Елена Яковлевна Ильина
Шум и шумок
Старый Букварь и новая Книжка
Стояла в школьной библиотеке на полке новая нарядная Книжка. Ей очень хотелось, чтобы дети поскорее прочли её сказки, рассказы и посмотрели картинки. Но никто её не трогал. Старшие уже читали другие книжки, а младшие ещё не умели читать.
Книжка думала: «Неужели я такая неинтересная, что мне придётся всю жизнь стоять на полке?»
Но вот что-то зашелестело, и Книжка увидела, как по лесенке, приставленной к полкам, взбирается какая-то другая книга. На стареньком жёлтом переплёте она увидела название: «Букварь». Ведь Книжка, как все книжки на свете, была грамотная.
А повыше названия были нарисованы мальчики и девочки. Все они шагали с портфелями и сумками в руках — должно быть, шли в школу.
— Здравствуй, новенькая! — сказал Букварь, взобравшись на самую верхнюю ступеньку. — Тебя приглашают на праздник.
— А какой сегодня праздник? — спросила Книжка.
— Разве не знаешь? Проводы Букваря.
— А ты куда-нибудь уезжаешь?
— Никуда не уезжаю. А просто сделал своё дело — научил ребят читать. Вот теперь и уступаю место тебе и другим книжкам. Не век же читать ребятам все эти «ма», «му», «ша», «шу», «ра», «ру»… Теперь очередь твоя.
— Спасибо, милый Букварь, — сказала Книжка. — Верно, теперь и меня прочтут.
— Не стоит благодарности, — сказал Букварь. — Я только тем и занят, что готовлю читателей для всех книжек на этих полках.
— А все другие книги, мои соседки, тоже пойдут?
— Нет, сегодня пригласили только «Родную речь» да ещё тебя, — ответил Букварь.
Букварь помог Книжке спуститься вниз по лесенке. Они вышли из библиотеки и зашагали по широкому, светлому коридору.
— Расскажи моим первоклассникам, — сказал Букварь, — про всё на свете. Я ведь не могу это сделать — я только букварь.
— Я тоже не могу, — ответила новенькая. — Ведь не может одна книжка знать про всё на свете! Вот все книжки вместе, пожалуй, могли бы обо всём рассказать.
Они вошли в зал, и Книжке показалось, что выпал снег — столько было в зале белых воротничков и белых передничков.
— При-вёл! При-вёл! — весело сказал Букварь.
А ребята хором ему ответили:
— Спа-си-бо! Мо-ло-дец!
Учительница показала на гостей, на Букварь и Книжку, и громко, чтобы всем было слышно, сказала:
— Попрощайтесь, ребята, с нашим старым другом Букварём и попросите новенькую Книжку нам что-нибудь рассказать.
— Прощай, Букварь! — закричали ребята. — Мы тебя никогда не забудем… А ты, Книжка, пожалуйста, рассказывай!
Книжка зашелестела страницами и начала рассказывать.
Задали первокласснику Мише на урок палочки писать — прямые палочки и палочки с крючками внизу.
Вывел он одну, другую, и стало ему скучно.
Увидел Миша за окном воробья и зовёт:
— Воробышек, а воробышек!
А воробей ему в ответ:
Чи́вы-чи́вы-чивы-чо́к!
Чего надо, новичок?
— Не хочу палки писать! — говорит Миша. — Хочу сразу буквы и слова.
А воробей был старый школьный воробей. Он хорошо знал, что сперва палки пишут, а потом буквы. Он сердито постучал клювом:
Чивы-чивы-чивы-чок!
Так не пишут, новичок!
И улетел. А Миша принялся писать своё имя. Такие каракули нацарапал, что и сам не разберёт: не то «Миша», не то «Тиша», не то «Шиша» выходит.
Вдруг видит Миша — воробей назад летит, а в клюве у него палочка, загнутая внизу.
Положил воробей палочку на карниз и прочирикал:
Чивы-чивы-чивы-чок!
Нарисуй такой крючок!
Посмотрел Миша и вывел в тетрадке такую же палочку с крючком:
А воробей тем временем опять слетал куда-то и ещё одну палочку с крючком притащил:
Чивы-чивы-чивы-чок!
Нарисуй ещё крючок.
Миша и эту палочку с крючком нарисовал:
Потом к этому крючку ещё одну палочку с крючком прицепил, и у него получилась буква:
Посмотрел воробей и говорит:
Чивы-чивы-чивы-чок!
Молодчина, новичок!
А сам опять полетел куда-то и вот уже тащит в клюве не одну палочку с крючком, а две. Миша и эти палочки написал.
И получилась буква:
Потом воробей три палочки притащил.
Получилась буква:
И вдруг смотрит Миша — пригнал воробей узенькое колечко. Палочкой-погонялочкой колечко подгоняет, и оно бежит-катится: с карниза на подоконник, с подоконника на стол…
Нарисовал Миша колечко, приставил к нему палочку с крючком, и получилась буква:
Смотрит Миша, а из этих букв слово составилось:
«Вот, — думает, — рисовал палочки с крючками, а вышло слово целое! Да не простое слово, а моё имя!»
Отнёс он тетрадку учительнице. Она сама посмотрела и всем ребятам показала:
— Прочтите, что тут написано.
Ребята прочитали хором:
— МИША
Жила-была девочка. Как-то раз говорит она своей бабушке:
— Ты всё шьёшь-шьёшь, а мне не даёшь. Я хочу сама себе сшить платье.
— Ну и шей, — сказала бабушка. — Только сперва не себе, а кукле.
Достала она из ящика комода кусок ситцу, катушку, иголку, маленький напёрсток, ножницы и говорит:
— Ну, теперь у тебя всё есть — и материя, и ножницы, и напёрсток, и нитки, и иголка. Одного только нет — умения.
— Чего нет? — спрашивает внучка.
— Умения.
— А откуда же ты знаешь, бабушка, что нет? Я же ещё не пробовала.
— Раз не пробовала — значит, и нет.
— А что нужно, чтобы было умение?
— Терпение. Вот подожди, я тебя поучу.
— Ну, ещё ждать! — говорит внучка. — У меня же терпения не хватит!
— Значит, не будет и умения. Ну ладно, шей. Только запомни — семь раз отмерь, один раз отрежь.
Ушла бабушка, а девочка сделала всё наоборот — семь раз отрезала, один раз отмерила. Вышло два рукава, два карманчика, кушачок, воротничок и бантик. А платья не вышло.
«Ладно, — думает девочка, — платье не вышло, передник выйдет. Карманчики и на передник пригодятся, кушачок — тоже. Только воротничок ни к чему, да это не беда. А если не понравится кукле, так она ведь ничего не скажет».
Возилась-возилась девочка, да, видно, из двух рукавов и кушачка не сошьёшь передника.
«Может, трусики выйдут? — Думает. — Сошью два рукава вместе — вот тебе и трусики. Большой кукле не подойдут — маленькой пригодятся».
Сшила два рукава вместе, а трусов не вышло.
«Ладно, — думает девочка, — надо шить чепчик. Из одного рукава — донышко, из другого — оборочку. А бантик — сверху».
Сшила девочка, семь раз на кукле примерила — не получается чепчик.
— Ладно, — говорит она своей кукле, — до сих пор была без чепчика, обойдёшься и сейчас. Лучше я тебе платочек сошью.
Молчит кукла — значит, согласна.
Разрезала девочка лоскуточки пополам, да не из всякого лоскуточка платочек выходит. Кривые вышли платочки.
В это время бабушка вернулась.
— Ну, как дела? — спрашивает.
Молчит внучка. Посмотрела бабушка и сама увидела.
— Что же ты, — говорит, — материю всю как лапшу изрезала?
— А что из такой материи сошьёшь? — говорит девочка. — На платье слишком узка, на передник широка, на трусики тонка, на платочки велика… Ничего у меня не вышло. Только чик-чик ножницами выходит, а больше ничего!
Засмеялась бабушка.
— Чик-чик? — спрашивает.
— Чик-чик.
— А я и раньше это знала. Где нет терпения, нет и умения.
Много на свете всякого шуму, да не каждый шум своё место знает. Вот, к примеру, морской шум у берегов прибоем гремит. Зелёный шум в лесной чаще живёт, листьями шумит.
Всем этот шум по душе. А есть ещё озорной шум, по имени Шумиголова. Этот всегда норовит туда пробраться, куда не надо, — в театр, в школу. Сначала он как будто и маленький — не Шум, а Шумок, а глядишь — вырос, до потолка поднялся, Большим Шумом стал.
Вот как-то раз пошла учительница на перемене в библиотеку за книгами, а дежурным велела следить за порядком. Только учительница ушла, ребята стали по всему коридору бегать — друг за другом гоняться. Тут Шумок под шумок и подобрался к ребятам. Стал он расти, расти, как снежный ком, и превратился в Большой Шум.
Дежурные кричат: «Стройся!» А ребята уже так расшумелись, что ничего и не слышно. Поднялся Большой Шум до потолка и стоит в коридоре.
