Тем временем из машины вылез дяденька в сером костюме. Он по-прежнему не отнимал телефона от уха и выглядел таким печальным, хмурым и унылым, что Сальто и Виэллису сразу стало ясно: этого человека просто необходимо растормошить. Но что бы такое для начала придумать?
Виэллису пришла в голову гениальная мысль, и он одним дерзким порывом сорвал с дяденьки шляпу. Но тому хоть бы что. Поднял, отряхнул и направился к дверям кирпичного коттеджа. Тогда Сальто поднапрягся, чтобы отобрать у делового дяденьки кейс с бумагами. Однако и его попытка потерпела полный провал. Хватка у дяденьки оказалась необычайно крепкой. Сунув кейс под мышку, он вошел в дом, и ветерки услыхали, как щелкнули на двери все четыре замка.
Потом они приникли к окну. За окном деловой дяденька с мрачной сосредоточенностью наливал себе чай.
— Э, нет. Так не пойдет, — сказал Виэллис. — Он должен хотя бы раз улыбнуться. Я заставлю его улыбаться!
— Будет улыбаться, как миленький! — захихикал Сальто и нырнул в стоявший рядом мусорный бак.
— Зря ты, братец, туда полез! — раздосадованно крикнул ему Виэллис. — На помойку люди выкидывают лишь ненужные вещи!
— Или те, которые сочли ненужными по ошибке, — отозвался из мусорного бака Сальто. — Ого! Да тут много чего занимательного!
И на траву одна за другой полетели разные безделушки: сломанный кубик Рубика, набор непригодных цветных ручек, рваное полотенце, вывалянный в пыли плюшевый мишка.
Виэллис заинтересовался и подлетел поближе.
— А его-то за что на свалку? — указал он на плюшевого медвежонка.
— Наверное, занятые люди избавляются от всего, что может отвлекать их от работы, — предположил Сальто.
— И от всего, что может их вдохновлять! — прокричала издалека запыхавшаяся Орехоколка. Ей таки повезло найти ветерков раньше, чем стемнеет. Когда Орехоколка подплыла к дому, облачный пёс застучал по крыше облачным хвостом, и те, кто жил в коттедже, решили, что пошел дождь.
— Да-да, люди такие, — добавила она, переведя дух. — Заодно с игрушками они избавляются от радости и детских грёз. Капитан корабля, где я колола матросам орехи, был точно таким же унылым и апатичным. Поговаривали, что перед тем как пуститься в плаванье, он сжёг все свои старые игрушки.
— А у нас вот никогда не было игрушек, — сказал Виэллис. — И ничего. Счастливы.
— Просто люди устроены сложнее ветерков, — объяснила Орехоколка. — Всякие мелочи, вроде плюшевых мишек, влияют на них по-особому. Если желаете, можем провести эксперимент…
Замысел Орехоколки заключался в том, чтобы подбросить медвежонка деловому дяденьке. Медвежонок был неказистый, кое-где из швов у него торчала вата, и Виэллис не понимал, как такая игрушка может заставить дяденьку улыбнуться. Но Орехоколка настояла на своем, ведь она славилась способностью заговаривать ветрам зубы.
Поэтому весь следующий день Сальто и Виэллис носились с мишкой по городу, чувствуя себя полнейшими ветролеями. Сначала они прозевали отъезд делового дяденьки на работу. Потом никак не могли вычислить его в толпе возле супермаркета. А потом дяденька скрылся в своем офисе и не казал оттуда носа до самой зари.
— Эдак мы точно пропустим наступление весны, — посетовал Сальто.
— Будем надеяться, что наш «пациент» хотя бы выйдет на вечернюю прогулку, — сказал Виэллис.
В скором времени ожидания Виэллиса оправдались. Дяденька прикатил на блестящей машине домой, хлопнул входной дверью и через несколько часов появился на пороге в прогулочном костюме.
— У меня остались кое-какие дела в городе, — бросил он через плечо и зашагал к калитке.
Сальто, который уже успел задремать на мягкой лапе облачного пса, встрепенулся и ткнул брата в воздушный бок.
Вечер был поздний. Фонари лили на землю теплый свет, приглашающе светились окна домов, и кое-где на улице слышался беззаботный смех. Да только деловому дяденьке этот смех казался злой насмешкой. Он передергивал плечами и ускорял шаг, чтобы побыстрее миновать весельчаков. С развязным чванством расхаживали тут и там компании гуляк, сидели под забором и просили милостыню нищие. Деловой дяденька поторопился, чтобы оставить весь этот разносортный люд позади.
Увидав одного нищего старика с белой окладистой бородой, Сальто притормозил, немного подумал и насыпал ему в шляпу горсть облачных орехов.
— Ну, когда уже? Чего резину тянуть? — нагнав брата, нетерпеливо воскликнул Сальто.
— Погоди. Нужен подходящий момент, — шепнул Виэллис.
Вскоре подходящий момент представился. В освещенном фонарями парке деловой дяденька сбавил шаг и со вздохом присел на скамейку. Виэллису не понравился этот вздох. Так вздыхают те, кто устал от жизни.
— Радуйся! Радуйся, во что бы то ни стало! Ты рожден для «счастья вопреки»! — запел Виэллис и взмыл к верхушкам сосен. Сосны зашумели, сбросили на землю ворох сухих иголок.
— Эх, весна идёт! — сказал кто-то, кому тоже не сиделось дома.
Снизившись, Виэллис опустил плюшевого медвежонка на гравий, у ног делового дяденьки, и отлетел к деревьям. Сначала деловой дяденька нахмурился. Он с сомнением приподнял медвежонка за ухо, неопределенно хмыкнул, и вдруг его брови медленно поползли вверх. Он узнал в этом обтрепанном мишке свою любимую, давно забытую игрушку.
— Я ведь выкинул тебя, когда мне исполнилось семнадцать! — в недоумении пробормотал деловой дяденька. — Как так вышло, что тебя не отправили на свалку вместе с прочим мусором? Неужели спустя столько лет… Неужели весна и для меня припасла подарок?
— Весна, весна, — с улыбкой проворчал Виэллис. — Почему он решил, что ветерки и весна — это одно и то же?!
Сжав мишку в руке, деловой дяденька поднялся со скамейки и бегом пустился домой. Куда-то разом исчезли все проблемы, стушевались срочные дела и важные поручения. Он бежал, его переполняла радость, и ему казалось, будто он светится изнутри.
Теперь весна была совсем-совсем близко.
Глава 16. В поисках Неуловимого Самума
К югу от Средиземного моря и Атласских гор лежала рассеченная глубокими долинами пустыня Сахара. Она задумчиво дымила вулканом Эми-Кусси и не спеша покрывала свои горные породы черной плёнкой «загара». Когда братья прибыли туда в поисках Неуловимого Самума, стоял незыблемый, раскаленный полдень.
— Ну, и где все? — разочарованно протянул Сальто. — Ни тучки, ни ветерка.
Орехоколка пробурчала что-то насчет тени. И ей, и облачному псу на такой невероятной жаре грозило быстрое и необратимое испарение.
— Ладно уж, летите. Поищите какой-нибудь оазис, — смилостивился Виэллис. — А мы тем временем попробуем напасть на след Самума. В случае чего встретимся над Алжиром. В Алжирской Сахаре Самум бывает до сорока раз в год.
Орехоколка приободрилась. Она знала, что оазисы следует искать в крупных пустынных впадинах. Например, таких, как Эль-Файюм.
Услыхав, что Виэллис отпускает его с Орехоколкой, облачный пёс, что было силы, рванулся к ветеркам. Он хотел напасть на след вместе с ними. Но Орехоколка оказалась проворнее. Она ухватила пса за большое белое ухо и потянула к себе. Пришлось тому подчиниться.
Он вяло летел за деятельной Орехоколкой и с тоскою посматривал за горизонт, куда умчались братья-ветерки.
— Эль-Файюм… Эль-Файюм, — бормотала под нос Орехоколка. В молчаливой пустыне без указателей было так же трудно ориентироваться, как и в большом, суматошном городе. Орехоколка пообещала себе, что однажды, когда придет время, она расставит указатели по всей Сахаре.
В небе по-прежнему было пустынно. Только Солнце жарило, как сумасшедшее. Сияя азартной, ослепляющей улыбкой, оно направляло вниз все свои лучи и втайне мечтало расплавить хотя бы клочок скучной, предсказуемой Земли.
Уточнять направление у Солнца было бы опрометчиво, поэтому Орехоколка решила порасспросить местных обитателей.
— Есть здесь какой-нибудь оазис? — поинтересовалась она у беспокойной ящерки.
— Пссст! — сказала ящерка, высунув и тут же спрятав широкий раздвоенный язык.
— А вы оазисов не видали? — спросила Орехоколка у вылезшего из норы миниатюрного лиса-фенека. Фенек повертел острой мордочкой и уставился на утомленного жарой облачного пса. А пёс вытаращился на фенека, и они гипнотизировали друг дружку добрых пять минут.
«Уши! Какие у него длинные уши!» — проносилось в голове у одуревшего от зноя облачного пса.
«Почему это облако такое лопоухое? — хлопая глазами, недоумевал фенек. — Неужели на свете бывают лопоухие облака?»
Не добившись от фенека никакого вразумительного ответа, Орехоколка в отчаянии обратилась к черепахе. Но черепаха попалась неразговорчивая. Она поглубже втянула голову в панцирь и уползла восвояси.
