Ознакомительная версия.
– Отвечаем сразу. Экономим минуту. Отвечает Ося, – сказал он.
– Ну, – отозвалась курчавая.
– Лапти гну, – Ося процитировал Илью. – В общем, на нашу семью обрушились страшные беды. А всё началось с игрушек. У нас украли игрушки. Это раз. Потом потоп в музее. Это два. Потом папу уволили. Это, значит, три. В доме отключили электричество. Четыре. Баба Таня заболела, пять. А сегодня маму полиция забрала. Шесть.
Осин голос задрожал, когда он вспомнил маму, и Ося остановился. Все замерли и смотрели на него. Шесть бед, а нужно семь. Что-то было ещё, но он не помнил что. Какой-то недавний разговор про беды. Точно не с Сан Санычем. Пожалуй, что и не с Нинель Филипповной. С Ильей и Жорой? Тоже нет. Он мысленно добрался до Васи. Лысая голова зашипела и сглотнула. Курчавая облизнулась, а рыжая напряжённо смотрела на Осю. Петя замер.
– Кризис в стране, – вспомнил Ося. – Это будет семь. Ну, и денег на науку не дают.
– Это, что ли, будет восемь? – осторожно спросила курчавая.
– Нет, – решительно ответил Ося, понимая, что восемь – это много. – Это просто следствие кризиса.
– Ну, семь бед – ладно, а ответ, – напомнила курчавая вопрос. – Ответ-то какой?
– Ответ такой: игрушки придётся отдать! – ещё более решительно сказал Ося.
Три головы переглянулись, и рыжая почти незаметно кивнула.
– Принимается, – сказала курчавая, а лысая снова зашипела:
– Надоело! Жрать хочу! Всех порву! Что делает наша левая задняя нога? Отвечайте! Быстро!
– Берём минуту на размышление, – не растерялся Петя и посмотрел на Осю.
Левой задней ноги они разглядеть никак не могли: она была спрятана за большим драконьим крылом. Ося шагнул за спину Пете, осторожно вытянул из-за пояса волшебное зеркальце и прошептал: «Я – Ося, я – Ося. Хочу видеть левую заднюю ногу Змея Горыныча». По зеркалу пробежали волны, а затем появилась когтистая нога. Когти поскребли пол, потом как-то странно изогнулись и переплелись.
– Ответ готов, – сказал Ося, незаметно пряча зеркальце.
– Ответ готов, – повторил Петя и добавил: – Отвечает Ося.
– Ваша левая задняя нога показывает фигу, – громко сказал Ося и добавил: – А это неприлично.
– Неееет! Нечестно! Подглядел! – закричали все головы разом.
– Никто, никто ещё не проходил второй вопрос, – завопила лысая голова.
– Нет, проходил, – возразила курчавая, – помнишь, в шестнадцатом веке этот дурак…
– Иван, что ли? – удивилась лысая.
– Нет, другой. Емелей звали, – ответила курчавая.
– Ну, так ему щука помогала, – вспомнила лысая. – Но в конце концов мы же его всё равно озадачили.
Головы повернулись к рыжей, и все вместе они начали перебирать вопросы. Загадка сфинкса. Или игра в напёрстки. Или теорема Пуанкаре. Или кто автор «Тихого Дона»? Или где прошлогодний снег?
– Не то, не то, – сказала рыжая. – Надо, чтобы ни подглядеть не могли, ни погуглить, ни догадаться, ни состроумничать. Математика не годится. Философия тоже. Ни прошлое, ни настоящее. Что в сухом остатке? Будущее!
– Будущее? – оторопели лысая и курчавая.
– Именно! – рыжая утвердительно кивнула. – Оно самое. Я же всё вижу.
Рыжая голова повернулась к детям и пристально посмотрела на них, как будто хотела прожечь их своим взглядом. Они, помня совет Сан Саныча, уставились в пол.
– Ладно, игры закончились. Впрочем, для таких умников, как вы, вопрос, в сущности, простой, – медленно проговорила рыжая голова. – Что случится двадцать девятого февраля будущего года? Время пошло.
– Но этого же ещё нет. Как же проверить? – заволновался Ося. – Это нечестно.
– А никто и не обещал, что будет легко, – ехидно сказала рыжая. – А как проверить? Ты не волнуйся, правду от лжи всякий отличит.
Петя смотрел на Осю, а Ося на Петю, но в голову ничего не приходило, да и прийти не могло. Щуку они оставили дома на тумбочке, но ведь и она, кажется, не смогла помочь Емеле с третьим вопросом.
– Минута закончилась. Ваш ответ, – сказала рыжая.
– Берём дополнительную минуту, – ответил Петя.
– Имеете право, – подтвердила рыжая. – Время пошло.
– А, всё равно помирать, – прошептал Петя, поднял голову и посмотрел рыжей прямо в глаза.
Что-то произошло, какие-то искры и даже молнии пробежали между ними, глаза рыжей вспыхнули и погасли. Что происходило с Петиными, Ося видеть не мог, но подозревал, что и с ними не всё в порядке.
– Врееемя, – прошипела лысая.
– Ответ готов. Отвечать буду я, – сказал Петя, и Ося поразился твёрдости его голоса. – Двадцать девятого февраля будущего года Ося во время ужина подавится рыбной костью и не сможет дышать. «Скорая помощь» будет опаздывать из-за пробок. Баба Яга свистнет гусям-лебедям. Вместе с Осей помещусь только я. Мы успеем в больницу. Осе сделают операцию, но состояние будет тяжёлым. Меня пустят в реанимацию, и я буду сидеть на стуле рядом с Осей.
– Я выживу? – прошептал Ося.
– Не знаю, я вижу только двадцать девятое февраля, – честно прошептал в ответ Петя.
Лысая и курчавая уставились на рыжую. Рыжая нехотя кивнула.
– Ты знал! – завопила курчавая.
– Всё равно сожрёёём! – прошипела лысая.
– Нельзя, – ответила рыжая. – Они есть в будущем. Этот (кивок на Петю) читает мысли. Этот видел то же, что я.
– Нельзя, – с сожалением подтвердила курчавая и повернулась к лысой. – Подставляй башку.
Лысая нагнулась, и две других дохнули ей на темечко. Лысина чуть загорелась, а когда погасла, от неё отделился кусок кожи и запорхал в воздухе. Лысая тоже дохнула на него, и кожу понесло прямо в руки к Пете.
– А как же она? – Ося показал на рану на лысине.
– Зарастёт до свадьбы-то, – хохотнула курчавая.
– Собеседование закончено, – подвела итог рыжая.
Дверь за спиной у братьев заскрипела и начала открываться. Ося с Петей, не поворачиваясь, спиной вперёд шагнули в темноту.
Их ждал Сан Саныч с потухшей свечкой, так что до квартиры пришлось добираться почти на ощупь, ориентируясь только на два огонька. Это впереди, оглядываясь на них, шла кошка Даша, и глаза её светились.
Не было никакого сна № 7. Братья спали как убитые. Или как солдаты перед битвой. Без снов.
Не открывая глаз, Ося похлопал руками вокруг себя. Вроде бы постель. Вроде бы его собственная. Он ещё полежал и повспоминал. Воспоминания обрывались на фиге – неприличном жесте и одновременно ответе на второй вопрос Змея Горыныча. А ведь был ещё третий вопрос… Но Ося его не помнил. Он приоткрыл глаза и огляделся. Он находился в своей комнате. На соседней кровати лежал Петя. И тяжело дышал.
– Петя, – позвал Ося.
– Что? – встрепенулся Петя и сел на кровати. – Где? Когда?
– Закончилось что-где-когда, – сообщил Ося брату, – только я не помню, что было после второго вопроса. Ты помнишь?
Брат помолчал и сказал, что был ещё третий вопрос, но раз Ося не помнит, то и не надо. Потом ещё помолчал и сказал, что, наверное, надо идти наверх. Раз их не съели.
Они собрали все свои вещи: зеркальце, баллончики с живой и мёртвой водой, плакаты с волком и соколом. Когда брали пакет со щукой, увидели, что у неё в зубах зажат кусок кожи, как будто бы опалённый по краям. Ося взял его и повертел в руках. И всё вспомнил: и вопрос, и вспышки молний, и Петин ответ, и лысину с обожжённой кожей. Ему стало грустно.
– Это наш пропуск, – сказал Петя и забрал его. – Пора, брат.
– Пойдём, брат, – ответил ему Ося.
И они вышли из квартиры.
На всех этажах двери были приоткрыты, а в дверях стояли соседи. Нинель Филипповна мяла в руках носовой платок и шмыгала носом. Илюха приветственно поднял руку, сжатую в кулак, а Жора показал двумя пальцами букву «V», что означает «Victoria», то есть «победа». Вася в строгом костюме просто улыбнулась им и кивнула. А Жанна, в красивом зелёном платье, помахала рукой.
На пятом этаже двери были закрыты, и Осе пришлось постучать в восьмую квартиру. На стук никто не отозвался. Петя постучал сильнее. Никакой реакции. Тогда Петя достал из кармана свой красный ключ и сам отпер дверь.
Братья вошли и оказались в огромном музейном зале с лестницей посредине. Лестница была покрыта красной ковровой дорожкой, прижатой к ступенькам латунными штангами, и упиралась почему-то в потолок. На стенах висели картины в тяжёлых резных рамах. Почти в самом центре зала на овальном дубовом столе стояла большая открытая коробка, а в ней бабочки разных цветов и размеров. Бабочек было невероятно много, и все они были прикреплены иголками к картонкам.
– Я вас слушаю, – Дмитрий Константинович стоял у стола и строго смотрел на братьев.
– Мы хотим на чердак, – сказал Петя. – Вот пропуск.
Ознакомительная версия.
