вот, и доприобщалась. С разбегу — и в ров с крокодилами.
— Здгавствуйте, дети! — пискнула Юлечка.
Оно еще и картавит!
— Для ознакомления с вами и с целью… Чтобы составить мнение. Для пговегки, — Юлёк вдохнула, медленно выдохнула, — Будем сегодня писать сочинение. Тема — свободная. Напишите о себе, о своих мечтах, планах. О том, что для вас важно. Начните со слов…
Серафима, одобрительно кивая, выползла за дверь. На доске возникло «Здравствуйте! Меня зовут…» Надо признать, писала Юлёк до отвращения каллиграфически.
Класс обреченно зашуршал тетрадями.
Меня зовут Виктория, — начала я, и настроение упало окончательно. Отвратительное имя. Подарившее мне кликуху «Виктория Сикрет», переросшую в «ВикCик». Ненавижу. Победительница, как же. Спрашивается, где я — и где победы. Нет, при моем гренадерском росте победы ожидались. Просто должны были ссыпаться в закрома. В спорте, например, хорошо побеждать с ростом 175 и ногой сорокового размера. Бег там, баскетбол, весла, штанга. Диски и болы. Ждут вас. Что ж вы не?
А я не. Не спортивная. Не азартная. Не упертая. Ненавижу отжимания и качание пресса. Да и пресс у меня, надо признать. Я книжки люблю. И купаться. Кошек еще.
О чем писать-то? Не о кошках же.
* * *
Меня зовут Краев Михаил. Я с детства интересуюсь…
Черт, давно такого бреда не писал. Детсад какой-то. Эта Юлия Александровна, конечно, ничего так. Фигурка. И в целом. Симпатичная. Но не думает же она, что ей сейчас класс накатает воз признаний о сокровенном. Ага, ждите. Булыгин вон, по роже вижу, какую-то хамскую муть строчит. Хорошо если не «Встретимся на сеновале, детка?»
Я скосил глаза на соседнюю парту, через проход. Получил оттуда трепетный взор и хлопание ресниц. И пальчики сердечком. Алина-Малина. Мы с ней с нового года… ну встречаемся, в общем. С нее вот станется выдать на-гора страниц пять о нашей неземной любви. А любовь. Ну как — любовь… Просто однажды началось: куда я — туда и она. Заговорит — и цоп за пуговицу. И не уйдешь уже. В глаза снизу заглядывает. Она маленькая, до плеча мне. И всё помочь ей надо. И всё объяснить что-то. Донести. Принести. Починить. Встретить. Подождать. Проводить. И уже все знают, что мы — вместе. И уже все пацаны мне завидуют и смотрят этак. С намеком. И уже вся наша бабская кодла с ней не разговаривает. Одна Вика Шапошникова, пожалуй, у Алинки и осталась. Вика. Виктория Сикрет Шапошникова. Интересно, кстати, а она о чем строчит? Сикрет?
* * *
Меня зовут Малинина Алина. Моя мечта — стать врачом. Я считаю, что врач — самая благородная на свете профессия.
На самом деле врач из меня — как из Шапошниковой балерина. Или как из Краева — балерун. Мишка — он как реальный медведь, здоровый, неуклюжий. Умный, правда, и добрый. Открытый такой и доверчивый, как три рубля. Если б вот Артемий был таким. Эх, Артемий-Артемий, Тёма-Тёмушка, темная головушка. Сидит… На полях тетради рисует что-то. Сочинение идет, похоже, лесом. Задумался. Художник. Эх..
Врач — это человек, всецело преданный своему высокому призванию…
* * *
— Про что врешь, Викуся? — басит Краев, развернувшись ко мне.
— Отвали, не твое собачье, — огрызаюсь я, прикрывая рукой написанное. Прикрывать, вообще-то нечего. Корме «Меня зовут Виктория» больше ничего пока не добавилось.
— Да не шипи, я только стиралку попросить хотел.
— Я и не шиплю, — отвечаю тихо и уже в спину.
Папа как-то, классе во втором, прикрепил мне над столом лозунг «БОЙСЯ БЫТЬ СЕРЕДНЯЧКОМ!» Из журнала вырезал. Вот я на всю жизнь и испугалась. Быть собой. Потому что я — середнячок из середнячков. Из тех, кто в соревнованиях на середнячковость займет место ровно в центре. Люблю рисовать, но не умею. Артемий вон умеет так, что ой. Нет, он, конечно, ни разу не Леонардо. Но я-то, я-то даже не Артемий. Мишка — просто тупо умный. Если так можно сказать. Ему контрольную по матеке на пять — как мне… Как мне не знаю, что даже. Как мне час в речке просидеть. Или кошку за ухом почесать. Больше я ничего, собственно и не умею толком. Алинка красивая, как картинка. Танька на гитаре играет и поет, а на мне медведь оттоптался. Так и проживу жизнь. Среднюю. Середнячковую. Тоскааааа.
* * *
Ксяу несколько раз щелкнула пультом и грустно посмотрела на четыре саркофага.
Девушка, точнее — девочка из небольшого российского городка. Пожилой грузчик-итальянец. Старушка из Испании, бывшая модель и танцовщица. Художник — афроамериканец лет тридцати. Существа, которые сейчас считали себя девочкой Викторией и ее одноклассниками — Михаилом, Алиной и Артемием. К четырем телам в костюмах дополненной реальности тянулись провода, кси-линии, разные по толщине трубки и нео-нити.
Этттр видел, что Ксяу выглядит усталой и печальной. И видеть это было почему-то больно. Он знал, что любимый питомец Ксяу — маленькая пушистая голубая планета — медленно умирает. Он знал, что Ксяу особенно тяжело переживает это, чувствуя свою вину. Из-за возрастной оссцилляции, которая проходит особенно долго и тяжело у таких ранимых и тонких созданий, как Ксяу, она не могла какое-то время ухаживать за малышкой Террой. Там возникла какая-то инфекция. Непонятный вирус начал косить все разумное. И вот сейчас на Терре осталось всего четыре крохотных сапиенса, в которых едва-едва теплилась жизнь.
— Может быть, гуманнее просто усыпить ИХ?
— Я не могу, — в ее голосе слышалась настоящая боль, — я хочу, чтобы ОНИ дожили то время, которое ИМ отпущено, без боли. И счастливыми.
— Ты поэтому вводишь в программу новых персонажей и новые события? Практикантка эта… Сочинение… Думаешь, ИХ это осчастливит? — с сомнением спросил он.
— Ты не понимаешь. Я хочу собрать информацию. Хочу понять, что изменить в программе, чтобы счастье было им всем, даром. И чтобы никто не ушел обиженным.
Слово «ушел» прозвучало совсем тихо.
— Послушай, я подарю тебе новую планету, — неуверенно начал Этттр, — такую же пушистую, только розовую…
— Не надо, — ответила Ксяу. Но ему послышалась эхо надежды в этих словах.
Подарю, подумал он. Пусть на это уйдут все сбережения. Придется разбить копилку. Может, попросить немного у родителей. Они добавят. Они понимают, как ему сейчас непросто.
Ведь он-то, в отличие от малышки Ксяо, знает, что их молекула уже поляризуется, и скоро семья Ксяо отделится от нее с катионом, а он, Эттр, останется на массивном анионе. И, вероятно, они больше никогда не встретятся. Законы термодинамики. Законы мира. Законы, не ведающие жалости и любви. Тоскааааа.
