Шерстинка повела себя так прилично, что не ответила и даже глазом не моргнула. А Майли заметила Буратино и поскакала к ней.
— Смотри-ка, и Майли здесь! — обрадовалась бабушка. — Выходит, сегодня в зале у меня будут старые знакомые. Это прекрасно.
— Бабушка Салме и дедушка Элмар тоже пришли, — сообщил Мати. — И бабушка велела передать, чтобы вы после спектакля приходили в Кивинеэме. На кофе с ватрушками!
Дедушка улыбнулся:
— Знаменитые ватрушки!
Пока ребята разговаривали с бабушкой, Яан оглядывал свои владения. И так как рабочим сцены он был без году неделя, то относился к своим обязанностям очень прилежно. Заметив неподвижную Шерстинку, он рассердился — кукла не на месте! — Взял и пристроил ее на подставку, где сидели все куклы из «Золотого ключика».
— Если не буду сидеть прилично, — вспомнила Тинка-Шерстинка, — меня заставят играть на сцене. Не знаю, что такое сцена, но мне страсть как хочется поиграть!
Шерстинка мигнула, шевельнула головой. Но куклы не обратили на нее никакого внимания.
— Деревяшки бесчувственные! Чурки! — в сердцах прошептала бабулька.
Куклы и не пикнули.
Шерстинке стало скучно. Ее привыкшие к труду пальцы жаждали действия. А тут — только руку протянуть! — заманчиво торчала красная шерстяная ниточка. И Шерстинка протянула руку и начала сматывать нитку. Получился премиленький красный клубок. Но красная шерсть вдруг закончилась. Пошла синяя. Шерстинке это не помешало — она, знай себе, мотала дальше.
Когда нитка кончилась, бабулька подняла взгляд от своего красно-синего клубка и увидела рядом с собой довольно унылую фигуру: деревянную куклу с длинным острым носом в шапочке-чулке в красную, белую и синюю полоску. Кроме белого воротничка на кукле ничего больше не было.
Но Шерстинке некогда было раздумывать над этим — мысли ее уже были в работе. Она достала из кармана спицы и принялась вязать шарф. В синюю и красную клетку. Чтобы шарфик вышел красивее, она ввязывала в этот рисунок все, что под руку попадалось. Ей было из чего выбрать: серебряные кудри Мальвины и красные пуговицы-кисточки Пьеро, усищи кота Базилио и пышный хвост лисы Алисы, угольно-черная борода Карабаса-Барабаса и несколько незабудок. Шерстинка вязала-повязывала, и из-под ее искусных пальцев струился серо-буро-малиновый шарфик.
В это время невидимый Засыпайка стоял рядом с Мати, увлеченно слушая и поглядывая по сторонам. На его невидимом лице сияла невидимая улыбка, потому что радость встречи дедушки и бабушки согревала и его сердце.
Вдруг свет погас, но тут же зажегся снова. Значит, скоро начнется спектакль.
— Ну, друзья, теперь в зал, — сказала бабушка.
— И я тоже? — расстроенно спросил дедушка. Засыпайка показалось, что он сейчас заплачет.
— Ты можешь посидеть тут, за кулисами, — смилостивилась бабушка и чмокнула его в щеку. — Хоть посмотрю на тебя подольше…
Мати и Майли уже уходили со сцены, как вдруг бабушкин крик пригвоздил их к полу:
— Господи! — кричала бабушка. — Где его костюм? Смотрите — он же совсем голый!
Дети посмотрели: рядом с деревянной куклой на скамейке лежал большой желтый клубок шерсти.
— Кто-то распустил костюм Буратино, — чуть не рыдала бабушка. — Но ведь на нем не было ничего желтого. Курточка была красная, штанишки синие, а это — ой — господи! — вы только посмотрите на это… это… — бабушка хватала ртом воздух и тыкала пальцем в серо-буро-малиновый шарфик.
Вновь погас и зажегся свет.
— Второй звонок, — озабоченно сказал дедушка. — Сейчас начнется спектакль.
— Да нельзя начинать! Нельзя! — причитала бабушка.
— Почему нельзя? Что случилось? — спрашивали подходившие актеры. Но, взглянув на подставку с куклами, потрясенно умолкали. Все герои их спектакля висели, связанные вместе за волосы и хвосты, бороды и пуговицы.
По ту сторону занавеса гудел зрительный зал. После третьего звонка зрители угомонились. Все взгляды устремились на занавес: вот сейчас он раздвинется и начнется «Золотой ключик». Но занавес все не раздвигался. Наконец по залу прокатились нетерпеливые аплодисменты.
— Скандал! — простонала бабушка. — Катастрофа!
— Засыпайка, помоги! — прошептал Мати.
И Засыпайка сделал все, что мог. Сначала вышел на сцену, встал перед залом, снял волшебную шапку и усыпил всю публику. Потом улыбнулся каждому актеру отдельно и таким манером покончил с их смятением. Сладкий сон опустился на сцену.
— Порядок! — улыбнулся Засыпайка и стал размышлять, что же делать с куклами. — Без Шерстинки мне, пожалуй, не обойтись, — подумал он, соединил концы указательных пальцев и пробормотал:
Трипс-трапс-трулль,
восемь дырок, пять кастрюль!
Желтый клубок завертелся, спрыгнул, как мячик, на пол и снова превратился в Тинку-Шерстинку.
— Ты здесь такую кашу заварила! — укоризненно сказал Засыпайка.
— Кашу? Да меня никто и никогда не видел с ложкой! — обиделась Шерстинка. — Мое дело — украшать дом, чтобы глаз радовался.
— Вот и доставь мне такую радость, распусти свой шарф со всякой всячинкой, — попросил Засыпайка, — и свяжи костюм кукле Буратино, да поживей!
— Как это «поживей»?
— Как только можешь!
— Тогда помогай мне!
И Шерстинка вместе с Засыпайкой распустили шарф и одели Буратино.
— Готово! — сказал Засыпайка. — Теперь полезай к Майли в сумку.
Засыпайка повернул свою шапку и растаял, проснулись актеры, проснулся зал. Всем показалось, что они просто на минутку задумались. Бабушка не переставала удивляться, откуда вдруг у ее куклы появился новый наряд. Раньше на Буратино была красная курточка и синие штаны, а сейчас вдруг наоборот — куртка синяя, а брючки красные!
— Мати, ты понимаешь, в чем тут дело? — спросила бабушка.
Мати кивнул.
— Значит, Засыпайка?
— Угу, — произнес Мати. — А кто же еще.
Как бы там ни было, спектакль удался. И прежде чем автобус кукольного театра отправился дальше по гастрольному маршруту, бабушка Буратино успела провести часок в кругу семьи на веранде в Кивинеэме. Для Мати это был праздник: за столом сидели обе бабушки и оба дедушки! А на столе красовались знаменитые ватрушки бабушки Салме. И до чего же вкусно они пахли!
История двенадцатая,
в которой выясняется, что мышиные хвосты на самом деле — морковки, что бабушке нужно ставить тесто, и что Засыпайка не совсем правильно оценил банные удовольствия
Шли дни. Сияющие, теплые летние дни. По ночам, правда, иногда моросило, но днем ни одно облако не закрывало солнце. Теперь Мати плескался в воде сколько душе угодно. Огорчало его только то, что Засыпайка не мог составить ему компанию. Друг предпочитал сидеть на камне и с него наблюдать за резвящимися детьми. Но — что делать! Ведь Засыпайка — человечек-подушка, а подушки, как известно, не купаются.
Однажды утром Мати стоял во дворе и смотрел, как дедушка развешивал сети на просушку. Сети были длиннющие, дедушка прикрепил их за верхний край к столбикам, и получилась зеленая занавеска, которая протянулась от сарая до калитки. Занавеска пахла морем и рыбой. И дедушка пах морем и рыбой. Дедушка работал молча. И Мати тоже не хотелось говорить.
— Мати, давай-ка сюда-а! — позвала бабушка. — От тепла и сырости сорняки валом повалили. Ни салата, ни гороха не видать. Помоги-ка мне прополоть грядку. Для начала хотя бы вот эту, морковную.
Мати присел на корточки рядом с бабушкой, чтобы посмотреть, как полют. У моркови были симпатичные резные листочки, слегка напоминавшие птичьи перья. И росла она красивыми прямыми рядками, а вокруг кустилась разная сорная трава. Ее надо было осторожно вытаскивать вместе с корнями, чтобы моркови хватало места и воздуха. Когда Мати понял, что нужно делать, бабушка сказала:
— Я тока съезжу на почту, за газетами. — Взяла велосипед и укатила.
Сначала Мати гордился тем, что бабушка доверила ему такую важную работу, как прополка грядок. Но постепенно это ему надоело — дергаешь, дергаешь, а расчистил всего-то клочок земли размером с ладонь, а впереди еще длинная, нетронутая грядка.
— А чем мы сегодня займемся? — раздался вдруг знакомый и милый голос.
Воздух перед Мати зарябил, завертелись цветные кольца, и вот между грядками уже стоял Засыпайка. Мати тут же повеселел.
— Бабушка разрешила мне прополоть морковку, — гордо объявил он.
— Можно, я тоже? — спросил Засыпайка.
— Конечно, можно, — обрадовался Мати — неожиданная подмога была ему очень кстати. — А ты умеешь полоть? — спросил он на всякий случай.
— Что за вопрос! — надулся Засыпайка.
Засыпайка приступил к делу на другом конце грядки. Вот так, двигаясь друг другу навстречу, они с Мати должны были встретиться где-то посередине, и тогда вся длинная морковная грядка была бы очищена.
