760
Цело.
Оделся.
Переоденься.
Приготовлено.
И туда, и сюда.
Поднялись на гору.
Кочет Кочетович.
Молнией.
«Давай» употребляется в Шенкурском уезде почти в каждой речи: давай-иди туда-то, давай-сделай то-то; давай-возьми у ево.
Работники, слуги.
Записана в Подольской губ. Рукопись — в архиве ВГО (р. XXX, оп. 1, № 7, лл. 1—8; 1848); ее малограмотный, тяготеющий к книжному слову текст Афанасьев подверг значительной литературной обработке, ввиду чего его пришлось полностью воспроизвести в комм. к I т. сказок Афанасьева изд. 1936, с. 632—634. AT 545 В Данная разновидность сюжета, в которой повествуется о том, как лиса пригнала к царю и подарила ему от имени жениха, мнимого богача, много зверей, является для восточнославянских сказок традиционной и встречается в опубликованном материале нередко. Сказка «Козьма Скоробогатый» имеет необычное начало: бедняк ловит лисичку-воровку, и она обещает сделать его богатым. После слов «Обвенчался он на царевне» (с. 318) в сноске Афанасьева приведен вариант: «Был-жил мужик с бабой, у них был один сын, да и тот не в полном разуме. «Муж-муженек, — говорит баба, — в нашем сыне мало толку будет; давай отделим его, пускай сам живет по себе». Вот и отделили его, дали ему одну худую лошаденку да петуха. Сел дурак на клячу, взял петуха и поехал в чистое поле; ехал долго ли, коротко ли, и приехал в лес. Видит: стоит в лесу глиняная избушка; входит туда, а в избушке пусто — нет никого. Вот пустил он лошадь в лес, а сам забрался в избушку и лежит себе голодный на печке. Где ни взялась лисица, вбежала в избу и говорит: «Здравствуй, дядюшка! Как тебя зовут? Скажешь — буду знать, как величать». — «Люди зовут: Никита Македонский». — «Ну, Никита Македонский, подари мне петуха, я тебе невесту высватаю». Он не много думал, слез с печи, зарезал петуха, ощипал и отдал лисице: «На, кушай, лисонька, на здоровье». — «Спасибо, Никита Македонский! Есть царь Огонь и царица Грозная Маланья́ (Молния), у них дочь — прекрасная царевна; я ее за тебя высватаю». — «Кто за меня, бедного, пойдет?» — «Молчи, не твоя забота». И побежала лисица к царю Огню и царице Маланье́. «Здорово, лиса! Что хорошенького скажешь?» — «Здорово! Пришла свахою. У вас есть невеста, у меня жених молодец, Никита Македонский царевич». — «Где же он? Что сам не приехал?» — «Ему нельзя, он один на своем царстве.» — «Что же он поделывает?» — «Да все за зверями охотится». — «Ну, пускай пришлет нам семьдесят зайцев; тогда поверим тебе». Лисица пустилась в лес; попадается ей косой заяц: «Где была, лиса?» — «На обеде у царя Огня и царицы Маланьи́». — «Не слыхала ль чего про нас, зайцев?» — «Как же, слыхала; про вас завтра будет у царя большой обед. Соберитесь гуртом семьдесят зайцев, я вас завтра туда проведу». Заяц бросился созывать своих товарищей; созвал. «Ну, лиса, веди!» Лиса привела их к царю, поставила рядком и говорит: «Царь Огонь и царица Грозная Маланья́! Нареченный зять прислал вам в подарок семьдесят зайцев». Ну, их забрали и заперли в клеть. Царь и говорит лисе: «Коли нареченный зять прислал зайцев, пусть пришлет еще семьдесят волков». Лисица опять побежала в лес; попадается ей навстречу серый волк. «Здорово, лиса!» — «Здорово, куманек!» — «Где ты была? — «На обеде у царя Огня и царицы Маланьи́». — «Не слыхала ль чего про нас, волков?» — «Как же, слышала; про вас завтра будет у царя и царицы большой обед. Собери семьдесят волков, я вас туда проведу». Волк побежал скликать своих товарищей, скликал и прямо к лисе: «Ну, лиса, веди нас!» Лиса привела к царю, построила их рядком и говорит: «Царь Огонь и царица Грозная Маланья́, извольте принять; нареченный зять прислал вам подарок». — «Ну, спасибо». Сейчас их забрали и заперли в сарай. «Скажи нареченному зятю: коли он прислал волков, то пусть пришлет еще семьдесят медведей». Лисица ударилась в лес; попадается ей навстречу медведь. «Куда, лиса, ходила?» — «Была в гостях на обеде у царя Огня и царицы Маланьи́». — «Не слыхала ль чего про нас, медведей?» — «Как же, слышала; про вас завтра будет у царя и царицы большой обед. Соберитесь семьдесят медведей, я вас проведу». Косолапый медведь поплелся скликать своих товарищей, накликал — и к лисице: «Ну, веди нас, лиса!» Привела их лиса, построила рядком и говорит: «Царь Огонь и царица Грозная Маланья́! Нареченный зять прислал вам подарок». — «Спасибо! Пускай нареченный зять Никита Македонский приедет сам к нам: мы на него поглядим, а он на невесту посмотрит». Лисица распрощалась и пустилась к глиняной избушке, где Никита Македонский на печи ничком лежал Прибежала и говорит: «Что лежишь? Царь Огонь и царица Грозная Маланья́ зовут тебя в гости; поедем, станем свадьбу играть». — «Ах, лиса, как я поеду? Мне одеться не во что». — «Ничего! Запрягай свою лошадь. Как поедешь через город я пробегу мимо лавок; купцы и приказчики бросятся за мною, а ты смотри не плошай, кушаки, шапки и разную одежду из лавок хватай; да захвати кстати и пилу». Поехал Никита городом, а лиса уже около лавок; все купцы и приказчики выбежали да за нею, а Никита Македонский берет из лавок, что надо, да грузит тележонку; и одежду добыл и пилу спроворил одноручную. Выехал за город и видит, что лиса давно его дожидает. Поехали Попался на пути на дороге мостик. «Пили мост!» — говорит лиса Никита Македонский и ну стараться, подпилил столбы, мост и рухнул. «Раздевайся донага да кидай всю одежду в воду-то, а сам катайся по песку». Сказала лиса и побежала к царю и царице. «Ах, — говорит, — несчастье случилось». — «Какое несчастье?» — спрашивает царь. — «Да мосты некрепки в вашем царстве; нареченный зять ваш Никита Македонский ехал к вам в гости, а мост в подломился; люди его все потонули, да и сам он еле жив». Поскакали к мосту, смотрят: Никита Македонский голый валяется в песку. Подняли его, одели в царское платье, посадили в карету и повезли во дворец. Вот пирком да за свадебку; у царя не пиво варить, не вино курить, обвенчали Никиту на царевне и стали пить-есть и прохлаждаться. Нагулялись досыта. Молодая княгиня и говорит: «Ну, Никита Македонский, пора к тебе ехать, посмотреть твое царство...» (Продолжение сказки такое же, как и о Козьме Скоробогатом. Вместо выражений: царь Огонь и царица Грозная Молния — ставят иногда Грома-батьку и Молнию-матку)».
Четверика.
Заняты, наполнены.
Утор — вырезка по внутренней поверхности четверика, около края, в которую вставляется ребро дна.
Извела (переела).
Текст перепечатан Афанасьевым с лубочного издания. В сносках Афанасьева приведены варианты: к словам «вытащил из-под навесу сани» (с. 322) — «из сарая»; к словам «поехал из городу домой» (с. 322) — «В свою деревню»; к словам «Чаны с разными напитками» (с. 326) — «винами». AT 675 («По щучьему велению»). В AT учтены варианты, записанные в европейских странах, в Турции и в Америке на французском и испанском языках от американцев европейского происхождения и индейцев, негров. Русских вариантов — 22, украинских — 11, белорусских — 6. Сюжет сложился первоначально как анекдотический. В таком плане разработаны его первые литературные версии XVI—XVII вв. — сказка Страпаролы о Пьетро Дураке («Приятные ночи», ночь III, сказка 1) и сказка Базиле («Пентамерон», I, № 3). В восточнославянской традиции сюжет получил характерную форму волшебной сказки. Первая русская публикация — «Сказка о Емеле-дурачке» в сб.: Тимофеев, с. 312—345. Сказки этого типа вошли в лубочные книжки XIX в. и обрабатывались также известными русскими писателями — В. И. Далем («Емеля-дурачок»), И. А. Буниным («О дураке Емеле, какой вышел всех умнее»), А. Н. Толстым («По щучьему веленью»). Лубочный текст отличается обстоятельностью изложения, но ему недостает живости слога.
У Афанасьева вошел (Ред.).
Записано в Новгородской губ. AT 675. Текст воспроизводит устный пересказ лубочной сказки.
Палка или дубинка, у которой один конец загнут и закруглен наподобие шара.
