сул-та-ну."
— Ну и что? Пусть пишут, — фыркнула Карто-фель-Агроновская. — Еще неизвестно — захочет ли султан с ними переписаться? Может, он по ихнему ни бе, ни ме, ни кукаќреку.
— Как вы не поймете! — нервничала Тормоз-Идейная. — Мы тоже напишем письмо!
— Кому?
— Зачем?
— Какой слуга не мечтает позлить своего госпо-дина? — смекнула Доверенная-Провеќренная. — А уж коли выдался случай не только позлить, но и уку-сить безнаказанно, поќчему бы нам так не сделать?
— Как вам не стыдно, — отчитывал мышей Гав-рила. — Она же вас кормит! — Понимая, чем грозит подобное замечание, кот спрятал голову в кастрю-лю.
— Дурак и есть дурак, — отмахнулась от него Тормоз-Идейная. — Не она, мы ее корќмим! Не будь нас, сидела бы она давным давно за решеткой, или бродила по помойќкам! Напишем! Еще как про все ее проделки напишем! Пусть побегает.
— Куда же вы напишете? — высунув один глаз из кастрюли, с издевкой спросил Гавќрила.
— А туда! В "Мяучные радости"! Вот куда! — наугад ляпнула Тормоз-Идейная.
— Ха-ха! Я так и думал! Правильно, куда вам еще писать.
— Ну-ка договаривай? — потребовали мыши.
— Можете выкинуть ваше письмо на помойку, — заржал Гаврила. — в "МР" у Марьиванны все с по-трохами куплены!
— В "Мяучные новости", — предложила Зав-Котовна. — Ух и боевой листок!
— И в "МН", и в других у нее все перекуплено, — охладил пыл Гаврила. — Везде свои сиамские коты и кошки сидят. Так что не рыпайтесь, доедайте, допивайте и спать валите.
— Пронырову! Капитану Пронырову напишем! — придумала Бес-Патентная.
— Ура! — запрыгали мыши. — Только Пронырову! Точно! Лучше не придумаешь!
Быстро скинули с одного угла стола посуду, разложили Письменные принадлежности и сели сочинять письмо.
Облезлая кошка и Гаврила наводили порядок под взрывы хохота сочинявших письмо мышей.
Облезлая кошка надеялась убежать от Гаврилы еще в первую поездку по городу. Но кот был на-дежным стражем. Он в точности выполнял распо-ряжения своей хозяйки, не спускал с пленницы глаз. Как и предсказывала Марьиванна, через не-дельку наша кошка поняла — куда попала. Бежать просто для того, чтобы бежать, не имеет смысла. Поймают и кончат. Для того, чтобы иметь успех, нужна длительная подготовка, силы, средства, может даже сообщники. А главное — нужно хоро-шее укрытие. Связи Марьиванны таковы, что на поиски беглеца выйдет вся правоохранительная мощь города. Ей надо что-то противопоставить. Но что? Хитрость? Силу? Ум? Или такую же мощь?
Гу, уже по привычке, взвесила все "за" и "про-тив", и остановилась на хитрости. Это единствен-ное, чем она более-менее владела. И еще терпение. Не спешить, ждать случая. Жизнь такова, что слу-чай тому, кто ждет его, не преминет явиться. А если хватит ума, можно и поторопить события.
После таких напряженных умственных вычис-лений, Гу начала действовать. Каждому встречно-му и поперечному рассказывала она или намекала о том, как плохо ей жилось раньше и как хорошо она устроилась теперь. За такую доброту она и по-старается оправдать свою правоту, и заслужит ми-лость, и за хозяйку жизни не пожалеет. Такие ее подхалимские речи мало кому нравились. И кош-ки, и мышки выслушивали их с иронией и недове-рием, но дело делалось. Марьиванне доложили раз, другой, третий; кто с радостью, кто с издев-кой, а кто с недоверием; она отмахнулась, затем улыбнулась, а вскоре успокоилась. Даже таким сильным подхалима приятен. А самоуверенность Марьиванны даже не позволяла думать о возмож-ности обмана.
Каждый, кто видел облезлую кошку за работой, с полным основанием считали — в рай попала и очумела. Из таких камикадзе готовить — в самый раз! Вот говорят — собака предана хозяину, а кош-ка — дому. У этой какая-то собачья натура. Не дай бог, такие на воле пачками нарождаться будут. Черт-те что с миром сотворится. Тут преданные, там преданные и каждый за свою идею жизни не пожалеет? Что не преданным останется делать? Проклинать тех, кто нас такими неверующими сделал, будущего, мечты лишил? Поди, отыщи их: кто в земле, кто от дел отошел, кто в другие леса и горы умотал.
У таких рассуждений было две стороны. Пер-вая — насмешка: ради чего и кого старается? И вто-рая — зависть: хоть какие-то вера и цель имеются. А с таким багажом сил вдесятеро прибывает; ни усталости, ни злобы — горы свернуть ничего не стоит.
Посмотришь со стороны — одни насмешки. А в душе у каждого насмешка голимая зависть. Веру, как и честь потерять быстро, найти сложно. Не зря самым сильным оружием считается не меч и бом-ба, а безверие в стане врага. Ему без разницы — где жить, как жить и кому служить. Было бы сыто брюхо. А любовь к дому, к своей земле его нико-гда не волновала и не заволнует. Птица, рыба, бу-кашка в родные места спешат, жить без них не мо-гут. А как порой низко падаем мы: не только гото-вы, но и изменяем дому своему. И нет такому прощения ни у птиц, ни у рыб, ни у людей.
