Однажды заплывшую за буйки Марину заметил спасатель утопающих Тимофей, который, честно говоря, давно её заметил и всё время пытался пригласить в кино. Только Марина не любила Тимофея из-за того, что тот сильно задавался и на всех поглядывал свысока, хотя росту в нём было чуть-чуть. Но несмотря на это, он всех называл козявками, даже слона, которого в День города водили по улицам, а уж как Тимофей называл козявок, и говорить не стоит. Поэтому синеглазая девушка от приглашений отказывалась, ведь не могла же она пойти в кино с человеком, которого не любит. А так как любимого человека у неё пока не было, то в кино она и вовсе не ходила. Вместо этого Марина читала книги, особенно со стихами Пушкина. Да она и сама писала стихи, но не длинные, потому что длинные у неё пока не получались.
На этом месте боцман переставал прихлёбывать лимонад и принимался нараспев читать Маринины стихи. Вот такие:
Льёт и льёт. Льёт и льёт.
Город спину подставляет,
И мочалками трамваи —
Взад-вперёд, взад-вперёд.
Или такие:
Тихо тикают часы, умолкают птицы.
Как пушок ложится сон на твои ресницы.
Сон по улице плывёт, дремлют в нём деревья.
Заслоняет лампу слон…
Засыпай скорее.
Или такие:
Хороша она, ей-богу,
Эта дальняя дорога!
Бреет, бреет.
Чашка с чаем
Греет, греет.
А свежайшие носки
Избавляют от тоски!
Последнее стихотворение нравилось Неудахину больше всего, потому что он сам его написал, впрочем, как и всё остальное. Но в этом он никому бы не признался. Ведь боцман, пишущий стихи, такая же несуразность, как не умеющий плавать дельфин. Вспомнив о дельфине, Неудахин тут же вспомнил о спасателе утопающих Тимофее, который заметил, что Марина на спине Финна заплыла за буйки.
Тогда Тимофей, даже не сняв наушники с музыкой, с разгону плюхнулся в море и бросился в погоню. Но как бы хорошо он ни плавал, куда ему до дельфина Финна!
Увидев, что догнать не получается, Тимофей вернулся на берег и поменял наушники на ласты. Но как он ими ни пенил воду, у дельфина получалось лучше.
Тогда Тимофей вернулся и взял лодку. Но как он ни налегал на вёсла, дельфин Финн налегал сильнее.
Тогда Тимофей вернулся и поставил на лодку мотор. Но и это не спасло, потому что мотор был старый, а дельфин – новый.
Тогда Тимофей одолжил у одного отдыхающего дельтаплан с пропеллером. Но и пропеллер не помог. Потому что, пока дельтаплан пролетал сто метров, дельфин проплывал десять. А когда дельтаплан пролетал десять метров, дельфин проплывал метр. А когда дельтаплан пролетал метр, дельфин проплывал десять сантиметров. А когда дельтаплан пролетал десять сантиметров, дельфин проплывал сантиметр. А когда дельтаплан пролетал сантиметр, дельфин проплывал… хр-р-р…
Последнее слово боцман говорил уже лёжа и с закрытыми глазами, потому что завтра надо было рано вставать, а чтобы вставать рано, ложиться надо ещё раньше.
– Устал, – глядя на спящего боцмана, вздохнул бурундук.
– Много работает, – сказала крыса. – Не щадит себя.
– Но всё-таки интересно, догонит Тимофей Марину или нет? – мяукнул кот.
– Конечно, нет! – уверенно заявил Рундук.
– Почему? – спросила Полундра. – Ведь можно взять реактивный самолёт.
– Да хоть ракету! Ничего не поможет! Потому что Марину может догнать только наш боцман.
– Но почему? – не сдавалась Полундра.
– Потому что он её любит! – отрезал бурундук и, чтобы показать, что разговор закончен, сунул в защёчные мешочки сразу две клюквины.
Глава 26
Надо что-то делать!
Мы уже говорили, что раньше команда боцмана побаивалась, а теперь, наоборот, все хотели с ним дружить, особенно когда прошёл слух, что тринадцатый капитан отказался передавать Неудахина на четырнадцатый корабль. А раз сам капитан зауважал боцмана, то куда деваться экипажу? Но и без капитана было ясно, что боцман – парень что надо! И как они этого раньше не замечали?
Увы, в жизни такое часто бывает. Потому что человек чем-то похож на водомерку. Живёт на свете такой жучишка, который бегает по поверхности реки или моря и даже не догадывается, что под ним плавают диковинные рыбы и колышутся диковинные водоросли. Ну, не дано жучишке видеть глубину. Зато он хорошо видит нефтяные пятна и палочки от мороженого, которые мы, не подумав, швыряем в воду. Поэтому, если у водомерки спросить, что такое море, она уверенно ответит: большая мусорная свалка.
Вот так и мы часто скользим по поверхности, а вглубь не заглядываем, хотя, в отличие от водомерки, можем. Поэтому о другом человеке судим не по его сердцу, а по оторванной пуговице или грязным ботинкам. Да, конечно, плохо, когда пуговица оторвана и ботинки не чищены. Но ведь пуговица могла оторваться, когда человек защищал другого человека от хулиганов. А ботинки перепачкались, когда он на руках переносил любимую девушку через грязь у подъезда, а сейчас торопится домой, чтобы их почистить.
Так что никогда не торопитесь с выводами, чтобы не стать похожими на водомерку, которая, кстати, никакой не жучишка, а самый настоящий клоп. Просто мы сразу не сказали, чтоб вас заранее не расстраивать…
* * *
Вот и Неудахина наконец-то рассмотрели. А рассмотрев, поняли, что никакой он не неудачник, а очень даже хороший моряк, надёжный друг и ещё лучший рассказчик. Последнее выяснилось, когда целая делегация свободных от вахты матросов пришла приглашать боцмана в кубрик. Там он сразу начал рассказывать про Марину, да так здорово, что у всех рты пооткрывались. Тем более что тема была очень правильная.
Эта тема повышала полиморсос даже лучше Максютиного пузика. Ведь у многих на берегу остались любимые девушки, и многие о них думали, только вслух сказать стеснялись. А теперь после боцмана все начали рассказывать, и хотя некоторые врали с три короба про то, какие у них девушки хорошие, им прощали, ведь чем дальше от девушки отплываешь, тем она кажется лучше.
И это правильно, потому что иначе бы никто не возвращался…
* * *
Но больше всех боцмана полюбил капитан. Ведь из-за Неудахина на упитанных лицах матросов вновь засверкали добрые улыбки, что говорило о резком повышении полиморсоса, или политико-морального состояния экипажа, если кто забыл.
Не радовались только бурундук, кот и крыса. Ведь теперь боцман после вахт лишь на минуточку забегал в каюту, чтобы покормить своих хвостатых друзей и слегка потрепать по загривкам. Ну, действительно, не брать же их с собой, особенно крысу, которая объявлена во всекорабельный розыск. Вот он и не брал, а, заперев каюту, шёл огромными шагами в кубрик, где его ждала весёлая компания новых друзей.
* * *
Через неделю такой жизни Бурун Борисович запрыгнул на рундук и сказал:
– Надо что-то делать!
– Что? – недовольно фыркнул Максюта, который не любил, когда его перебивают, тем более в самом начале замечательной истории про то, как жена Адмирала угостила его настоящей охотничьей сосиской.
– Выражайся определённее, – поддержала Максюту Полундра. – Я готова что-то делать, но сперва хотелось бы узнать, не связано ли это…
– Не связано! – перебил крысу Рундук.
– Тогда я согласна.
– А я нет! – обиженно мяукнул Максюта, который терпеть не мог что-то делать, кроме как греться на солнышке и задумчиво разглядывать волны.
Увидев, что в друзьях лада нет, бурундук высказался определённее:
– Не знаю, как вам, а мне без боцмана скучно. И потом, он недорассказал историю про то, как Марина собирала орехи. По-моему, очень поучительная история.
– Лучше бы она собирала сосиски, – недовольно мяукнул Максюта и, потянувшись, добавил: – Мне тоже скучно, а ещё у меня пузико целую неделю не глажено…
– Так что же нам делать? – спросила Полундра, которой без боцмана было скучней всех, потому что он умел добывать сыр в сто раз лучше Максюты.
– Надо сделать так, чтобы он тоже брал нас в кубрик! – воскликнул Бурун и притопнул лапкой.
– Ага, так мы ему там и нужны! – промурлыкал кот. – Ему там и без нас дел хватает. Заметили: придёт и сразу в койку.
– Значит, надо сделать, чтоб были нужны, – не сдавался бурундук.
– Но как? – хором спросили Полундра и Максюта.
– Есть один план! – прошептал Рундук и заговорщицким жестом пригласил друзей подойти поближе.
Глава 27
Терпение и труд всё перетрут
План бурундучка понравился всем, кроме Полундры и Максюты. Крыса сказала, что в её возрасте такими делами заниматься – только людей смешить. А Максюта сказал, что делами вообще заниматься глупо и возраст тут ни при чём.
– Мы, коты, гуляем сами по себе. Так уж устроены, и ничего тут не попишешь. Прости, Бурун, но, при всём моём уважении, на это я пойти не могу.
