– Может! – крикнула птица и в нетерпении захлопала крыльями. – Может!
– Забирайся и держись крепче, – скомандовало существо и дунуло на крылатку во второй раз.
Серая птица с огромным, похожим на клюв тукана носом в эту же минуту отлепила когти от ветки и, взлетев, вцепилась ими в морозную шерсть духа Северного ветра.
Шарообразное существо закружилось вокруг себя юлой и внезапно сорвалось с места, сначала обернувшись в невесомое снежное облако, а затем и вовсе растворившись, словно сахар в горячей воде…
* * *
Юсинь сидела, склонившись над фолиантом в красном бархате, и прилежно выводила буквы.
– Бересклет бородавчатый, – удовлетворенно сказала она, выпрямившись. – Не вижу на ягодах никаких бородавок. Или они сами их не имеют, а других заражают?
Девочка хмыкнула и с наслаждением потянулась, чуть не свалившись с высокого стула. За стеклом громадного окна смеркалось.
Проработав над первым из трёх ведьминых заданий несколько дней, Юсинь время от времени смотрела в туман и, похоже, действительно к нему «присмотрелась». Это напомнило Юсе, как отец отучал её от страха темноты и, невзирая на слёзные просьбы, однажды выключил любимый ночник. Девочка, поначалу спрятавшаяся под одеяло, вскоре поняла, что темнота не так уж мрачна. Когда Юсины глаза привыкли, во мраке, почти как днём, стали хорошо различимы знакомые предметы. Вот и теперь, приглядевшись, Юсинь удалось разглядеть в густом тумане полянку, окружённую кустиками, два пенька друг напротив друга и здоровенный камень посередине. Рыська объяснил Юсе, что на эту полянку приходят жители Страны, когда хотят попросить у хозяйки что-нибудь нужное.
«Что им может быть нужно, ведь они все мёртвые?» – удивилась тогда Юсинь, а мальчик-кот очень обиделся, фыркнул: «Они живее живых» – и под предлогом готовки ужина удрал на кухню.
Юсинь с гордостью посмотрела на проделанную работу. Почти все ядовитые и неядовитые ягоды были переписаны из большой синей книги в большую красную. И, что уж там скрывать, ей пришлось по душе такое задание. Ведь рядом с описанием полезных магических свойств каждого растения в синей книге были ещё и фотографии, и Юсе удалось порисовать. Снимки сильно выцвели, а кое-где и вовсе изорвались, и Юсинь, получившая от мальчика-кота чудесную прозрачную чернильницу с взаправдашними чернилами и пером из самого настоящего золота, решила заняться своим любимым делом – она попросту повторила все фотографии в рисунках. Конечно, у неё ушло на это чуть больше времени, чем если бы она просто переписывала названия ягод, но это занятие отвлекало девочку от унылых мыслей.
Ночью, когда она вынуждена была расставаться с пером, чернильницей и ложиться спать, её преследовали кошмары. В них Милька целовался с воображалой Вичкой Гринкевич, а мама с папой, рассматривая старый фотоальбом, озадаченно пожимали плечами, обнаруживая то здесь, то там рыжеволосую лопоухую девчонку. «Я понятия не имею, кто это», – говорила Юсина мама, и Юся просыпалась, подскакивая в ведьминой кровати, и пыталась понять, где она находится. Ещё ей снился тайный блокнот, в котором вместо «Семизарова Юсинь» красовалась подпись «Анастасия». Выходило, что мама, надеясь защитить дочку от ведьмы, выдумала для Юсинь имя, которое не несло в себе ничего, кроме хаотичного смешения букв. «Ю» – любимая буква в алфавите, а «синь» – синее небо. Бессмысленная абракадабра…
– Рыська! – крикнула Юсинь и закрыла книгу.
– Я здесь, – сразу же отозвался мальчик-кот и показался в дверях Юсиной комнаты. – Ты, навелное, плоголодалась?
Рыська мяукнул, облизнулся, а девочка заметила, что на его носу-пуговице лежит крохотное пёрышко.
– Нет, не особенно! А ты, значит, опять синицу съел? – Юсинь направилась к Рыське. – Что, больше есть нечего, в самом деле?!
– Нечего! – надулся мальчишка и сдунул с носа предательское пёрышко.
– Ну конечно! Ведь ни сметаны, ни творога, ни сыра, ни рыбы в доме отродясь не было, – Юся грозно посмотрела на Рыську. – Только птичками наедаешься?
– А ты не язви! – Мальчик-кот уселся на пол и принялся вылизывать шерсть на когтистых лапах. – Я, между плочим, – лысь! Во мне инстинкты охотничьи плоснулись. Я – хищная кошка, а не плюшевая иглушка!
– Ну ты хотя бы при мне их не ешь. Пожалуйста, – сказала Юсинь печально. – Я люблю птичек, они поют красиво.
– Ничего никогда и никому не обещаю, – фыркнул Рыська и поднялся с пола. – Ты зачем меня звала?
– Урсула всё ещё не вернулась? – спросила Юсинь и обеспокоенно бросила взгляд на приоткрытую дверь. – Я ещё первое задание так и не доделала. Что может случиться, если она вернётся и узнает об этом?
– Не знаю, – Рыська ненадолго задумался. – Может, и ничего, а может, что-то нехолошее… Сегодня она ещё не велнётся. Я послание получил: Улса только завтла к обеду дома будет.
Юсинь не смогла сдержать улыбки. С тех пор как она решила выполнять все задания ведьмы, чтобы заслужить её расположение и впоследствии попросить навестить родных, Урсула куда-то исчезла. Рыська сказал, что она отправилась к топким болотам по неотложному делу. В отсутствие хозяйки девочка безбоязненно гуляла по комнатам, изучала их и запоминала все нюансы. Например, что входную дверь невозможно открыть без секретного заклинания, которое было ведомо только Рыське и Урсуле, или что то самое окошко, через которое Юся хотела пролезть в первый день своего заточения, умеет становиться у́же, если кто-нибудь пытается покинуть дом. Также девочке открылось, что огромное окно в её комнате невозможно разбить. А если запустить в него тяжеленной мозаичной вазой, на нём не останется и царапины…
– Значит, мы снова можем поужинать вместе, – сказала Юсинь и хитро прищурилась. – Потом я могу помочь тебе прибраться в кухне, если хочешь.
– Хочу, – мяукнул довольный Рыська. – Поможешь вымыть посуду, пока я поплобую избавиться от Матох?
– От кого избавиться? – переспросила Юсинь.
Мальчик-кот насупился:
– Они на жуков похожи. Суматошные, лаботать мне мешают, жужжат под самым носом, за усы тянут, в печке копоти наглотаются, потом чихают – всё пачкают. В твоём миле они тоже на кухнях встлечаются. Пожужжат чуток – и у человека, наплимел, клужка из лук падает, лазбивается…
– Правда? – Юсе сделалось любопытно.
Ей вспомнился один случай, который произошёл с ней в восемь лет. Она помогала маме расставлять тарелки из сервиза, и ей показалось, что перед глазами с жужжанием пронеслось что-то жёлтое и круглое. Девочка не успела толком ничего рассмотреть, но почему-то выронила из рук самую красивую тарелку. Напрасно маленькая Юся пыталась объяснить маме, что это большой жук отвлёк её своим жужжанием. В городке хозяйничала лютая зима, тараканы и те повывелись, не то что жуки, и мама ей не поверила.
– Обычные люди не могут их видеть, – заметил Рыська, нравоучительно выставив указательный палец. – Только у ведьм получается.
– Значит, я обычная, – прикусила губу Юся. – Вчера мы ужинали с тобой возле печи – никаких Матох я там не заметила.
– Улсу боятся, – Рыська вздохул. – Она им недавно плиглозила, что, если шибко баловаться станут, ядом повыведет. Вот они и затаились на влемя. Но сегодня ночью опять за печкой склеблись, слышала?
Юся отрицательно помотала головой:
– И что, Урсула действительно может их потравить?
– Может, – кивнул мальчик-кот. – Только пока жалеет зачем-то…
– Как же ты от них избавляться собираешься, если они тебе не подчиняются?
– Есть одно следство, – Рыська мяукнул. – Я в печку изюма накидаю, у них несваление желудка от него случится – месяц тише тлавы ниже воды будут.
– Ниже травы тише воды, – поправила Юся мальчишку и оглянулась на туман за оконным стеклом.
Она бы хотела узнать о своей «темнице» как можно больше, чтобы когда-нибудь всё-таки предпринять попытку сбежать. Но можно ли убежать от себя, если выяснится, что она видела Матох ещё тогда, когда была среди живых, а значит, обладает какой-то скрытой силой, которая и делает ведьму ведьмой…
Из панциря, похожего на черепаший, вывалились морщинистые лапы, покрытые светло-зелёным мхом и цветками багульника. Из носа – длинного, рыхлого, с двумя большими дырками, то и дело выплывали, исчезая в зловонной топи, пузыри воздуха. Изо рта – с безвольно выпавшим бугристым языком и двумя торчащими вверх кабаньими клыками – несло самогоном.
Болотник, он же Багник или Болотный дух, лежал на животе между кочками: от его храпа растущая повсюду осока то и дело пригибалась к влажной земле.
Урсула брезгливо толкнула Багника в пузо загнутым носком башмака:
– Просыпайся, пьяница! Ответ передо мной держать будешь.
Болотный дух приоткрыл один мутно-зелёный глаз, вобрал пересохший язык обратно в пасть, причмокнул, как старушка, вытащившая вставную челюсть, и снова захрапел.
