Отфрид Пройслер - Маленькое Привидение

Со стародавних времён в замке на горе Ойленштайн жило-поживало Маленькое Привидение, безобидное ночное существо, не причиняющее вреда, когда его, конечно, не злили.

Днём Привиденчик спал на чердаке, в массивном, обитом железом, дубовом сундуке, скрытом за дымовой трубой. Никто не подозревал, что это жилище привидения.

Лишь ночью, когда в городке Ойленберге, расположенном у подножия горы, часы на ратушной башне били двенадцать, Маленькое Привидение просыпалось.

С последним ударом часов Привиденчик открывал глаза, потягивался, просовывал руку под пачку старых писем и документов, служивших ему подушкой, и доставал связку ключей. Ключей было тринадцать. Привиденчик всегда носил их с собой. Стоило ему качнуть ключами, как запертый сундук сам собой открывался. В эту отдалённую часть чердака долгие годы не ступала нога человека, поэтому всё здесь было оплетено паутиной. А пыли скопилось такое количество, что ею пропиталась даже паутина. При малейшем движении воздуха вверх вздымались целые тучи пыли.

— Апчхи!

Всякий раз, покидая сундук, Привиденчик натыкался на паутину. В нос ему набивалась пыль, и он чихал.

— Апчхи!

Привиденчик отряхнулся, чтобы окончательно проснуться, обогнул дымоход и приступил к своему обычному полуночному обходу. Как и все привидения, он был невесомым, обладал весёлым нравом и скользил легко, как крохотное облачко тумана.

Привиденчик никогда не отправлялся в путь без связки ключей. Иначе даже лёгкое дуновение ветерка унесло бы его неведомо куда. Но ключи он носил с собой не только поэтому. Стоило ему качнуть связкой ключей, и перед ним открывалась любая дверь или ворота. Запертые на замок, засов или задвижку, они распахивались сами собой. То же самое происходило и с сундуками, шкафами, комодами, чемоданами, ящиками столов, печными заслонками, люками, слуховыми и подвальными оконцами, мышеловками. Одно покачивание — всё открывается, второе покачивание — всё опять закрывается.

Привиденчик гордился своими ключами.

«Без них, — думал он иногда, — жизнь была бы намного труднее».

В плохую погоду Привиденчик бродил по замку, где теперь располагался музей. Здесь были собраны старинные картины, рыцарское снаряжение, пушки, пищали, копья и сабли. С помощью своих ключей Привиденчик поднимал и опускал забрала рыцарских шлемов, катал по полу пушечные ядра так, что они грохотали. Время от времени, по настроению, он разговаривал с дамами и господами, изображёнными на портретах в золочёных рамах. Картины висели в рыцарском зале музея.

— Добрый вечер, уважаемый, — говорил он, к примеру, проходя мимо портрета владельца замка — графа Георга-Казимира, грубияна, жившего пятьсот пятьдесят лет тому назад, — вспоминаешь ли ту октябрьскую ночь, когда ты поспорил со своей компанией, что поймаешь меня и собственноручно выбросишь в окно? Должен признаться: этим пари ты разозлил меня. Потому-то и не должен сердиться, что я тебя слегка припугнул. И ты выпрыгнул в окно с третьего этажа, к счастью, угодив в рыхлую яму. А ведь могло обернуться иначе…

Затем Привиденчик склонялся перед портретом прекрасной пфальцской принцессы Женевьевы-Элизабет-Барбары, которой помог четыреста лет назад отыскать драгоценные золотые серьги, украденные с подоконника сорокой.

Иногда он останавливался перед тучным господином с рыжей бородкой клином, в кожаном камзоле с кружевным воротником. Это был не кто иной, как грозный шведский генерал Торстен Торстенсон. Триста двадцать пять лет тому назад генерал Торстенсон со своей армией окружил гору Ойленштайн и городок Ойленберг. Но спустя несколько дней неожиданно снял осаду и ушёл со своим войском несолоно хлебавши.

— Как поживаете, генерал? — рассматривая портрет, спрашивал Привиденчик. — Знаете, историки и поныне ломают головы над загадкой: что тогда побудило вас к спешному отступлению? Представляете, если они узнают правду! Но не волнуйтесь, генерал, я не пророню ни слова. Ну, может, расскажу об этом только своему другу филину Шуху. Он любит такие истории.

В хорошую погоду Привиденчик отправлялся гулять.

Как чудесен свежий ночной воздух! Как легко и свободно дышится под открытым небом! Больше всего Привиденчик любил лунные ночи. До чего приятно прыгать на зубчатой стене замка в сиянии луны! Белый, как облако снежной пыли, Привиденчик переполнялся счастьем:

— О, как прекрасен замок Ойленштайн в лунном свете!

Иногда Привиденчик играл с летучими мышами, которые вылетали по ночам из укрытий и порхали вокруг башен замка. Порою наблюдал, как снуют туда-сюда через подвальные оконца крысы и мыши. В иные ночи слушал кошачьи концерты или ловил зазевавшихся ночных мотыльков.

Но больше всего ему нравилось навещать своего старого друга филина Шуху. Тот жил позади замка, в дупле дуба, росшего на краю обрыва над рекой. Шуху радовался визитам Маленького Привидения. Филин был тоже ночным существом, спал днём, просыпался в полночь. Он был старым, очень мудрым и строго следил за тем, чтобы встретить гостя честь по чести. Филин Шуху любил, чтобы к нему относились с уважением. Даже Привиденчик не позволял себе тыкать другу.

Обычно Привиденчик усаживался на ветку рядом с филином, и они чудесно коротали время, рассказывая друг другу разные истории: длинные и короткие, старые и новые, весёлые и грустные, назидательные, для размышлений, — всё, что приходило им в голову.

Однажды ночью, когда Привиденчик появился на ветвях дуба, филин сказал:

— Помнится, вы собирались рассказать историю про шведского генерала. Кажется, его звали Борстензон?

— Торстенсон, — поправил Привиденчик, — Торстен Торстенсон.

— Так что с ним случилось?

— Вот уж поистине смешная история, — начал рассказ Привиденчик. — Случилось это триста двадцать четыре года тому назад. Нет, постойте, ровно триста двадцать пять лет исполнится в следующем месяце, двадцать седьмого июля как раз будет юбилей. Так вот, однажды здесь появился этот Торстенсон со своими шведами. Кавалерия, пехота, артиллерия, тысячи солдат и офицеров.

Они разбили лагерь вокруг замка и города, нарыли рвов, настроили укреплений. А потом подтащили свои проклятые пушки и открыли огонь по замку и городу.

— Представляю себе, как это было неприятно! — заметил сочувственно филин.

— «Неприятно» — не то слово! Это было ужасно. Пушки грохотали весь день и полночи. Обычно я сплю крепко, меня не так-то легко разбудить. Но тогда! Это было выше моих сил! Треск ружейных выстрелов, гул и грохот пушечных ядер, ударяющих по стенам… Я терпеливо сносил адский шум три дня и три ночи. Но моё терпение лопнуло.

— А разве вы могли что-то сделать?

— О да! Я крупно поговорил с этим Торстенсоном, появившись у него ночью в палатке. Высказал всё, что во мне накипело.

— Неужели его палатку не охраняли часовые?

— Конечно, там были часовые: лейтенант и двадцать, а может, даже двадцать пять солдат. Они выхватили сабли и копья и преградили мне дорогу. А лейтенант даже выстрелил в меня из пистолета. Но, как вы знаете, ни сабли, ни копья привидениям не страшны, а выстрелы не могут причинить вреда, они просто проходят сквозь меня, как сквозь дым или туман. Так что я беспрепятственно проник в палатку генерала.

— А что было в палатке?

— Пришлось наподдать жару этому Торстенсону! «Если тебе дорога жизнь, — пригрозил я ему, размахивая руками и отвратительно шипя, — повторяю: если тебе дорога твоя жизнь, немедленно снимай осаду, уводи своих солдат и никогда, слышишь, никогда здесь больше не появляйся».

— А что же генерал?

Он стоял босиком, в отороченной кружевами ночной рубашке, и стучал зубами от страха. Потом упал передо мной на колени и умолял о милосердии. «Пощади меня! — молил он. — Пощади! Я сделаю всё, что ты скажешь!» Я схватил его за шиворот и слегка потряс. «Надеюсь, ты выполнишь всё, что я велю, — потребовал я. — Рано утром уберёшься отсюда. И никогда сюда не вернёшься. Понятно? Н-и-к-о-г-д-а!»

— Здорово, чёрт подери! А что Торстенсон?

— Торстенсон повиновался. На следующее утро, двадцать седьмого июля, он убрался вместе со своей армией. Они удирали, и Торстенсон с маршальским жезлом в руках скакал впереди.

— И он точно больше никогда не возвращался?

— Действительно никогда! — хихикнул Привиденчик.

Привиденчик закончил рассказ о шведском генерале Торстене Торстенсоне. Друзья немного помолчали. Они смотрели вниз — на долину, на реку, поблескивающую в лунном свете, на башни и остроконечные крыши Ойленберга, на флюгеры, крутые лестницы, балконы, фронтоны и эркеры. Видели редкие припозднившиеся огоньки, следили за тем, как те гаснут один за другим. Привиденчик вздохнул: