— Какой еще контрабас! Это старое бревно, а не контрабас. Скажи лучше мне спасибо, что я сам за сетью съездил. Ночью-то какая буря была! Сеть всю как есть изорвало! Хорошо еще, что в море не унесло. Нет уж, в другой раз ты меня, голубушка, не собьешь с толку! Я всегда говорил, что лучше всякого календаря знаю, когда будет буря, а когда бури не будет. И теперь скажу то же самое.
Ты пытался когда-нибудь поймать солнечного зайчика? И, наверное, не поймал? А я расскажу тебе, как два колдуна решили поймать само солнце. Жили-были когда-то на краю света два колдуна. А где край света — этого никто толком не знает. Но если он где-нибудь и находится, то не иначе как у Берингова пролива, где Азия и Америка словно уставились друг на друга. Сам я там не был, но путешественник Норденшельд, повидавший много морей и земель, говорит, что это довольно-таки далеко.
Так вот, жили на краю света два колдуна — Бирребур и Бурребир. Бирребур жил там, где кончается Азия, — на мысе Восточном, или Осткапе (что то же самое). А Бурребир жил там, где начинается Америка, — на мысе Принца Уэльского. Глаза у колдунов были кошачьи, так что оба могли следить друг за другом и днем и ночью, тем более что Берингов пролив не такой уж широкий. И когда один из них чихал, другой говорил: «На здоровье!»
Колдуны прикидывались добрыми друзьями и даже ездили друг к другу в гости на китах, но на самом деле Бурребир терпеть не мог Бирребура, а Бирребур платил тем же Бурребиру.
Оба только и думали о том, чтобы досадить друг другу.
Бурребир с удовольствием поднимал ураганы, чтобы засорить глаза приятелю песком и мелкими камнями.
А Бирребур с не меньшим удовольствием натравливал свои стада на стада своего доброго соседа. Ну и побоища начинались, когда белые медведи, моржи и киты набрасывались друг на друга!
Однажды, в прекрасный солнечный день, Бирребур и Бурребир вздумали отправиться на остров, одиноко лежащий в море неподалеку от Берингова пролива. Море было спокойное, и колдунам захотелось немного позабавиться.
Один дунул — и сразу завыла буря. Другой махнул рукой — и на море упал густой туман. Ну и погодка была! Даже киты — уж на что ко всему привычны — и те спрятались на полмили под воду.
Натешившись вволю, Бирребур и Бурребир принялись бросать друг в друга, точно рябиной, глыбами гранита. Но оба очень ловко уклонялись от ударов, и ни у того, ни у другого не осталось после этой игры даже ссадины. Потом они подожгли лес и головешками норовили подпалить друг другу бороды. Но и тут ни один не одолел другого. Тогда они решили помериться силой — Бирребур пытался столкнуть гору на Бурребира, а Бурребир — на Бирребура. И опять ни один из них не мог взять верх над другим.
— Нет, — сказал наконец Бурребир, — это все пустяки. Давай-ка ловить солнце! Посмотрим, кто из нас его поймает!
— Я согласен, — сказал Бирребур. — Давно пора поймать это неугомонное солнце. Я схвачу его за красный воротник и запрячу в мешок. Тогда не надо будет никогда щуриться от дневного света! А ты тогда поймешь, кто из нас самый главный!
— Бьюсь об заклад, что солнце поймаю я! — закричал Бурребир. — Я побегу за солнцем в ту сторону, где оно всходит из-за гор. Тут-то я его и поймаю. И тогда ты узнаешь, кто из нас главный!
— А я бьюсь об заклад, что солнце поймаю я! И поймаю там, где оно садится! Это потруднее, чем ловить его на восходе!
Итак, они ударили по рукам, а закладом каждый выставил свои владения. И вот оба поспешили домой, чтобы надеть семимильные сапоги. Такие сапоги есть у каждого колдуна, и без них, конечно, нечего и думать о том, чтобы поймать солнце.
Бурребир решил так: «Я побегу к востоку через Северную Америку, и если мне не удастся изловить солнце на горах Аляски, то я, наверное, поймаю его на Клипбергене».
А Бирребур думал так: «Я побегу к западу, а уж там поймать солнце проще простого — на большой сибирской равнине есть где разогнаться».
И они пустились в путь. Даже их семимильные сапоги заскрипели, так быстро они бежали.
А дальше случилось вот что.
Сперва я расскажу про Бурребира. Как он задумал, так и сделал: он побежал прямо на восток, через Северную Америку, до самых гор Аляски. Пробежать сотни миль по ровному месту не так уж трудно (особенно если у тебя на ногах семимильные сапоги!), но влезть на высокую гору — дело нелегкое даже для колдуна.
— Уф! — сказал Бурребир, когда добрался наконец до самой вершины горы. — Нельзя сказать, чтобы это была удобная лестница! Отдохну минутку, а потом начну караулить солнце. Пусть только выглянет, я его сразу схвачу — и в мешок!
Он уселся поудобнее на камнях и стал ждать появления солнца. Потом как-то само собой получилось, что он прилег и даже не заметил, как уснул. А на горе не было ни будильника, ни слуги, который в положенное время приносит утренний кофе, поэтому, когда Бурребир проснулся, солнце уже высоко стояло в небе и светило ему прямо в глаза.
— A-а, да ты, кажется, еще смеешься надо мной, — пробормотал Бурребир. — Ну погоди же, завтра на Клипбергене ты от меня не уйдешь.
И он снова отправился в путь. Он бежал целый день — прямо на восток, никуда не сворачивая, и с разбегу взбежал на вершину Клипбергена.
«Ну, теперь я уж не просплю, — подумал он. — Раз уж здесь нет будильников, засуну себе в бороду осиное гнездо, а в каждый семимильный сапог по муравейнику…»
Сказано — сделано. Легко себе представить, что в эту ночь Бурребир не сомкнул глаз ни на минуту. Когда на востоке едва-едва занялась утренняя заря, он спрятался за уступом скалы и стал ждать. Вот над горой уже высунулся краешек солнца. Мешок был тут же наготове: в него Бурребир собирался запрятать солнце, словно это была брюква или кочан капусты.
— Раз… два… три… — Не успел он сосчитать и до десяти, как солнце взошло. — Ага, попалось! — крикнул Бурребир и схватил солнце. Но попалось-то не солнце. Попался сам Бурребир. Солнце было такое горячее, что Бурребиру показалось, будто он схватил добела раскаленное железо. И так же, как от раскаленного железа, от солнца брызнули во все стороны огненные искры.
Бурребир обжег себе пальцы, опалил бороду, нос и глаза. Ничего не помня и не видя, он покатился с горы, словно мяч, позабыв даже про свой мешок, в который собирался запрятать солнце. Он бежал, бежал, сам не зная куда, до тех пор пока не свалился в Медвежье море. (Если ты хочешь знать, где находится это море, поищи сам на карте, а потом скажи мне.) Вот в этом-то Медвежьем море его подобрал один американский доктор. Он сжалился над несчастным колдуном и отправил его в лазарет. Вероятно, Бурребир лежит там до сих пор — с пластырем на носу, на бровях, на щеках, с перевязанной рукой, с забинтованной головой, — лежит и ждет, когда отрастет его опаленная борода, потому что вернуться домой без бороды было бы просто неприлично. Какие же колдуны станут его уважать, если он появится без бороды?
Ты спросишь, а что же было с Бирребуром, пока Бурребир ловил солнце на горах Аляски? Сейчас я тебе расскажу.
В то время в местечке Кэмпелэ, к югу от Улеаборга, жил кузнец по имени Паво со своей женой и детьми. Как раз в этих местах строили тогда железную дорогу, и у Паво дела было невпроворот. Целыми днями работал он в своей кузнице — ковал, паял, бил молотом по наковальне.
Однажды вечером, когда Паво вернулся домой после дневных трудов и уселся с женой и детьми за стол, старший его сын Ойва вдруг сказал:
— Отец, кажется, в дверь царапается собака.
— Пойди посмотри, — сказал Паво.
Ойва открыл дверь, и в избу ввалился с мешком на спине косматый, бородатый, обтрепанный старик. Не особенно-то приятный гость в позднее время. Дети расплакались и со страху сбились все в углу около печки.
— Ну, ну, нечего пугаться, — сказал кузнец, чтобы успокоить детей. — А ты кто такой? — спросил он старика.
— Я Бирребур, — представился колдун. — Вот уже трое суток, как я гоняюсь за солнцем, — хочу поймать его и упрятать в мешок. Я пробежал всю Сибирь, даже причесаться и помыться некогда было, а солнце так и не поймал. В первый вечер оно спряталось в реке Лене, во второй вечер нырнуло в реку Обь, а сегодня — я хорошо это видел — оно укрылось где-то здесь, за твоей крышей. Верно, проскользнуло в окошко на чердаке и улеглось там спать. Дай-ка мне фонарь, я сам полезу на чердак, теперь-то оно от меня не уйдет!
— Что за глупая болтовня! — воскликнул кузнец. — Ну разве можно поймать солнце!
— Ты говоришь — глупая болтовня? Не такая уж глупая! Я побился об заклад с Бурребиром, что я поймаю солнце и запрячу его вот в этот мешок! Эй, давай-ка скорее фонарь, не то… Ты разве не знаешь, что я колдун? — Тут Бирребур, как бы невзначай, ударил ногой в стену, и стена рухнула, словно она была из картона.
Кузнец не на шутку испугался, но виду не показал.
