14. КАРЬЕРИСТ
Клоп Мстислав устроился работать в лабораторию лаборантом, но пока что он был стажером, и его не ставили на анализ крови, а учили на других анализах.
Он страстно мечтал о повышении, воображая себе тот момент, когда будет работать со шприцом, а пока что тщательно размазывал по стеклу и переливал то, что ему доверяли.
Труд был нетяжелый, но свой талант Мстислав здесь проявить не мог и вечерами тосковал, воображая себе завтрашний день и все эти запахи.
— Хочу на курсы повышения квалификации, — твердил он.
Однако нашлись и такие, которые ему завидовали: работа легкая, аппетитная, халатик зеленый, материалу хоть отбавляй, кругом аромат, говорила муха Домна Ивановна, — а ты просто карьерист, Мстислав.
Инфузория Ася никогда не была в цирке и упросила амебу Рахиль (кличка Муму) достать ей билет.
В цирке как раз шел порноспектакль театра зверей «Ромео и Джульетта», так сказала Рахиль, и они отправились вдвоем, но ничего так и не поняли: их посадили в первый ряд прямо в песок, рядом с ромашкой Светой, и каждый раз, когда начиналась драка, Ася и Рахиль уходили в песок, а один раз в спешке обе залезли в окурок, как раз когда кондор Акоп, игравший Ромео, взлетел под купол и спикировал оттуда на кукушку Калерию (Джульетта).
При этом Рахиль ужасно взвыла, думая, что начался конец света, а Света закрыла глазок.
В результате на обратном пути амеба Рахиль, не переставая выть, поделилась и домой к улитке Герасиму пришла вдвоем, и Герасим вытолкал обеих в шею за разврат и хождение на порноспектакль.
Но все кончилось хорошо: инфузория Ася, сконфуженная и спектаклем, и его результатом, пригласила к себе жить крошек близнецов Ра и Хиля.
Клички у них остались при этом прежние My и, соответственно, My.
Однажды кукушка Калерия вместо того, чтобы как следует накормить сына Шурку, привела его в гости к моллюску Адриану, якобы посмотреть, как у того интересно работает крышка.
Шурка два часа ждал, когда Адриан проснется, стучал к нему, даже ногами, а Калерия по своей привычке бросать детей улетела одна в лес, оставив Шурку стоять по колено в воде.
Адриан так и не открылся, смотрел у себя телевизор, пил из чайника, а Шурка, как дурак, стоял под дверью.
В это время на своей собаке Гуляше проезжала блоха Лукерья с семьей, и она посоветовала Шурке идти отсюда подальше.
Шурка, голодный и злой, вместо этого помчался к Гуляшу с намерением склюнуть Лукерью, но Гуляш сам был голодный и встретил Шурку как полагается, так что кукушонок опять помчался с бешеной скоростью обратно к Адриану в воду, а Гуляш побежал следом.
В результате на глубоком месте Шурка взлетел, а Гуляш уже обмакнулся в воду и вынужден был поплыть. Лукерья с семьей, наученная горьким опытом, надела маски для подводной охоты.
Однако все остались живы, что и требовалось.
Как-то раз плотва Клава захотела сниматься в кино и позвонила знакомому моллюску Адриану.
Сказано — сделано, и Адриан пригласил ее сниматься в фильме ужасов «Промышленное производство килек в томате» (триллер).
Роль была эпизодическая, но с выездом на Балтийское море, и все подруги потом видели Клаву в кино, там был кадр, как она садится (в роли обезглавленной кильки) в консервную банку, банка мягко трогает с места, набирает скорость — и вдруг взрыв, все летит в воздух, льется кровь.
Клава потом очень смеялась над своими подругами и говорила: «Это просто был томатный соус».
Однажды баран Валентин пошел в парикмахерскую и попал к мастеру моли Нине, у которой сидела огромная очередь.
Нина стригла не торопясь, но очень тщательно, и ни мусоринки, ни волосинки не оставляла даже на полу.
Барана Валентина очень заинтересовала такая чистоплотность моли Нины, и он долго восхищался.
На этот вопрос скромная Нина, потупив глазки, ответила, что в детстве недоедала и привыкла все до крошки подчищать.
Но что теперь она никогда, никогда не будет полной.
Баран обратил внимание на серебристый ореол вокруг Нины, на ее крылья и подумал: «Ангел».
Однажды три сестры — гадюка Аленка, крыса Надежда Пасюк (старшая) и росомаха Жанна (мл.) отправились на вокзал, чтобы ехать в деревню сажать картошку.
Денег на всех не хватило, билет был куплен один, и поэтому решили Аленку положить в чемодан, а Надежда Пасюк поехала бесплацкартным во внутреннем кармане Жанны.
Жанне в дороге было скучно, и она все время громко переговаривалась то с чемоданом, то со своим внутренним карманом, а соседи делали вид, что ничего не понимают.
Но все прояснилось, когда пришло время обеда, потому что гадюка Аленка даром времени не теряла: сидя в чемодане, она наделала бутербродов и приготовила на спиртовке кофе.
Росомаха с Надеждой Пасюк тоже влезли к ней в чемодан и там обедали, а потом там же легли спать и в результате накрылись крышкой, затянулись ремнями и захлопнулись.
Но якобы беспризорный чемодан был украден из купе ночью гиеной Зоей, которая решила поддержать свою дочь, приодеть и приобуть ее и с этой целью села в поезд, якобы торгуя хрусталем, а на деле гремя пустыми бутылками.
Каково же было удивление Зои, когда она торжественно раскрыла чемодан перед дочерью и родней дочери (муж-шакал, свекровь, свекор и пять золовок-шакалок) — а в чемодане спала пушистая крошка росомаха Жанна! (сестер не было видно под нею).
Когда, однако, Жанна привстала, тут удивлению большой семьи не было границ: показалась грозная Аленка в дорожном галифе и с хлыстиком, а за ней вылезла неприветливая крыса Надежда Пасюк в ватнике и резиновых сапогах, с лопатой в руке: ехали-то сажать картошку.
Гиена Зоя давно испарилась, и расхлебывать пришлось ни в чем не повинным шакалам, которые под мудрым взглядом гадюки Аленки раскошелились и оплатили трем сестрам три билета в мягком вагоне в Москву (В Москву, в Москву.)
Шикарная красотка оса Фенечка тосковала у телефонной будки после драки с отцом, который выгнал ее чугунной сковородкой из родного гнезда.
Феня размышляла, кому бы позвонить, и наконец позвонила таракану Максимке, у которого всегда сидели знакомые.
Но Максимка — такой редкий случай — только вчера опять женился и уже укладывал спать новорожденных детей.
Тогда Феня позвонила другу, бабочке Кузьме, но тот из опасений не подошел к телефону.
После этого оса Феня позвонила червю Феофану, но к телефону подошла муха Домна Ивановна и посоветовала забыть этот номер.
Тогда — что делать! — оса Феня решила без звонка ехать к пауку Афанасию, о котором шла дурная слава.
И, предвидя скорбное лицо деспота-отца, Феня отправилась в опасные гости.
Афанасий, однако, делал очередной ремонт, даже присесть не предложил, не то что выпить чаю.
Пришлось Фенечке ехать обратно в свое осиное гнездо, выслушивать снова проклятия отца, видеть мрачную мать и укладываться спать среди шума и гама, производимого собственными Фенечкиными детьми, и это при том, что у отца и матери Феня была сто пятнадцатой дочерью.
Главное, что и у Фени рождались только девочки.
Легко понять в таком случае отца, который раздражался, чувствуя свою ответственность, при каждых следующих родах.
Его звали Иосип.
Однажды воробей Гусейн стал очень интересоваться молью Ниной и встречал ее после работы, глядя огненным взглядом из куста.
Нина вела скромный образ жизни и не любила таких поворотов судьбы, тем более что всем была известна репутация Гусейна (муха Домна Ивановна, то вдруг комар Томка, то, что совсем неуместно, история с бабочкой Кузьмой).
Хотя что-то привлекательное в воробье Гусейне было, красивые глаза, например, могучие крыла, которые он простирал из кустов, затем крепкие, выпуклые мужские ноги!
Короче говоря, возникла типичная картина, пока в дело не вмешался козел Толик.
Он объел весь куст, в котором обычно прятался Гусейн, — козел и раньше хотел его (куст) объесть, но мешали моллюски Гринписа.
А вот когда поднялся всенародный ропот против воробья Гусейна (приметы: усы, желтые очки) — то Толик при всеобщем одобрении стал быстро объедать куст и даже зацепил Гусейнову лапку, приняв ее за ветку, и выпал и раскрылся чемодан Гусейна, в котором тот хранил подтяжки, записную книжку, муравьиные яйца вкрутую и разные мужские мелочи типа кулька с сухим конским навозом.
Как-то раз объявили рыболовные соревнования, и карп Сережа, червь Феофан и муха Домна Ивановна получили персональные приглашения, причем с намеком на завоевание медалей.
