Эллис Каут
И снова Пумукль
Цвидагль и генеральная уборка
Прошу вас, не удивляйтесь названию. Это — наша маленькая хитрость! В следующей истории речь пойдёт совсем не о Цвидагле — его вовсе не существует — а, конечно, о нашем знакомом домовёнке Пумукле. Дело в том, что, если бы Пумукль увидел своё имя в заглавии, то он мог бы перепутать все буквы в словах, чего мы, естественно, хотим избежать. Тем более что история с уборкой для него не особенно приятна, так как напоминает ему о воде, а с водой у него связаны ещё более неприятные воспоминания. Итак, мы напишем правильное название, но очень мелко, в надежде, что Пумукль его не заметит.
Пумукль и генеральная уборка
Честно говоря, мы до сих пор не знали, моются ли домовые. Они ведь невидимые. Пумукль тоже. Он становится видимым только наедине с мастером Эдером.
В этой истории выяснилось, что домовой тоже должен мыться, точнее — его надо мыть, хоть это и связано, как вы дальше узнаете, с большими трудностями.
Сначала, правда, надо было вычистить не Пумукля, а квартиру мастера Эдера. Он решил перед Пасхой пригласить маляра, чтобы тот покрасил стены. Каждый знает, с чего это начинается: выставляется мебель, всё, что висит на стенах, складывается в каком-нибудь углу, и создаётся впечатление, что всё это никогда больше не вернётся на своё место. Неприятное состояние. Для нас, людей — но не для домовых. В этом хаосе Пумукль чувствовал себя превосходно! Пока маляр красил стены, домовёнок прыгал и бегал среди выставленной мебели и открывал для себя много нового и интересного.
Поэтому он был страшно возмущён, когда на смену маляру пришла женщина наводить в квартире порядок. Пумукль пулей устремился вниз, в мастерскую, и закричал Эдеру:
— Знаешь ли ты вообще, что эта уборщица там творит? Она разливает по полу воду!
— Ну и что? — спокойно ответил Эдер.
— Как что! — Рыжая шевелюра встала дыбом от возмущения. — А если бы я так разливал воду?
— Это другое дело!
— Вода есть вода. Какая разница, кто моет пол?
Мастер Эдер вздохнул. Он ещё не забыл, как Пумукль однажды устроил потоп, от которого пол нисколько не стал чище. Этот вздох рассердил малыша ещё больше.
— Ты мне ничего не позволяешь, а этой женщине всё можно. Я пойду и спрячу у неё тряпку.
Мастер Эдер едва успел остановить сорванца, схватив его за руку:
— Ты останешься здесь!
Пумукль выворачивался и обиженно пыхтел:
— Отпусти! Пусти, говорю!
— Только если ты пообещаешь не мешать фрау Айхингер!
— Мне, значит, можно мешать! Когда я воду разливаю — мешают! Когда другим хочу мешать — мешают! Не хочу мешать — тоже мешают! Да ведь я так помешанным стану!
— Но Пумукль…
— Даже если я говорю — и то мешают! Что же мне можно? Ничего нельзя! — Голос Пумукля задрожал от жалости к себе. Он попытался выдавить из себя слезинку, что ему в конце концов удалось.
— И почему я родился домовым, а не уборщицей, тогда бы мне никто не мешал разливать воду! — Пумукль выдавил вторую слезинку.
Мастер Эдер не мог переносить слёзы, он поставил малыша на верстак и принялся его уговаривать:
— Послушай, ты ведь можешь заняться чем-нибудь другим, более интересным, чем прятать тряпку и разливать воду.
Пумукль всхлипнул:
— А если нет ничего интереснее?
— Видел ли ты там в углу, в коридоре, ящик? В нём лежит всякая мелочь: пробки, резинки, колечки; вероятно, ты найдёшь в нём и стеклянные шарики. Если ты не будешь мешать уборке, то можешь всё это забрать себе.
Видел ли Пумукль ящик в углу? Ещё бы! У домовёнка мгновенно высохли слёзы. Протараторив, что не будет мешать, он ринулся вверх по лестнице.
В каждом доме есть ящички, куда складывается всякая мелочь, для которой нет определённого места. Такой ящик, выдвинутый из кухонного шкафа и поставленный на стул в углу, — превосходная игровая площадка для домового!
Пумукль с восхищением начал перебирать вещи в ящике, но его счастье длилось недолго.
Фрау Айхингер, проходя мимо, заметила возмутительный беспорядок и, проворчав: «Такое можно увидеть только у старых холостяков», принялась выуживать из ящика тюбики с высохшим клеем, заржавевшие булавки, погнутые жестяные коробочки… Все эти чудесные вещи оказались в мусорном ведре. Мало того! Женщина начала сматывать в моток обрезки шнура, которые Пумукль сложил для себя в углу ящичка.
Некоторое время малыш, онемев от негодования, неподвижно наблюдал за руками, вылавливающими его сокровища. Потом, вооружившись иголкой, пошёл в наступление.
Но женщина даже не обращала внимания на уколы и царапины — если уж берёшься за уборку в таких запущенных местах, то надо считаться с последствиями.
Уши Пумукля запылали от гнева. Скатившись с лестницы в мастерскую и подпрыгивая, как резиновый мячик, он кричал Эдеру дрожащим от возмущения голосом:
— Я ей палец укушу! Тряпку утащу! Обвяжи меня шнуром, иначе меня разорвёт от злости на тысяча двести семьдесят шесть кусочков!
— Пумукль… — только и успел сказать мастер.
На лестнице с мусорным ведром в руках показалась уборщица.
— Это всё можно выбросить? — И, не дожидаясь ответа, направилась во двор.
Пумукль вскочил на подоконник и, проследив в окне за женщиной, вскричал:
— Вот полюбуйся! Она всё выбрасывает! Всё! — Его глазёнки гневно блестели. — Если ей это можно, то мне тоже!
Пумукль соскочил с подоконника и помчался наверх. Через мгновение мастер Эдер услышал грохот, и вернувшаяся в это время уборщица испуганно спросила:
— Что это могло быть?
— Не знаю, — пожал плечами Эдер, хотя он прекрасно знал, что это — очередная проделка его домового.
Когда они поднялись наверх, их глазам предстал невообразимый хаос в коридоре: ящик, в котором уборщица так тщательно навела порядок, валялся на полу, всё его содержимое было разбросано, а на размотанных шнурах Эдер заметил поспешно завязанные морские узлы.
— Как же это могло случиться, ну как? — начала причитать фрау Айхингер.
— Хм… — пробормотал старый мастер и отправился назад, в мастерскую.
Домовой с огромным наслаждением наблюдал за женщиной, принявшейся собирать рассыпанную мелочь обратно в ящик, но скоро решил, что это — слишком мягкое наказание для ненавистной уборщицы, и побежал на кухню, где ещё не совсем просох свежевымытый пол.
— Жаль, что на полу осталось так мало воды, — пробормотал Пумукль, — но это можно легко исправить.
И в следующее мгновение он уже сидел на кране верхом, как на лошади, и следил за бежавшей в раковину водой. Это не совсем отвечало задумке домовёнка, и он попробовал разбрызгивать воду, пиная струю ногой, что тоже не принесло желаемых результатов. Тогда ему в голову пришла более подходящая идея: он заткнул заглушкой отверстие стока и, довольный своей находчивостью, стал наблюдать, как раковина постепенно заполняется водой. Ещё немного, и вода побежит через край!
Тут его взгляд упал на половую тряпку, которую он давно грозился спрятать.
В мгновение ока тряпка оказалась под плитой, за угольным ящиком. Жаль, что ящик был вычищен — на светлом полу так красиво смотрелись бы чёрные угольные пятна!
Может, в плите найдутся остатки угля? Пумукль открыл дверцу и, заглянув, замер от счастья, увидев слой самой чёрной превосходной сажи.
Нет ничего для домового краше
Прекрасной чёрной-чёрной сажи! —
начал рифмовать домовой, с удовольствием разбрасывая по кухне сажу вперемешку с золой.
Вода, струйкой стекавшая из раковины, перемешивалась с сажей, и по полу разбегались чёрные ручейки.
Пумуклю хотелось не только рифмовать, но и во все горло петь от радости, до того ему нравилось это зрелище!
Что по этому поводу подумала фрау Айхингер, когда заглянула на кухню, можно было догадаться по её пронзительному крику, от которого у любого бы поднялись на голове волосы, но не у Пумукля, который был так поглощён созерцанием грязных потоков, что просто не обращал внимания на посторонние звуки.
Когда же женщина, спеша к крану, угодила ногой в лужу, так что тёмные брызги украсили и свежевыкрашенную стену, её вопли заставили старого мастера в мгновение ока взлететь по лестнице. Фрау Айхингер тыкала пальцем в открытую дверцу плиты и невнятно бормотала:
— Н-н-наверное, сквозняк…
Эдер, ни на секунду не веривший в это, только покачал головой.
Бедная женщина подумала, что он качает головой ей в упрёк, и залепетала:
— Я-я н-н-не знаю, как это случилось с водой, но я сейчас же всё уберу. — И протянула руку за тряпкой, но той не оказалось на привычном месте. Женщина принялась везде искать её и даже выглянула в окно, как будто тряпка могла выпрыгнуть.
