— Бабу-то? — ахнул Яковлев.
Но Морозов дал ему такого тумака, что тот сразу замолчал.
— Как, поцарствуешь, Василиса? — спросил Макар.
— Я бы осталась, — сказала Василиса. — Но как с урожаем быть? Я в этих делах не очень.
Царь подошёл к окну.
— А ведь верно! Осень на носу. Только ты и с урожаем справишься. Да и я задержусь, помогу тебе. Дела передам. За боярами присмотрю. Пусть привыкнут к тебе. Идёт?
— Что ж! Можно попробовать.
Тут в зал ввалилась радостная Несмеяна. За ней — улыбающаяся Фёкла.
— Всё, — весело сказала царевна. — Наплакали.
— Что наплакали? — удивился Макар.
— Пруд наплакали.
— Какой ещё пруд?
— Ну тот. За коровником.
— А кто вас просил?
— Как — кто просил? Ты же сам говорил, как наплачем мы целый пруд, карету дашь!
— Говорил? — спросил Макар у прислужницы.
— Конечно, говорил. Своими ушами слышала.
— Мне сейчас не до вас, — сказал Макар. — У меня урожай на носу.
— А карета?
— Что — карета?
— Дашь?
— Не дам. Сейчас лошади нужны.
— Да дай ты им карету! — закричал боярин Афонин. — Пусть отвяжутся!
— Ну вот что! — сурово сказал Макар. — Или вы сейчас же уйдёте, или я вас обеих отправлю в деревню снопы вязать.
— А-а-а-а! — заревела Несмеяна.
— А-а-а-а! — подхватила Фёкла.
Но кричали они уже не так уверенно. Потом и вовсе ушли.
Боярская дума приступила к работе.
А в это время далеко-далеко, по ту сторону Молочной реки, две старушки провожали на станцию рыжего мальчика. Одна из них была Баба-Яга, а другая просто бабушка — Глафира Андреевна.
Деревья в лесу начинали желтеть. Мите пора было ехать учиться, и они шли пешком до электрички.
— Ну как! Ты хорошо отдохнул? — спрашивала Глафира Андреевна.
— Хорошо, — отвечал Митя.
— А по хозяйству Егоровне помогал? Или бабушке всё самой приходилось делать?
— Помогал-помогал, — сказала Баба-Яга. Теперь уже не Баба-Яга, а бабушка Егоровна.
И дальше они шли молча.
— Бабушка, — вдруг спросил Егоровну Митя, — а Змей Горыныч больше не появится?
— Какой ещё Змей Горыныч? — удивилась Глафира Андреевна.
— Трёхголовый. Он чуть Макара не съел!
— Какого Макара? — ещё больше удивилась старуха.
— Да так, показалось ему, — неохотно объяснила Егоровна, бывшая Баба-Яга.
Видно, ей не хотелось, чтобы в деревне знали про сказочное царство. И Митя больше ничего не спрашивал.
А когда поезд отходил от станции, Митя высунулся в окно и закричал:
— Бабушки! Бабушки! Я на следующий год только к вам, только к вам! Я никуда больше не поеду! Ждите меня!
— Поглядим ещё! — пробормотала Баба-Яга. — Ты сначала приезжай, а потом и говори!
И они одиноко побрели в сторону от станции.
Забот у каждой вдосталь, а годы всё-таки немалые.
Часть первая
Приезд в Простоквашино
У одних родителей мальчик был. Звали его дядя Фёдор. Потому что он был очень серьёзный и самостоятельный. Он в четыре года читать научился, а в шесть уже сам себе суп варил. В общем, он был очень хороший мальчик. И родители были хорошие — папа и мама.
И всё было бы хорошо, только мама его зверей не любила. Особенно всяких кошек. А дядя Фёдор зверей любил, и у него с мамой всегда были разные споры.
А однажды было так. Идёт себе дядя Фёдор по лестнице и бутерброд ест. Видит, на окне кот сидит. Большой-пребольшой, полосатый. Кот говорит дяде Фёдору:
— Неправильно ты, дядя Фёдор, бутерброд ешь. Ты его колбасой кверху держишь, а его надо колбасой на язык класть. Тогда вкуснее получится.
Дядя Фёдор попробовал — так и вправду вкуснее. Он кота угостил и спрашивает:
— А откуда ты знаешь, что меня дядей Фёдором звать?
Кот отвечает:
— Я в нашем доме всех знаю. Я на чердаке живу, и мне всё видно. Кто хороший и кто плохой. Только сейчас мой чердак ремонтируют, и мне жить негде. А потом и вовсе могут дверь запереть.
— А кто тебя разговаривать научил? — спрашивает дядя Фёдор.
— Да так, — говорит кот. — Где слово запомнишь, где два. А потом, я у профессора одного жил, который язык зверей изучал. Вот и выучился. Сейчас без языка нельзя. Пропадёшь сразу: или из тебя шапку сделают, или воротник, или просто коврик для ног.
Дядя Фёдор говорит:
— Пошли ко мне жить.
Кот сомневается:
— Мама твоя меня выгонит.
— Ничего, не выгонит. Может, папа заступится.
И пошли они к дяде Фёдору. Кот поел и весь день под диваном спал, как барин. А вечером папа с мамой пришли. Мама как вошла, сразу и сказала:
— Что-то у нас кошачьим духом пахнет. Не иначе как дядя Фёдор кота притащил.
А папа сказал:
— Ну и что? Подумаешь, кот. Один кот нам не помешает.
Мама говорит:
— Тебе не помешает, а мне помешает.
— Чем он тебе помешает?
— Тем, — отвечает мама. — Ну ты вот сам подумай, какая от этого кота польза?
Папа говорит:
— Почему обязательно польза? Вот какая польза от этой картины на стене?
— От этой картины на стене, — говорит мама, — очень большая польза. Она дырку на обоях загораживает.
— Ну и что? — не соглашается папа. — И от кота будет польза. Мы его на собаку выучим. Будет у нас сторожевой кот. Будет дом охранять. Не лает, не кусает, а в дом не пускает.
Мама даже рассердилась:
— Вечно ты со своими фантазиями! Ты мне сына испортил… Ну вот что. Если тебе этот кот так нравится, выбирай: или он, или я.
Папа сначала на маму посмотрел, потом на кота. Потом опять на маму и опять на кота.
— Я, — говорит, — тебя выбираю. Я с тобой уже давно знаком, а этого кота в первый раз вижу.
— А ты, дядя Фёдор, кого выбираешь? — спрашивает мама.
— А никого, — отвечает мальчик. — Только если вы кота прогоните, я тоже от вас уйду.
— Это ты как хочешь, — говорит мама, — только чтобы кота завтра не было!
Она, конечно, не верила, что дядя Фёдор из дома уйдёт. И папа не верил. Они думали, что он просто так говорит. А он серьёзно говорил.
Он с вечера сложил в рюкзак всё, что надо. И ножик перочинный, и куртку тёплую, и фонарик. Взял все деньги, которые на аквариум копил. И приготовил сумку для кота. Кот как раз в этой сумке помещался, только усы наружу торчали. И лёг спать.
Утром папа с мамой на работу ушли. Дядя Фёдор проснулся, сварил себе каши, позавтракал с котом и стал письмо писать.
«Дорогие мои родители! Папа и мама!
Я вас очень люблю. И зверей я очень люблю. И этого кота тоже. А вы мне не разрешаете его заводить. Велите из дома прогнать. А это неправильно. Я уезжаю в деревню и буду там жить. Вы за меня не беспокойтесь. Я не пропаду. Я всё умею делать и буду вам писать. А в школу мне ещё не скоро. Только на будущий год.
До свиданья. Ваш сын — дядя Фёдор».
Он положил это письмо в свой собственный почтовый ящик, взял рюкзак и кота в сумке и пошёл на автобусную остановку.
Дядя Фёдор сел в автобус и поехал. Ехать было хорошо. Автобусы в это время за город совсем пустые идут. И никто им не мешал разговаривать. Дядя Фёдор спрашивал, а кот из сумки отвечал.
Дядя Фёдор спрашивает:
— Как тебя зовут?
Кот говорит:
— И не знаю как. И Барсиком меня звали, и Пушком, и Оболтусом. И даже Кис Кисычем я был. Только мне всё это не нравится. Я хочу фамилию иметь.
— Какую?
— Какую-нибудь серьёзную. Морскую фамилию. Я же из морских котов. Из корабельных. У меня и бабушка и дедушка на кораблях плавали с матросами. И меня тоже в море тянет. Очень я по океанам тоскую. Только я воды боюсь.
— А давай мы дадим тебе фамилию Матроскин, — говорит дядя Фёдор. — И с котами связано, и что-то морское есть в этой фамилии.
— Да, морское здесь есть, — соглашается кот, — это верно. А чем же это с котами связано?
— Не знаю, — говорит дядя Фёдор. — Может быть, тем, что коты полосатые и матросы тоже. У них тельняшки такие.
И кот согласился:
— Мне нравится такая фамилия — Матроскин. И морская, и серьёзная.
Он так обрадовался, что у него теперь фамилия есть, что даже заулыбался от радости. Он поглубже в сумку залез и стал свою фамилию примерять.
«Позовите, пожалуйста, кота Матроскина к телефону».
«Кот Матроскин подойти к телефону не может. Он очень занят. Он на печи лежит».
И чем больше он примерял, тем больше ему нравилось. Он из сумки высунулся и говорит:
— Очень мне нравится, что фамилия у меня не дразнительная. Не то что, например, Иванов или там Петров.
