и мои родители тоже. Я знаю, что к некоторым музыка приходит не сразу, но почему сейчас? Что такого сегодня случилось?
— Ну хоть до этого ты можешь додуматься сам?
Я беру Фатю за руку и внезапно понимаю, что она имеет в виду.
Вика Смирнова. Дождь для нас
В сентябре 1990 года в Ленинграде шел дождь.
Женя вышел из подъезда и остановился под козырьком.
«Как же так… Ну как так-то… Как ты мог вот так умереть? Разве ты можешь умереть?»
Он застегнул косуху, сложил в карман кассету. Закурил.
— Жека! — это Саня кричал с балкона на втором этаже.
— Чего? — Женя вышел под дождь.
— Может зонт возьмешь? Я скину.
— Да не, так дойду. Хотя, давай. Кассета же… Давай, да, бросай.
Они еще постояли немного, выкурили по второй — Саня на балконе, Женя под зонтом.
— Ну все, я пошел. Спасибо, брат! Не забуду.
* * *
В сентябре 2019 года в Петербурге собиралась гроза.
После летнего ремонта в школе пахло краской.
Лиза выбрала последнюю парту у окна: свет хороший, рисовать можно незаметно.
Первый урок алгебра. Алгебру Лиза не любила. Немного любила литературу и английский. В этой школе она училась с весны, но так и не нашелся здесь ни любимый преподаватель, ни близкий друг. Лиза старалась не пропускать, учиться хорошо, да и просто добраться уже до выпускного, а там — академия, новая жизнь.
Учеба давалась легко, учителя от Лизы многого не требовали: знали, что рисует, будет поступать в Муху.
Нина Васильевна, краснощекая, пышная, радостная, вплыла в кабинет:
— Ну, здравствуйте, девятый «Б»! Всех поздравляю с новым учебным годом и начинаю его с прекрасных новостей! Хочу представить вам новенького — Егора Светлова. Егор, встаньте, пожалуйста!
Лиза обернулась: русый, высокий, улыбчивый. Фланелевая рубашка на футболку — ну Кобейн. Ничего, вроде, нормальный, простой. Красивый. Маринка вон уже, улетела. И Оля, и Светка. А Макс-то поближе пересел, надо же. И Ярик, Ярик руку жмет, ну все. Встречай новую звезду, девятый «Б».
Новенький смущенно оглядывал ребят, пока довольная Нина Васильевна пела о том, что «Егор отличник, в школу к нам перевелся из-за сильной алгебры».
Лиза хотела отвернуться прежде, чем он посмотрит на нее, но не успела.
Егор перестал улыбаться, смотрел серьезно и как-то тревожно.
Лиза распахнула окно. Пошел дождь.
На перемене, уже в кабинете химии, Егор подошел и спросил, можно ли сесть рядом.
Впервые за месяцы здесь Лиза была не против, чтобы кто-то сидел вместе с ней.
Что-то было в нем… Близкое.
На уроке Лиза продолжила рисовать, отодвинувшись к левому краю парты.
Распустила ореховые волосы, перекинула на правую сторону — закрылась.
— Цой! Как похож! Очень круто. Как тебя зовут? — прошептал Егор.
— Кукушкина, покажь, че рисуешь? Как всегда, «киношников» своих? Нарисуй мне Билли Айлиш лучше, давно обещала! — Маринка хлопнула Лизу по плечу.
Лиза открыла последнюю страницу скетчбука и написала свое имя.
«Привет, Лиза» — написал Егор в ответ.
Она посмотрела на него и снова встретила этот взгляд, тревожный, долгий, как будто пытающийся найти ответ на важный вопрос.
На оставшихся уроках Егор садился рядом, каждый раз спрашивая, можно ли. Каждый раз Лиза не возражала.
Она рисовала, он смотрел. На рисунок смотрел, на руки.
Потом ждали на крыльце, пока пройдет дождь.
Шли вместе — оказалось, живут в соседних домах.
— Мы недавно переехали, поближе к бабушке. Я рад, на самом деле. Жить на окраине на Юге такое себе, здесь приятнее. Там промзона, тут парки. — Егор шел, засунув руки в карманы.
— А я давно тут живу, — ответила Лиза, — но в школе этой с марта, раньше училась в гимназии в часе езды отсюда. Надоело ездить и рано вставать, ушла. Друзья все там. А здесь как-то… Не знаю. Закончить бы скорее.
— Ты, видимо, дальше в художники? — ребята перешли дорогу и Егор оказался немного ближе, так что время от времени они соприкасались плечами.
— Ну да, можно и так сказать, — Лиза улыбнулась. — Я на курсы хожу в Муху, у меня папа там преподает. Туда и поступать буду. А ты?
— Я хочу сценарии писать. Как будто мое, что ли, пишу вроде неплохо. Родители журналисты, а я как-то в сторону кино больше. Люблю кино, в общем. И кино в смысле кино, и группу «Кино» тоже люблю, кстати — он снова странно посмотрел на нее, правда, уже с улыбкой.
— Кстати да! — рассмеялась Лиза.
«Красивая какая у тебя улыбка, Егор Светлов», — подумала.
Он вдруг остановился:
— Слушай. Это странно, я сейчас скажу кое-что, какую-то фигню, наверное, но… В общем, тебе не кажется, что мы где-то встречались?
— Да нет, вроде, — Лиза улыбнулась.
Он стоял и смотрел на нее, как будто ждал, что она передумает, вспомнит что-то, скажет «Точно, мы же с тобой виделись на дне рождения того парня, помнишь, из новой группы, они еще играют что-то в стиле Shortparis». Или, может, «Точно, я же подписана на твой инстаграм о ленинградском рок-клубе, блин, как же классно ты пишешь о том времени, я иногда комментирую»… Но нет, ничего такого.
— Пойдем уже, может? — засмеялась Лиза. И Егор тоже засмеялся.
«Дурак», — подумал.
Они молча дошли до Лизиного дома. Хорошо было идти и молчать. Хлюпать кедами, набравшими воды, дышать прохладным воздухом после грозы, замечать, что происходит что-то неслучайное.
— Давай вечером спишемся? — спросил Егор.
— У меня сейчас курсы Мухинские, они в скайпе проходят, а потом можно, после восьми.
* * *
В половину девятого от Егора пришло сообщение:
«Привет! Ты уже освободилась? Это Егор, если что»
«Привет! Да, смотрю любимый концерт. Вернее, слушаю»
— Привет!
— Привет-привет, — Лиза сделала потише.
— Любимый концерт, значит. Дай угадаю. «Кино»?
— Даа! Последний питерский. Ну, ленинградский, то есть. 90-й год. Смотрю на ютубе. Ну, слушаю. Видео нет, к сожалению. Але? Егор?
— Да… Да, я тут. Ясно, хорошо, — серьезно сказал он.
— Что хорошо? — засмеялась Лиза.
— Хорошо… Ну, хорошо, что любишь Цоя. Рисуешь его красиво.
— Ну, не только его, остальных тоже, сделаю выставку когда-нибудь.
— А я инстаграм веду про рок-клуб, kinorock81, всякие интересные факты ищу про 80-е и 90-е, рецензии пишу.
— Да ладно?! Это ты? Я его читаю! Он крутой! То есть, ты, крутой, получается!
— Да ладно! И комментируешь? — обрадовался Егор.
— Ну как, комментирую, обычно цитирую песни, когда в тему, — она засмеялась. — У меня ник, правда, такой дурацкий,
