Многим казалось странным, что на свете существуют два игрушечных городка, да еще рядом друг с другом (по правде сказать, был и третий — у девочки по имени Эгнис Мерси Фостер, но там никто, не бывал, и его можно не брать в расчет, потому что построен он был ненадолго).
Один игрушечный городок находился в Фордэме и назывался Литл–Фордэм; он принадлежал мистеру Попу. Другой был в Уэнтле–Крейсе, назывался Бэллихоггин и принадлежал мистеру Плэттеру.
Начал все это, тихо и мирно, для собственного удовольствия и развлечения, мистер Потт; а последовал за ним, причем совсем по другим соображениям, деловой мистер Плэттер.
Мистер Потт служил раньше на железной дороге путевым обходчиком и однажды вечером, в полутьме, на пустынном участке пути, потерял одну ногу, Но не по небрежности, а потому, что хотел спасти жизнь барсуку. Мистер Потт всегда волновался из–за лесных тварей: одноколейка шла через лес, а в сумерках барсуки выходили на прогулку и с сопеньем трусили по шпалам. Особой угрозы для них не было, разве что два раза в году, когда последний поезд из Хэттерс–кросса пересекал лес ранним вечером — в излюбленное барсуками время для вылазок. Поезд исчезал, и в лесу снова наступала тишина; лисицы, кролики и зайцы перебегали рельсы без опасности для жизни; опять принимались выводить рулады соловьи.
В те ранние дни существования железной дороги уединенная сигнальная будка, где жил мистер Потт, была для него родным домом. Там у него был чайник и стол под плюшевой скатертью, стояло вагонное кресло со сломанными пружинами, висели масляные фонари. Скоротать время между редкими поездами мистеру Потту помогали лобзик, коллекция марок и захватанная пальцами Библия, которую он иногда читал вслух. Мистера Потт был хороший человек, очень добрый и деликатный. Он любил своих ближних почти так же, как любил поезда. Лобзиком он выпиливал ящички для сбора денег в Железнодорожный благотворительный фонд; он делал их из старых коробок для сигар в виде домиков, и ни один из них не походил на другой. В первое воскресенье каждого месяца мистер Потт, сев на велосипед, объезжал свой городок, вооружившись отверткой и небольшой черной сумкой. У каждого дома он отвинчивал крышку прибитого снаружи ящичка и, пересчитав деньги, кидал их в свою сумку. Иногда (не часто) ящик оказывался пустым, и мистер Потт печально бормотал, отъезжая: «Лисичка снова наведалась в курятник».
Время от времени мистер Потт рисовал картинки, маленькие и очень подробные. На двух была городская церковь, на трех — дом священника, на двух — почта, на трех — кузница и на одной — его собственная сигнальная будка. Он давал их в качестве приза тем, кто собирал больше всех денег в благотворительный фонд.
В ту ночь, о которой идет речь, барсук укусил мистера Потта — вот в чем была беда. Мистер Потт растерялся, и секундная задержка стоила ему ноги. Мистер Потт так и не увидел следа барсучьих зубов — он был отрезан вместе с ногой… Барсук убежал цел и невредим.
Железнодорожный благотворительный фонд вел себя благородно. Мистеру Потту, не скупясь, выплатили единовременное пособие и приискали домик за пределами города, там, где на берегу ручья стояли три старых тополя. Вот здесь–то, в своем саду, мистер Потт и стал строить на насыпи железную дорогу.
Сперва он купил подержанный набор игрушечных поездов. О том, что они продаются, — вместе с электрической батарейкой, приводящей их в движение, — мистер Потт прочитал в местной газете. Поскольку в его крошечном домике было для этого тесно, он уложил рельсы в саду. Рельсы ему помог сделать кузнец, но со шпалами он управился сам; он вырезал их в одну двадцатую натуральной величины и надежно закрепил на насыпи, так же, как раньше закреплял настоящие шпалы. А затем просмолил их, и, когда светило солнце, они пахли, как настоящие. Мистер Потт садился на землю, вытягивал вперед деревянную ногу, закрывал глаза и вдыхал милый его сердцу запах, который словно волшебством переносил его в былые дни. Но чего–то недоставало. Дыма — вот чего! Да, мистеру Потту нужен был дым и не только запах его, но и вид. Позднее с помощью мисс Мензиз из Хай–бича мистер Потт решил эту задачу.
Сигнальную будку он построил из прочного кирпича. Она была, как две капли воды, похожа на его старую будку, такое же деревянное крыльцо и все прочее. Мистер Потт вставил в окна настоящие стекла, и сделал так, что створки открывались и закрывались (зря, что ли, подумал мистер Потт, он сохранил все навески от коробок с сигарами, которые он получал по праздникам от директоров дороги). Кирпичики он изготовил из красных кирпичей, взятых в полуразрушенном свинарнике; он дробил их, толок в мелкую пыль и смешивал с цементом. Эту смесь он выливал в форму, которую ставил на большой жестяной поднос. Форма была сделана из старого корсета со стальными пластинками; после того, как кузнец спаял их крест–накрест, получилась решетка с крошечными прямоугольными отверстиями. При помощи этого приспособления мистер Потт получал пятьсот кирпичиков за один раз. Иногда, чтобы изменить их цвет, он добавлял в свою смесь измельченную охру или красную кошениль. Крышу сигнальной будки он покрыл шифером — тонкими чешуйками соответственной величины все с того же свинарника.
Прежде чем укрепить на стенках крышу, мистер Потт взял комок цементного теста и принялся катать его своими старыми, одеревенелыми ладонями. Он сделал четыре колбаски для рук и ног и одну — покороче и потолще — для туловища. Слепил яйцо–голову и приладил ее к плечам. Затем кое–где сдавил фигурку и снял то, что было лишним, ороговевшим ногтем.
Но результат его не удовлетворил. Чтобы придать неуклюжей кукле больше сходства — ведь он хотел сделать автопортрет, — мистер Потт отсек ей одну ногу до колена и всунул туда спичку. Когда цемент затвердел, он закрасил его сверху: синяя железнодорожная форма, розовое лицо, — и приклеил на голову клочок седого мха. Затем всунул фигурку в будку. Там она гораздо больше походила на человека и даже вселяла страх — неподвижная, застывшая, вперившая взгляд в окно.
Но сама сигнальная будка казалась совсем настоящей: крыльцо из посеревшего от времени дерева, желтый лишайник на шиферной крыше, неровно выцветшие от непогоды кирпичи, распахнутые окна, и, время от времени, звонков щелканье сигналов.
Соседские ребятишки стали сильно докучать мистеру Потту. Они то и дело стучались к нему и просили показать им железную дорогу. Когда мистер Потт сидел на полу, выставив вперед деревяшку, ему было не так–то легко встать, тем более — быстро. Но он терпеливо, хотя и с трудом, поднимался и, стуча деревяшкой, ковылял к двери, чтобы впустить своих незваных гостей. Он вежливо их приветствовал и провожал в сад через судомойню. Драгоценное время уходило на ответы, объяснения и суету. Иногда, пока шли расспросы, пересыхал цемент или остывал паяльник. Поэтому вскоре мистер Потт установил правило: пускать к себе он будет только в субботу и воскресенье, и по этим дням двери его дома были всегда открыты. На столе в судомойне он поставил один из своих ящичков для сбора пожертвований, и взрослых, которые тоже стали наведываться к нему, он просил платить за вход один пенни: выручку он отсылал в благотворительный фонд. Дети по–прежнему пропускались бесплатно.
После того, как мистер Потт смастерил железнодорожную станцию, интерес к его дороге возрос, все больше людей приходило на нее посмотреть, и все больше становилась выручка. Станция была точной копией городской станции, и мистер Потт назвал ее Литл–Фордэм (Крошка–Фордэм). Название это было выложено белыми камешками на насыпи, покрытой мхом. Прежде чем увенчать вокзал крышей, мистер Потт обставил комнаты внутри. В зале ожидания появились темные жесткие скамьи, в кабинете начальника станции — высокая деревянная конторка с отделениями для билетов. Кузнец (юноша по имени Генри, который к этому времени горячо разделял увлечение мистера Потта) выковал ему из мягкой стали камин. Они подожгли сухой мох и сосновые иглы, чтобы проверить тягу, и убедились, что труба тянет хорошо.
Но когда крыша оказалась на месте, все это было потеряно для глаз. Заглянуть внутрь через окна можно было только если лечь на землю, да и это лишь до тех пор, пока мистер Потт не сделал платформу. Крышу платформы он окаймил тончайшей деревянной резьбой, на столбах горели старомодные лампы, которые мистер Потт заправлял маслом. При скрупулезности мистера Потта и его стремлении все доводить до совершенства постройка станции заняла два года семь месяцев. А затем он принялся за городок.
Мистер Потт никогда не слышал о мистере Плэттере, как и тот не слышал о мистере Потте.
Мистер Плэттер был владельцем похоронного бюро и строительным подрядчиком в Уэнт–ле–Крейсе, городке на другом берегу реки, в которую впадал ручей, протекавший за садом мистера Потта. Они жили совсем близко один от другого, но, по дороге через мост путь между ними был немалый. У мистера Плэттера был прекрасный кирпичный дом у шоссе, ведущего в Бэдфорд, с гравиевой подъездной дорогой и садом, спускающимся по склону к реке. Мистер Плэттер сам построил его и назвал Бэллихоггин. Больше всего на свете мистер Плэттер любил деньги и скопил их довольно много. Но люди стали умирать реже, чем прежде, а когда закрылась кирпичная, фабрика, желающих поселиться в тех краях стало не так уж много, потому что кое–как построенные мистером Плэттером домишки для рабочих совершенно испортили ландшафт.
