Года два или три еще он развлекался, поднимая стулья одним взглядом или заставляя кукол танцевать, не прикасаясь к ним, снимал на расстоянии кожуру с мандаринов, менял пластинки на проигрывателе простым засовыванием пальца в нос, но затем богу было угодно, чтобы он пошел наконец в детский сад, где впервые, чтобы позабавить друзей, показал, как нужно ходить по потолку вниз головой. Но за это его наказали — поставили в угол. Карло так огорчился, что поклялся увлечься вышиванием бабочек, втыкая иголку в точечки, специально для него намеченные заботливой воспитательницей на кусочке ткани.
В семь лет он пошел в начальную школу и материализовал на столе учительницы великолепный экземпляр лягушки. Но учительница, вместо того чтобы воспользоваться случаем и объяснить детям, что собой представляют прыгающие амфибии и как они хороши в бульоне, позвала дежурного и отправила Карло к директору. А этот синьор объяснил мальчику, что лягушки — это несерьезные животные, и пригрозил исключить его из всех школ страны и Солнечной системы, если он еще раз позволит себе подобную шутку.
— А можно хотя бы убивать микробов? — спросил Карло.
— Нет! Для этого есть доктора.
Размышляя над этим важным замечанием, Карло по рассеянности материализовал в корзине для бумаг цветущую розу. К счастью, он вовремя успел аннигилировать ее, и директор ничего не заметил.
— Иди, — торжественно произнес директор, указывая на дверь указательным пальцем (жест совершенно излишний, потому что в комнате имелась только одна дверь и было крайне трудно спутать ее с окном), — иди, будь послушным ребенком, и ты станешь утешением своих родителей.
Карло ушел. Пришел домой и стал делать уроки, и все сделал неверно.
— Ну какой же ты глупый! — сказала Чиччи, заглянув к нему в тетрадь.
— В самом деле? — воскликнул Карло, и так обрадовался, что у него чуть сердце не выпрыгнуло из груди. — Неужели я и в самом деле поглупел?
На радостях он материализовал на столе белку, но сразу же сделал ее невидимой, чтобы не вызвать подозрений у Чиччи. Когда же Чиччи ушла в свою комнату, он снова попробовал материализовать белку, но ничего не получилось. Тогда он попробовал материализовать морскую свинку, навозного жука, блоху. И опять ничего не вышло.
— Тем лучше, — вздохнул Карло, — значит, я уже совсем отучился от дурных привычек.
И действительно, теперь его снова зовут Карлино, и он даже не помнит, что когда-то возражал против этого.
Венецию надо спасать, или как просто стать рыбой
— Однако, — сказал однажды синьор Тодаро, страховой агент, синьоре Дзанце, своей жене, — ты только посмотри, что пишут в газетах! «По мнению профессора Со Хио Со Хио из Токийского университета в 1990 году Венеция вся целиком уйдет под воду. Из лагун будет торчать только верхушка колокольни Сан-Марко». До 1990 года осталось немного. Не пора ли искать убежище?
— И где же ты думаешь спрятаться, дорогой мой? Может, поедем к моей сестре в Каварцере?
— Бежать из Венеции? — удивился синьор Тодаро. — Нет, лучше давай превратимся в рыб! Тогда сможем жить здесь и под водой! И еще сэкономим на обуви. Ну-ка, труби скорей сбор!
Синьора Дзанце протрубила сбор, и сразу же прибежали дети — Бепи, Нане и Нина, они играли на площади Сан-Паоло. Затем пришла племянница Рина (дочка той самой сестры, что жила в Каварцере) — она проводила время у ворот, высматривая жениха.
— Так, мол, и так, — объяснил синьор Тодаро, — давайте превратимся в рыб и благополучно перенесем экологическую катастрофу.
— Я не люблю рыбу, — сказал Бепи. — Мне больше нравится кура с рисом!
— Однако, — возразил синьор Тодаро, — это не имеет никакого значения! — И скорчил сынишке гримасу.
— Но это означает, — ответил Бепи, — что ты слишком любишь командовать!
— Ладно, в рыбу так в рыбу, — согласился Нане. — Но в какую?
— Я хочу превратиться в кита! — заявила Нина.
— Двойка тебе с минусом! — воскликнул синьор Тодаро. — Разве ты не знаешь, что кит — не рыба? Ну ладно, не будем углубляться в скучные споры о классификации.
— Как это понимать? — спросила синьора Дзанце.
— А так — примемся за работу! Недаром говорят: «Начало — половина дела!», «Время не ждет!» и «Поживем — увидим!» Пошли!
— Но куда, дорогой мой? — удивилась синьора Дзанце. — Уже поздно. Все порядочные венецианские семьи наслаждаются уютом домашнего очага, и мамы — ангелы-хранители этого очага — включают телевизор.
— Однако, — прервал ее синьор Тодаро, — сейчас самое подходящее время. Быстро! Один за другим! Построились! Животы подтянуть! Грудь колесом! Вперед, шагом марш! Минутку, я только захвачу шляпу.
Они вышли на берег канала, вошли в воду и стали превращаться в рыб.
— Сначала, я советую, позаботьтесь о плавниках, — поучал синьор Тодаро. — Надо вырастить один на правой руке, другой — на левой.
— А чешуя? Какого цвета мне выбрать чешую? — спросила племянница Рина. — Может быть, фиолетовую, поскольку я блондинка?
Синьоре Дзанце захотелось сделать себе красный хвост, но она вспомнила о другом и спросила мужа:
— Однако, Тодаро, а дети завтра пойдут в школу?
— Не отвлекайся, Дзанце, сосредоточься!
Но ребята уже обрадовались. Перспектива неожиданных каникул засверкала перед ними, словно канал Гранде вечером во время какой-нибудь исторической регаты. Они удвоили усилия и в несколько мгновений сделали себе великолепные боковые плавники, которые вылезли наружу, продырявив рукава.
— Однако что стало с вашими новыми свитерами! — огорчилась синьора Дзанце.
— Молодцы! Молодцы! — похвалил синьор Тодаро.
Впрочем, он тоже вошел в воду в пиджаке, теперь и у него выглядывали из рукавов плавники.
— А вдруг мы станем маленькими рыбками? — испугалась Нина. — Тогда большие рыбы сразу съедят нас…
— Не бойся, — успокоила Рина. — Мы станем самыми крупными рыбами в лагуне и сами съедим всех!
— Я предпочитаю куру с рисом, — снова напомнил Бепи, держась на всякий случай подальше от отца.
Утро на канале Гранде было туманным. Туда-сюда сновали речные трамвайчики, в самых разных направлениях двигались гондолы и моторные лодки. Синьор Рокко вел свою большую лодку с грузом горчицы, как вдруг увидел в воде крупную рыбину, которая вежливо приподняла шляпу, приветствуя его:
— Так вы будете страховаться или нет? Смотрите, какой туман! Столкнетесь ненароком с кем-нибудь и оставите тут и деньги и горчицу! Подумайте о своих детях, однако!
— Синьор Тодаро… Неужели это вы? Бедняга, не завидую вам, если вас увидят городские стражники! Вы же знаете, что в канале Гранде запрещено купаться!
— Я не купальщик. Я страховой агент.
Люди на пароходиках, в гондолах и моторных лодках с любопытством оборачивались, стараясь рассмотреть говорящую рыбу. Только один английский турист отвернулся и недовольно проворчал:
— Господи, что я вижу! При сером костюме… коричневая шляпа! С ума сойти можно!
Молодой человек по имени Себастиане Морозини — родом из Падуи, студент факультета изящных искусств, а также наследник виллы, украшенной фресками знаменитого Тьеполо, и четырех ферм, где изготовляли знаменитые итальянские сыры «речото» и «амароне» — стоял на мосту у Академии и печально смотрел на след, который оставляла позади себя большая лодка с грузом черничного варенья. Молодой Себастиано был влюблен в графиню Новеллу, но графиня предпочла ему доктора экономических и коммерческих наук из Козенцы, с которым и уехала в Египет. Они встретят Новый год на вершине пирамиды. Молодой Себастиано размышлял, стоит ли покончить жизнь самоубийством сразу, тут же бросившись с моста, или лучше сначала съездить в круиз на Галапагосские острова, чтобы хотя бы раз в жизни посмотреть на игуан, живущих на воле.
Вдруг — сон это или явь? — он увидел грациозно изгибавшуюся в воде Рину из Каварцере, дочь сестры жены синьора Тодаро, особенно привлекательную в этой своей фиолетовой чешуе, которая так замечательно контрастировала с ее золотистыми волосами. Померкло — при сравнении — воспоминание о графине Новелле, у которой волосы были выкрашены перекисью водорода, а нос, по правде говоря, был уж очень длинный.
— Синьорина, — обратился к Рине молодой Себастиано, охваченный волнением, — позвольте проводить вас?
Рина заметила, что у молодого человека голубые глаза, и интуитивно догадалась, что он наследник виллы, расписанной знаменитым Тьеполо. Она улыбнулась ему, давая понять, что его общество не будет ей безразлично. Молодой Себастиано, не колеблясь, бросился в воду, превратился в рыбу и стал прогуливаться с красавицей Риной по каналу, описывая ей одну за другой все четыре свои фермы. Он рассказал ей также о своей несчастной любви к графине и изложил некоторые свои планы на будущее, как, например: нарисовать воду лагуны белой в понедельник, желтой — во вторник, красной — в среду и так далее, объединить Италию, Австрию и Югославию в одно государство со столицей в Венеции, написать роман в тысячу страниц, каждая из которых будет состоять только из точек и запятых, без единого слова, и так далее.
