— А это мы еще увидим! — заявил черт, поднимая крышку и сковородку.
— Что увидим? — спросил Мирко.
Тем временем молотки, выполнив свой долг, быстренько вернулись в руки к близнецам, потому что это были дрессированные молотки — подражать бумерангу было для них сущим пустяком.
— Увидим, как я вас поджарю на ней! — сказал черт и сразу же понял, что солгал, потому что увидел совсем другое — увидел, как из глаз у него посыпались искры: молотки так застучали по его рогам, словно решили вогнать их внутрь навсегда.
— Ой, ой, ой! — завопил черт.
— Хорошо сказано! — одобрили Марко и Мирко.
— Так не играют! Вы должны были задрожать, как осиновый лист, броситься на колени и, проживая горькие слезы, просить у меня прощения. Да бросьте вы, наконец, эти молотки, а то у меня уже голова разболелась! Ай, ай, ай!
— Сдаешься?
— Сдаюсь!
— Как тебя звать?
— Вильям.
— Вот и иди ко всем чертям!
Черт ужасно рассердился, топнул ногой и исчез. Марко и Мирко успели только увидеть какое-то легкое облачко, которое ускользнуло в щель между кафельными плитками пола, словно сороконожка, убегающая от метлы.
Черт явился к своему начальству и доложил:
— Так, мол, и так, близнецы Марко и Мирко не питают ни малейшего уважения к чертям.
Начальник вскипел от возмущения. Чертей у него было — что волос на голове. Он вырвал один из них, явился другой черт и получил командировку на Землю — улица такая-то, номер такой-то — проучить как следует этих плутов!
Марко и Мирко тем временем продолжали писать сочинение.
— Ну а теперь что напишем? — спросил Марко.
— Чистую правду, — предложил Мирко, — то, что видели, — у черта клетчатые штаны!
Не успели они записать эту историческую фразу, как в дверь кто-то постучал — тук-тук-тук!
— Кто там?
— Это я, черт!
— Тот же самый или другой?
Вместо ответа черт со свистом влетел в замочную скважину. Сначала он был тонюсеньким, как волосок, но едва коснулся пола, как превратился в огромную овчарку с дымящимися ушами. Полаяв, он обернулся совой с огненными глазами. Уселся на люстру — все лампочки тотчас погасли, и светились только его глаза.
— Ну и что дальше? — спросили Марко и Мирко.
— Неужели не страшно?
— Нисколько! Потому что ты не вспомнил про буку.
Сова слетела на пол и превратилась в дракона, с длинными острыми клыками, из которых вылетали искры.
— Опять не испугались?
— Ни капельки! Ты опять забыл про буку. А ведь мы тебе только что подсказали! Зубы у тебя длинные, а память короткая!
— Короче, — заявил черт, — я сейчас посажу вас в мешок и унесу.
— Ничего не выйдет! — возразил Марко. — Мама не велела нам выходить из дома, а мы дети послушные.
— Поэтому сейчас, — добавил Мирко, — мы займемся твоими зубами.
Молотки немедленно отправились в нужном направлении и принялись за работу. Клыки дракона рассыпались на кусочки, упали на пол и звякнули: «Динь-динь!» А потом с легким шипением растаяли, будто масло на сковородке. Черт превратился в муху и уселся на оконное стекло.
— Тут уж вы ничего со мной не сделаете! — сказал он. — Не станете же вы бить своими молотками стекла?
— Наш дядя — стекольщик, — объяснил Марко.
— И он вставит нам стекла бесплатно, — уточнил Мирко.
— Дядя — стекольщик?! Это уже слишком! — завопил черт, стукнул лапкой по стеклу и исчез, оставив черную точечку, как это делает настоящая муха.
Черт явился к начальству, доложил обо всем, и тот от злости чуть не разорвал его на части.
— Вы все предатели! — загремел он, изрыгая дым из ноздрей и ногтей. — Теперь я сам отправлюсь туда! Я покажу вам, как надо действовать, недоумки!
Марко и Мирко продолжали делать уроки. Они писали в тетрадях левой рукой (потому что в правой держали молотки): «Черт очень боится детей!»
Черт-начальник явился к ним прямо в тетрадь — в виде маленького рисунка. Странный, однако, это был рисунок — он подмигивал, пахнул серой и громко свистел. Затем он выскочил из тетради и превратился в огромного трехметроворостого черта, широкого, как диван. Одной рукой он схватил Марко, другой — Мирко, и у него еще остался хвост, чтобы лишить их молотков.
— Как невоспитанно, — сказали в один голос близнецы, — разве можно входить в чужой дом без разрешения?! Мы скажем папе.
Черт держал их на весу и поднес поближе, чтобы рассмотреть получше.
— У вас красные глаза, — сказал Марко. — Вам не помешал бы альбуцид!
— А я могу посоветовать хороший дезодорант, — добавил Мирко. — А еще лучше, просто почаще принимать душ. Уж очень от вас паленым пахнет.
Черт захохотал:
— Послушаем, какие вы мне еще дадите советы, когда я зажарю вас на медленном огне!
В это время в замочной скважине повернулся ключ, дверь открылась, и замогильный голос произнес:
— Бука пришла!
Черт испугался и выпустил Марко и Мирко вместе с их молотками.
Кто же это? Не может быть! Да это же синьора Де Маджистрис, услужливая соседка, которую родители Марко и Мирко просили присматривать за их сокровищами. Она пришла узнать, не надо ли им что-нибудь, не слишком ли они много перебили тарелок и не сломали ли какой-нибудь шкаф.
Синьора Де Маджистрис увидела черта, прятавшегося за диваном, и схватилась за метлу:
— А вы кто такой? Выходите оттуда немедленно!
Черт, увидев метлу, очень обрадовался. Он решил, что синьора Де Маджистрис ведьма. Вышел из своего укрытия и попытался вновь захватить поле боя. Но молотки тут же безжалостно остановили его: тот, что с белой ручкой, принялся стучать по хвосту, а тот, который с черной, — по рогам.
— Синьора! — взмолился черт, кривясь от боли. — Образумьте их наконец!
— Ну, ну, дети! — сказала синьора Де Маджистрис. — Оставьте в покое этого несчастного черта! По-моему, он не замышляет ничего дурного. И вообще нельзя так обращаться с теми, кто просит пощады. В таких случаях в виде милостыни всегда нужно давать людям объедки, а можно еще и фальшивую монетку, чтобы им хотя бы казалось, что вы хотите помочь.
— Молодец, синьора, — сказал черт, — правильно!
Марко и Мирко дали черту передышку, и он тут же исчез. Синьора Де Маджистрис даже не заметила этого, потому что ушла в кухню за объедками для черта. А когда вернулась с куриной требухой, удивилась:
— Ушел? Вы прогнали его? Мне показалось, это милый черт! Ну ничего, я сейчас утешу вас — расскажу сказку о Красной Шапочке.
Марко и Мирно побледнели. И вздрогнули от ужаса, словно их ударило электрическим током.
— Нет! — запротестовали они. — Ради бога не надо! Только не Красную Шапочку!
— Но почему? — удивилась синьора Де Маджистрис. — Такая хорошая сказка. Я очень любила ее, когда была маленькая. Итак, жила-была одна девочка…
Марко и Мирко в ужасе прижались друг к другу. Они уже сто раз слышали эту сказку про Красную Шапочку, но всякий раз — как впервые. Даже больше боялись, чем в первый раз. Потому что тогда они еще не знали, когда на сцене появится плохой волк… А теперь знали… Точно знали, когда именно появится этот ужасный волк… И они пугались при одной только мысли об этом. Они испытывали прямо-таки дьявольский страх.
А синьора Де Маджистрис неумолимо продолжала рассказывать сказку. Вот Красная Шапочка попрощалась с мамой, вот она бежит по тропинке, входит в темный лес… И вот из-за куста… Так и есть — плохой волк! Марко и Мирко бросились под диван, стуча от страха зубами и умоляя о пощаде. Они обнялись там и затаили дыхание. А молотки их валялись на полу, словно забытые вещи.
— Хватит! Хватит! — взмолились братья.
Но синьора Де Маджистрис не слышала их, потому что слушала только собственный голос. И не видела их, потому что смотрела только на свои спицы. Так и застали ее синьор Аугусто и синьора Эменда, когда вернулись домой. Сначала они заметили не детей, а только их ботинки — все остальное было спрятано под диваном.
— Ах, вот вы где, мои милые чертенята! — ласково сказала синьора Эменда.
— Ну-ка вылезайте, вылезайте, плутишки! — весело добавил синьор Аугусто.
Марко и Мирко поспешно вылезли из-под дивана и крепко уцепились за мамину мини-юбку — теперь они спасены! А мама улыбнулась и сказала:
— Ах вы, милые мои молотки!
Почтальон из Чивитавеккья
Чивитавеккья — городок возле Рима — почти город, поскольку он почти большой и даже портовый — пароходы уходят отсюда в Сардинию. Естественно, что почтальонов в нем хоть отбавляй: их там более двенадцати. И самый молодой — почтальон Грилло, что значит Кузнечик. Вообще-то его зовут Анджелони Джан Готтардо, но в почтовых кругах он известен как Троттино, потому что он всегда «тротта», то есть бежит трусцой. А горожане называли его Грилло, потому что это прозвище имел еще его дед.
