— Не надо мне такого отца, — отмахнулся Филипп. — Нормальные отцы своих детей защищают, а с тобой я и правда чувствую себя бутербродом.
Они шли по тропинке друг за другом. Кинтохо — первый, в майке и набедренной повязке, Филипп — в джинсах и кроссовках. Благодаря этому они выглядели почти одинаково. Оба одного возраста и почти одного роста, оба полураздетые и загорелые, грязные и нечесаные. Разница была лишь в походке. У выросшего здесь подменыша она была крадущейся и мягкой, как у лесного зверя. У Филиппа же походка была обыкновенная мальчишеская — легкая и пружинистая.
До поляны ребята добрались быстро и провели на ней не меньше двух часов. Кинтохо с Филиппом ползали на четвереньках и собирали ягоды до тех пор, пока не объели всю поляну. После этого они заползли в густую тень раскидистого дуба и повалились на траву.
Они лежали молча, но затем подменыш неожиданно сказал:
— Когда ты вытащил меня из болота, все было понятно — тебе нужна была помощь. Ты хотел узнать, как пройти к Черному Камню. Когда во второй раз ты помог мне выбраться из охотничьей ловушки, я тоже все понял — тебе страшно было идти одному, поэтому ты мне поверил. Я только одного не понимаю, зачем ты освободил меня в третий раз?
— Мне стало тебя жалко, — ответил Филипп и поинтересовался: — А кто это у вас в лесу роет охотничьи ямы?
— Какая разница, кто роет, — раздраженно ответил Кинтохо. Затем он приподнялся на локте и заглянул в лицо Филиппу. — Как это жалко? Я же тебя два раза чуть не скормил нечисти. И после этого ты снова мне поверил. В вашем мире все такие простофили?
— Во-первых, всех я не знаю, — не открывая глаз, ответил Филипп. — А во-вторых, я тебе не поверил.
— А зачем же тогда освободил? — все более возбуждаясь, спросил подменыш. — Хотел показать, какой ты хороший?
— Нет, — приподнявшись, произнес Филипп. — Знаешь, почему ты не можешь этого понять? Ты думаешь, что все вокруг такие как ты и твои «добрые» друзья. Что все только и думают, как бы обдурить и заманить другого в ловушку.
— Да, все такие, — не очень уверенно ответил Кинтохо.
— Вот-вот, поэтому ты никогда и не станешь человеком. И нечистой силой тоже, потому что ты из другого, из нашего мира. Ты вообще никем не сможешь стать. Так и будешь всю жизнь немножко нечистью, немножко человеком. Ты же не Кинтохо, ты Никто, — сам удивившись неожиданному выводу, закончил Филипп и снова лег.
— А ты дурак, — обиделся подменыш.
— Сам дурак, — ответил Филипп и примирительно добавил: — Я не виноват, что ты не хочешь стать человеком.
Они замолчали. Полуденный зной в лесу чувствовался даже в тени. Ветер не проникал в самую чащу, и потому воздух здесь застаивался. Душно было как в бане, и вспомнив о прохладном ручье, Филипп пожалел, что не догадался искупаться. Он лежал на спине и ждал, когда Кинтохо уснет.
Наконец Филипп услышал, как подменыш тихонько засопел, и поспешил этим воспользоваться. Только убедившись, что его коварный спутник действительно спит, Филипп осторожно поднялся, вернулся на тропинку и продолжил свой путь. «Так вот в чем загвоздка, — торопясь уйти подальше, думал он. Оказывается, плохим людям кажется, что все вокруг такие же плохие. Наверное и жадные всех остальных считают жадинами, и злые люди видят в других только злость. А если им попадается обычный человек, они принимают его за дурака и простофилю. Жаль, у меня нет времени, я бы объяснил Кинтохо, что это не я, а он дурак» Во второй половине дня лес начал редеть, и вскоре тропинка вывела Филиппа к маленькой покосившейся избушке с изломанным крыльцом. Рядом с ветхим домишкой из земли торчал облезлый полосатый столб, и Филипп вспомнил, что такие обычно стоят на границе между государствами. Пограничная сторожка почти по самые окна ушла в землю. Ее бревенчатые стены были сплошь покрыты мхом, а на почерневшей от времени печной трубе какая-то крупная птица свила гнездо, да такое огромное, что в нем спокойно поместился бы взрослый человек.
Печальный опыт подсказывал Филиппу, что не следует торопиться знакомиться с хозяином дома — он мог оказаться кем угодно. Но тропинка заканчивалась прямо у замшелого крыльца, а значит надо было у кого-то спросить, куда идти дальше.
Филипп решил немного выждать, посмотреть, не появится ли кто из хозяев. На всякий случай он спрятался в густых зарослях бузины и стал наблюдать за дверью.
Долго ему ждать не пришлось. Вскоре дверь со скрипом отворилась и на ветхое крыльцо вышли двое: один — кряжистый старикашка с длиннющей зеленой бородой и такими же зелеными косматыми бровями. Одет он был в солдатский мундир с идеально начищенными пуговицами, на голове у него была нахлобучена высокая остроконечная шапка, из-под которой во все стороны торчали зеленые космы. Вторым же оказался… Кинтохо.
Филипп был настолько удивлен, что этот пройдоха каким-то образом сумел обогнать его, что раздвинул кусты и едва не выдал себя. А старикашка с подменышем удобно устроились на крылечке, и хозяин лесной развалюхи продолжил прерванный разговор:
— Ну и повезло же тебе, паразиту. Попал в хорошие руки к нечистой силе, и сам давно стал нечистью. Я бы на твоем поганом месте плясал от радости. Далеко не каждому оказывается такая честь. Ее ещё надо заслужить.
— И я больше никогда не стану человеком? — осторожно спросил Кинтохо.
— Никогда, — покачал головой старикашка. — Назад дороги нет. У нас, у нечисти, такой закон: назвался мухомором, полезай в корзину. Так что, забудь о людях. Они все глупые, чтоб их разнесло.
«Это неправда! — хотел было выкрикнуть Филипп, но сдержался. Про себя возмущаясь, он лишь покачал головой и тихо прошептал:
— Тоже мне, учитель нашелся!
— Плохим быть намного проще и приятнее, — продолжал вещать хозяин избушки. — Главное, не забивать себе голову всякой ерундой и поменьше думать. Ты свободный подменыш. Захотел — плюнул на стол, захотел выругался или дал кому-нибудь затрещину. А все эти, так называемые, хорошие человечишки, они очень несвободные люди. То — нельзя, этого — не делай, туда не ходи, сюда не бросай. Тьфу! Не жизнь, а сплошная скука.
— А если мне захочется тебе дать затрещину? — спросил подменыш.
— Я же сказал, ты свободное существо, — ответил старикашка. — Можешь врезать и мне. Только я потом так накостыляю тебе по шее, что больше никогда в жизни тебе не захочется обижать старого лесного дядюшку. — После этого лесовик влепил Кинтохо подзатыльник и добавил: — Это чтобы в твоей глупой башке больше не появлялись такие идиотские мысли. Скажи спасибо, что я сегодня добрый. В следующий раз придется как следует проучить тебя. Ты наверное своего дружка наслушался, вот и ляпаешь что ни попадя.
— Какого дружка? — притворившись, что не понимает, о ком идет речь, спросил подменыш.
— Того, который сидит в кустах, подглядывает и подслушивает наш разговор, — ответил хозяин избы.
Вначале Филипп испугался, что его раскрыли, и чуть не сбежал назад в лес. Но затем он вспомнил, как защищаться от нечистой силы и выбрался из кустов.
— Здравствуйте, — поприветствовал он старикашку. Но ни хозяин избушки, ни Кинтохо не обратили на него внимания.
— Он же правильно делает, что подслушивает, — сказал подменыш.
— Да, — согласился старикашка. — Подслушивать, подглядывать, шпионить, доносить, пакостить очень хорошо. Поэтому сейчас я не стану его трогать. По-моему, он очень способный, из него мог бы получиться неплохой поганец.
От этих слов Филиппу стало стыдно, и он обиженно воскликнул:
— Я не подслушивал! Вернее, подслушивал, но просто так!
— Очень хорошо, — похвалил его хозяин избушки. — Я тоже обожаю подслушивать просто так. А уж как я люблю просто так подглядывать! Лягушками меня не корми, дай только за кем-нибудь подглядеть.
— Я остановился, потому что закончилась тропинка, — продолжал оправдываться Филипп. — А мне надо идти дальше.
— Ну и ступай, — равнодушно ответил старикашка.
— Может скажете, как пройти к Черному Камню? — спросил Филипп.
— Как хочешь, так и иди, — отмахнулся старикашка.
Кинтохо в это время сидел на ступеньке и старался не смотреть на Филиппа. Лицо у него было расстроенное, в глазах поблескивали слезы, и Филиппу стало ужасно жаль подменыша. Ему захотелось поговорить с ним, попытаться убедить, что не так все плохо, и вредный лесовик не прав или просто обманывает его. Но при хозяине избушке это было невозможно.
— Кинтохо, иди сюда, дело есть, — позвал Филипп.
— Не ходи, — тут же встрепенулся старикашка. — Он сейчас опять будет врать, как хорошо живется в том мире.
— Ты же сам говорил, что врать хорошо, — ответил подменыш.
— Хорошо, когда я тебе вру, — наставлял его лесовик. — Потому что мое вранье идет тебе на пользу, а его — погубит тебя. Ты уже большой, пора бы научиться отличать одно вранье от другого. Ты только посмотри на его лицо, — старикашка кивнул на Филиппа. — Такой погубит и глазом не моргнет.
