Вечером отсутствия цифры никто не заметил. В доме была суета и шум, резвились дети, взрослые их успокаивали. Никому не было дела до того, что кукушка вылетала из своего гнезда на один раз реже, чем обычно.
Но утром началось невероятное. Папа опоздал на работу. Мама несвоевременно привела детей в садик. Никто не мог понять, что же произошло? Знала только мышка: теперь после семи часов сразу было девять. Один час времени безнадежно терялся.
Вечером история повторилась. И назавтра, и на-послезавтра. Люди стали больше уставать, нервничать, бояться опоздать. Папа ходил на работу с огромными мешками под глазами. Мама украдкой плакала и срывалась на детях. Те, в свою очередь, капризничали и просились на руки.
Спокойствие и радость ушли из дома, казалось, навсегда. Здесь перестал звучать смех, и по вечерам семья больше не собиралась за столом на чаепитие с румяным пирогом. Ведь то самое время, которое обычно посвящалось застолью и шуткам, было потеряно.
Мышка смотрела на людей и не понимала: чего они так суетятся? Ну, подумаешь, какой-то час! За это время можно только и успеть, что почистить одну лапку. Когда же они найдут ее и начнут хвалить?
Этот момент все никак не наступал. За седьмым часом по-прежнему шел девятый. А Нюсси скучала в своем домике.
В одно утро все резко изменилось. Мама и папа встали рано-рано и долго сидели на кухне, что-то обсуждая. Затем подняли детей на час раньше обычного. И неспешно продолжили собираться. Проводили кормильца семьи на работу, щедро снабдив его свежими бутербродами и нежными поцелуями в дорогу. Вприпрыжку побежали в садик. По дороге успели и на горках покататься, и за бабочками с сачком побегать.
Вечером в доме снова было шумно и весело. Приехали бабушка с дедушкой с огромным тортом. Кушали, смеялись, шутили, играли. И не увидели, как мышка тихонечко вернула цифру обратно.
Пропажу, конечно же, заметили. И мышку тоже. Ей подарили приличный кусочек сыра с большими дырками. И даже песенку спели. Теперь у всей семьи всегда было время на добрые дела.
Жила-была старая черепаха. Она была настолько древняя, что даже сама не помнила, сколько ей лет.
– Сколько мне? – спрашивала она у огромного дерева.
Тот молчал, и лишь качал зелеными ветками.
– Сколько мне? – задавала черепаха вопрос кукушке.
Та прокуковала пару раз, а затем спряталась в кустах.
– Никому я не нужна, – ворчала черепаха. – Ведь когда-то я была молодой, всех обхаживала, кормила, помогала. И вот постарела – и где же заслуженный отдых?
Ее муж давно ушел в мир иной. Впрочем, он был где-то на полвека старше. Дети жили за два болота от нее, и все равно старались приходить почаще в гости. Но время у черепах течет по-другому. Вот и получалось навещать мать где-то раз в десять-пятнадцать лет.
В то утро черепаха сидела в своей норе и грустила. День не задался.
– Почему я такая несчастная? – бубнила под нос черепаха. – Дряхлая старуха, ноги не ходят. Хоть бы поскорее все это закончилось.
– Что случилось? – участливо поинтересовалась лягушка.
– Тебе не понять. Ты молодая, вся жизнь еще впереди. Лапки проворные, глаза острые, эх… Не то что я, старая развалина.
– Ой, какая зануда, – шепнула про себя лягушка, а вслух сказала: – Прости, мне некогда болтать, дела, понимаешь ли, – нырнула в болото и только ее и видели.
Следом появилась выдра.
– Привет, черепаха! Ты чего нос повесила?
– Ничего ты не понимаешь. Вон какие у тебя сильные лапы, мощное туловище. А я – никчемная и больная.
– Что ты такое говоришь? Посмотри, как красиво восходит солнце, – махнула выдра в сторону поднимающегося на горизонте алого диска.
– Тоже мне, удивила. Глаза бы мои его не видели.
– Зря ты так, – вздохнула выдра и уплыла.
Черепаха снова осталась одна. Как обычно, она
начала причитать и жаловаться на жизнь. И вдруг услышала странные слова.
– Спасибо тебе, солнышко, за новый день! За то, что у меня есть возможность жить. За эти долгие годы, подаренные мне просто так. За улыбки и полеты, за родных и близких, за мой дом и друзей.
Это мудрая сова делала утреннюю зарядку и приговаривала мантру.
– Хм… – буркнула старая черепаха. – Ведь она, пожалуй, старше меня. И явно нездорова. Чему же она радуется?
Сова услыхала и ответила:
– Я радуюсь своему подарку.
– Ух ты! – встрепенулась черепаха. – Подарки – это хорошо! Что же тебе досталось?
– Новый чудесный день! – расправила крылышки сова.
– Фу, – разочарованно произнесла черепаха. – Разве это – подарок? Новый день всегда настает просто так. И это не повод для веселья.
– А ты попробуй! – сова подлетела поближе.
– Не уверена, что мне это надо, – отшатнулась черепаха. – Я такая несчастная и больная.
– Просто попробуй. Если не понравится – начнешь снова жаловаться. Что ты теряешь?
«Правда, была не была!» – подумала черепаха. И вслух сказала:
– Ладно.
Сова и черепаха начали заниматься вместе. С каждой минутой становилось теплее, и не только в природе, но и в душе черепахи.
Первый раз за долгие годы черепаха хорошо выспалась. Утром встала, поприветствовала солнышко и пошла в поход. В гости к детям – давненько ведь не виделись.
– Куда же ты? Не дойдешь! – жалостно спросила лягушка.
– Подумай хорошо. Возраст уже не тот, и силы на исходе! – предупредила выдра.
– Не волнуйтесь, я в порядке. Сегодня самое лучшее в мире утро! Утро новой жизни! – крикнула черепаха, удаляясь.
Выпустите нас отсюда! Мы не хотим умирать! – Я открыла глаза и увидела толпу людей, колотящих тяжелую металлическую дверь. – Откройте, бога ради!
«Его эти люди? Где я нахожусь?» – пронеслась в голове очень ясная мысль.
Постепенно я начала вспоминать, как пришла на консультацию к психологу, чтобы пожаловаться на груз своих проблем. Меня одолевали сомнения в том, что он сможет хоть как-то помочь. Видимо, не зря…
На консультации были какие-то глупые тесты с малопонятными вопросами. Надо же такое придумать! Не хотелось даже читать, не то что отвечать. Вот, например: «Как вы относитесь к детям? К мужу?» Мне хотелось крикнуть: «Никак не отношусь! Нет их у меня и не было никогда». Впрочем, я и не хочу. Передо мной стоят другие цели в этой жизни, и я не намерена сейчас растекаться в эмоциях перед каким-то идиотом…
– Если не видите подходящего вам ответа, выберите «Другое» – деловито пробубнил психолог, кажется, его звали Иван Себастьянович
Да, другое. У меня не так. Почему нельзя сделать еще один пункт – «Отказ». Сознательный и окончательный, без лишних сантиментов…
– Да, я поняла. А что вам дадут эти тесты? Если честно, я в них не верю…
– А во что вы верите? – психолог таинственно подмигивает.
– Я… да ни во что. Хотя… в себя, наверное. – К такому повороту беседы я, честно говоря, не подготовилась.
– Ни во что – это, милочка, нехорошо… Вера питает человека, дает ему силы. Как и любовь. Вот, согласитесь, хорошо, когда в сердце живет любовь?
Похоже, мне попался не психолог, а какой-то ходячий философ.
– Не знаю, наверное. У меня в сердце четыре камеры: два предсердия и два желудочка. И внутри их только артериальная и венозная кровь, – признаться, биологию я в школе знала на «пять».
– Ну, это мы сейчас посмотрим… – Себастьяныч как-то странно улыбнулся, и из его трубки повалил густой белый дым.
* * *
Неожиданно для себя я очутилась в каком-то странном месте. Вокруг меня разносились странные дикие крики и вопли.
– Выпустите немедленно! Вы не имеете права нас тут держать! – Среди толпы я разглядела и седых стариков, и грудных младенцев на руках у своих обливающихся слезами матерей.
Я оглянулась вокруг. Да, тут не особо-то разгуляешься – довольно тесная темная каморка с округлыми сводами. А в углу… Я попыталась усилием воли отвернуться, но мой взгляд упал на большую черную кучу. Там лежали… трупы. Полусгнившие, холодные, немые… От этой ужасной картины я зажмурилась..
«Где же я все-таки нахожусь? Признаться, очень жуткое местечко», – как обычно, я пыталась спастись с помощью иронии.
– Милочка, вы не подскажете, где мы с вами находимся? – спросила я у совсем юной девушки.
– Как где? Вы, наверное, новенькая? В царстве Сердца, – она попыталась улыбнуться, но в нос ударил резкий запах гнили, и мы обе стали кашлять.
– Как – Сердца? Судя по названию, здесь должно быть тепло и уютно. – Я опять старалась пошутить.
– Когда-то так и было, говорят. Мама мне рассказывала, что раньше, много лет назад, здесь было очень хорошо. Вокруг струился мягкий розовый свет. Цвели и благоухали розы, знаете, те, которые без шипов. Пели птички и играли дети… И еще, все жители имели право беспрепятственно приезжать и уезжать за пределы царства. Да что там, даже ковры-самолеты выдавали, для более приятных путешествий… – девушка мечтательно подняла глаза наверх.
