— О боль, о боль…
— Кортни, ангел мой, открой дверь, мы принесем тебе еще перин.
— Не могу, — плакала принцесса. — Я разбита болью.
И принцу Каролю пришлось послать за королевским тараном и двенадцатью крепкими стражниками, которые вышибли дверь. Принц Кароль взобрался по стремянке и снял принцессу с девяти перин.
— Я так старалась быть храброй, — прошептала гостья, — но мое тело не может такого выдержать.
Королева, которая проснулась от грохота упавшей двери, приказала принести еще десять матрасов и приставную садовую лестницу.
На этот раз никто никуда не ушел, все стояли и ждали, когда принцесса Кортни залезет на вершину горы из девятнадцати перин и пуховиков.
— Как теперь себя чувствуешь, дорогая моя? — спросила королева.
Принцесса Кортни поморщилась, но негромко сказала:
— Сойдет.
В коридоре принц Кароль нагнулся к уху своей матери.
Но королева сказала таким тоном, которого он никогда от нее раньше не слышал:
— Иди в кровать, Кароль.
Больше этой ночью особых беспокойств и тревог не случилось, хотя все слышали — ведь дверь‑то вышибли — вздохи принцессы и поскрипывание кроватных пружин.
На следующее утро принцесса Кортни вышла к завтраку с темными кругами под глазами, вся разбитая и скрюченная, хотя все равно была прекрасна. Собственно, темные круги под глазами были и у королевы, и у принца Кароля, и у слуг, которые подавали еду.
— Хорошо ли спалось, моя дорогая, на девятнадцати перинах? — спросила королева.
— Я ворочалась и вертелась всю ночь, — отвечала принцесса Кортни. — Такое ощущение, будто все эти перины лежали на горном пике.
Распорядившись, чтобы приготовили карету для возвращения принцессы Кортни в свой замок, принц Кароль и королева вернулись в спальню гостьи. Королева залезла по приставной садовой лестнице и легла на перины.
— Чувствуешь горный пик? — спросил Кароль.
— Нет, — ответила его мать. — Но ведь я королева, а не принцесса.
И все‑таки она приказала слугам убрать все девятнадцать перин и пуховиков, чтобы исследовать саму кровать.
— Ах! — сказала она.
— Ах? — уточнил принц Кароль.
Королева подняла раздавленную горошину, которая неведомым образом попала под первый матрас.
— Так вот что мешало ей спать.
Принц Кароль наклонился, чтобы исследовать горошину.
— Какая она маленькая!
— Да, — согласилась королева.
— Полагаю, принцесса Кортни действительно не имеет ни единого изъяна, коли сумела ощутить такую крошку под всеми перинами.
— Неопровержимое доказательство, — признала его мать.
— А еще это доказывает, какая она привереда, — сказал принц Кароль.
— С ней трудно поладить, — добавила королева.
— Невозможно угодить.
И они помахали на прощание принцессе Кортни, которая уезжала домой, и принц Кароль так и не попросил ее выйти за него замуж.
А после того как она наконец‑то уехала, все отправились спать.
Давным-давно, еще до медицинского страхования и домов престарелых, жила прекрасная девочка по имени Изабелла, которая не могла выйти из дому, потому что ей нужно было заботиться о родителях.
Деревенские мальчишки, проходя мимо ее дома, всегда свистели и кричали: «Изабелла, выйди к нам, давай поиграем! Изабелла, выходи посмотреть на нового щенка Кларенса! Изабелла, посмотришь, как мы гоняемся?»
Но она всегда отвечала отказом, ей нужно было заботиться о родителях.
Шли годы, Изабелла превратилась в прекрасную девушку. Молодые люди из ее деревни приносили цветы к ее порогу и говорили: «Изабелла, пойдем на пикник! Изабелла, пойдем на танцы! Изабелла, не поцелуешь ли ты меня?»
Но она всегда отвечала отказом, ей нужно было заботиться о родителях.
Но вот родители умерли.
Все молодые люди, рядом с которыми она выросла, давным-давно поженились либо уехали из деревни в поисках счастья. Разумеется, подросли новые молодые люди. Но, хотя они и знали, что Изабелла добрая и милая женщина, все равно они были слишком молоды, чтобы помнить, что она еще и красива, и они никогда не стучались в ее дверь.
Но однажды в деревню вернулся один из ее прежних знакомых. Он был оборван, выглядел старше своих лет и стал таким осмотрительным и осторожным, каким Изабелла его никогда не помнила. Звали его Зигфрид, он был дровосеком и жил в маленьком домике посреди леса. Он только что похоронил жену и нуждался в помощи, чтобы воспитывать и растить двух малолетних детей.
Изабелла пришла в ужас, узнав, что Зигфрид оставил детей дома одних посреди опасного леса, и немедленно согласилась выйти за него замуж и заботиться о них.
Дети оказались очень красивыми, даже прекрасными, словно мраморные ангелочки над входом в собор. Мальчик и девочка, близнецы, им было лет шесть или семь.
— Ганзель! — обратился Зигфрид к мальчику, а потом повернулся к девочке. — Гретель! Поздоровайтесь с вашей новой мамой.
Изабелла потянулась, чтобы обнять близнецов, но девочка сказала:
— Она нам не мама.
— Наша мама умерла, — добавил мальчик. — Наша мама нас не любила.
— Если бы любила, то не умерла бы, — добавила девочка.
О бедняжки! мысленно воскликнула Изабелла. Глаза ее наполнились слезами.
— Разумеется, ваша матушка любила вас, — сказала она. — Она не хотела бросать вас. И я не собираюсь занимать ее место. Никто этого не сможет. Я здесь, чтобы любить вас и заботиться о вас, как делала ваша мама.
— Как ты можешь любить нас… — начал Ганзель.
А Гретель закончила:
— …когда только что нас встретила?
Дети переглянулись. Выражение на их лицах не менялось. Изабелла даже подумала, что их лица вообще ничего не выражали, ни радости, ни горя, ни злости. Просто… ничего.
— Но ваш отец рассказывал мне о вас, — сказала она.
Что было неправдой. Он сказал лишь, что их мать умерла и ему нужна помощь с детьми. Он даже не сказал, отчего умерла жена. Дети опять переглянулись — молча. Потом одновременно посмотрели на Изабеллу. И та поняла, что они знают про ложь. А ведь казалось, что слова Изабеллы — такие добрые и безопасные.
— Дети, — пробормотал Зигфрид, как будто умолял их дать Изабелле шанс.
Не промолвив ни слова, близнецы повернулись, чтобы уйти.
— Подождите, — окликнула их Изабелла. — Я привезла вам подарки.
Дети остановились. Повернулись. Стали ждать.
Изабелла взяла небольшую сумку, в которую упаковала все свои ценности.
— Ганзель! — позвала она, но подошли оба близнеца. — Протяни руку.
Ганзель протянул руку.
Гретель следила за ним большими, немигающими, белесыми глазами.
Изабелла вынула из сумки отцовские золотые часы, в последний раз пропустила цепочку между пальцев.
— Они принадлежали моему отцу, — сказала она. — Дедушка был известным часовщиком, он их сделал сам.
Ганзель следил за ней большими, немигающими, белесыми глазами.
— Приложи их к уху, — посоветовала Изабелла. — Услышишь, как они тикают.
— Мы слишком маленькие, чтобы узнавать, который час, — сказала Гретель.
Сердце Изабеллы упало.
— Но вы можете научиться.
— Куда в лесу ходить с часами? — сказал Ганзель. — Тут нет времени.
Он протянул подарок обратно, но Изабелла не взяла часы.
— Сохрани их, — сказала она. — Возможно, когда станешь старше, они тебе понадобятся. И для тебя у меня кое‑что есть, — обратилась она к Гретель. — Это принадлежало моей матери.
Дрожащей рукой Изабелла взяла холодную ладонь Гретель и надела на один из пальчиков золотое обручальное кольцо.
— Слишком большое, — сказал Ганзель, когда сестра опустила руку, вытянув палец, чтобы кольцо соскользнуло обратно в ладонь Изабеллы.
— Рука вырастет, — сказала Изабелла, вновь надевая кольцо Гретель на палец.
— По лесу с золотыми кольцами не ходят, — сказала девочка, опять заставляя кольцо соскользнуть.
А Ганзель выпустил цепочку часов.
Изабелла успела поймать кольцо, пока то не закатилось под кровать, но стекло на часах раскололось.
— Простите, — сказала Изабелла, — у нас не было времени купить или сделать…
Но когда она подняла голову, оказалось, что дети ушли. Она видела, как они вышли, держась за руки, во двор.
— Простите, — прошептала она им вслед.
Потом посмотрела на Зигфрида, который пожал плечами, словно у него не было слов.
Следующие дни были самыми сложными. Изабелла старалась изо всех сил, но не могла понравиться детям.
Первый день она провела за шитьем платья для Гретель из розовой материи, которую соткала перед смертью мать близнецов. Весь день, пока дети играли во дворе, Изабелла кроила, сметывала и шила. Ужин прошел тихо и строго, Зигфрид устал, проведя день в лесу за вырубкой деревьев, а пальцы Изабеллы ныли, исколотые иголкой, а дети… дети сидели молча, только наблюдали за происходящим большими, немигающими белесыми глазами. После ужина при свете свечи Изабелла закончила платье, чтобы подарить его Гретель перед сном.
