Девушка скинула босоножки, распустила длинные послушные волосы и подняла в воздух бубен, подаренный ей самой Урсулой.
– Что за песню ты собираешься спеть, умница? – спросил вдруг кто-то за её спиной.
– Русскую народную, – ответила Поля и обернулась.
– Народные песни – самые красивые. А может, мы на два голоса споём?
– Ну что ж, – улыбнулась девушка. – Давайте споём.
– Так что за песню? – Незнакомец подошёл чуть ближе, и Полина удивилась тому, что дух был абсолютно чёрен. Никогда прежде она не встречала здесь кого-то на него похожего.
– Я за то люблю Ивана, – неуверенно проговорила девушка.
– Что головушка кудрява, – добавил дух и рассмеялся. – А вот любопытно, разве можно за это полюбить?
– А по-вашему, за что любят? – спросила Полина и опустила бубен. – По мне так за разное любят… За кудрявость тоже можно…
– Может, и можно, – сказал незнакомец. – Но я бы за одну красоту никогда не смог.
– Правда? – удивилась девушка.
– Конечно! Я бы только в такую как ты смог влюбиться: добрую да умную.
– А откуда вам знать, что я добрая?
– А я по глазам всё вижу. Кто добрый, а кто просто красивый…
– Ну так споём, что ли? – спросила раскрасневшаяся Полина. – А то эти козявки вон уже половину листа умяли.
Ой, ты, Полюшка, румяна,
Ты за что любишь Ивана? —
спел вдруг дух очень низким красивым голосом.
Я за то люблю Ивана,
Что головушка кудрява.
Что головушка кудрява,
А бородушка кучерява, —
ответила песней девушка и с силой тряхнула бубном.
Что головушка кудрява,
А бородушка кучерява.
Кудри вьются до лица,
Люблю Ваню-молодца.
Тут с кочана слетели несколько жучков-вредителей.
Кудри вьются до лица,
Люблю Ваню-молодца.
Уж как Ванюшка по горенке похаживает,
Он сапог и об сапог приколачивает.
Теперь Полина и незнакомец пели уже вместе. Голоса их звучали звонко и весело:
Он сапог и об сапог приколачивает,
Свои ласковые речи приговаривает:
«Уж как ты меня, сударушка, высушила.
Без морозу и без ветру сердце вызнобила».
С капусты сгинули последние солдатики, и довольная Полина с благодарностью взглянула на нежданного помощника.
– Что с вами? – спросила она обеспокоенно.
Духа заметно трясло.
– Холодно мне совсем, голубушка, – ответил он. – Если я к тебе завтра приду песни петь – будешь меня ждать?
– Буду, – сказала Поля и покрутила на запястье один из десяти цветных браслетов.
– А чем докажешь? – Чёрный дух приблизился к девушке.
– Не знаю, – растерялась она. – А зачем вам доказательства?
– Меня ведь обманывали уже… Вот и мёрзну теперь, – дух сверкнул жёлтыми волчьими глазищами. – Знаешь, что меня согреть сможет?
– Что? – Полина заворожённо посмотрела в эти жуткие и вместе с тем притягательные чужие глаза.
– Объятия доброй девушки…
– Я могу обнять вас, – предложила сразу Полина.
– А поцеловать? – тут же спросил дух.
– Не знаю, – снова потерялась девушка. – А зачем?
– Поцелуй лучше согревает. А завтра мы с тобой ещё и станцуем что-нибудь. Я теперь каждый день приходить буду, чтобы тебе веселее было.
– Спасибо за заботу! – сказала Поля и робко улыбнулась. – Целуйте уж! Грейтесь на здоровье!
Ырка выпрямился, медленно подступил к Поле так близко, что можно было рассмотреть на её юном лице каждую родинку, и прижался к девичьим устам своими холодными губами. Конечно, Ырка мог бы забирать тепло душ и без всяких уговоров. Без них, в конце концов, было бы намного быстрее – подлетел со спины, закрутил, завертел в железных объятиях – и дело сделано. Но чёрному духу хотелось уважить своё ущемлённое когда-то самолюбие, а потому ему нравилось получать поцелуй с согласия.
В Полине больше не оставалось ни единого воспоминания о былой жизни, в ней не было тепла, удерживающего её здесь, в Стране Туманов – по ту сторону живых.
И теперь рядом с очищенными от насекомых-вредителей капустными грядками растворялась в тумане Полинина лёгкая и пустая оболочка, ненадолго заменяющая душе такое привычное для неё тело…
Юсинь не спала. Слишком много всего произошло с ней за этот день. И теперь самые разные мысли теснились в её голове, грозясь оставить без сна до самого утра. Хотя в Стране Туманов день и ночь представлялись условностью – сквозь кашу молочного тумана крайне сложно разобрать светит на небе луна или солнце.
Правда, Юся довольно неплохо научилась видеть сквозь дымку очертания вещей – а один раз даже заметила, как на просительную полянку выскочил заяц. Обычный, живой. Или мёртвый? Юсинь вздохнула и натянула одеяло на голову. В детстве она часто так делала, когда ей было страшно или горько.
Завтра ей предстояло отправиться к тому самому Деду, который заботится о брошенных при жизни, замёрзших в снегу, избитых людьми собаках.
Девочка сама недоумевала, как после обряда «запекание ребёнка» она ещё была в состоянии просить ведьму о чём-либо. Но факт остаётся фактом – лишь только мальчик-кот поведал своей хозяйке о визите Ветренника, Юсинь сразу же решила воспользоваться своим правом на две важные просьбы, о которых Урсула упомянула в самом начале их знакомства.
Юся поклялась, что не предпримет попытку к бегству, и попросила отнести Деду куски заговорённого теста вместе с Рыськой. И старуха, каким бы это подозрительным ни показалось, вдруг великодушно кивнула, уточнив лишь, что: «Эта просьба будет идти за две, поскольку „выйти из дома“ и „покормить собак“ обнаруживает в себе два глагола».
«Престранное объяснение», – рассудила Юся и, раскрывшись (потому что под лоскутным одеялом ей сделалось невыносимо душно), поглядела на своё кривое отражение в железном набалдашнике кроватной ножки.
В Урсулином доме нельзя было найти ни единого зеркала, и похоже, что Юся, всегда недовольная своей внешностью, теперь выглядела ещё хуже обычного. Аккуратный пучок волос на макушке трансформировался в неряшливую и худую косичку на одну сторону, под глазами обозначились синеватые припухлости, а кожа, не получая больше задиристых солнечных укусов, храбро стряхнула все веснушки и стала такой бледной, что Юсе впору было сниматься в кино про вампиров.
«Почему в доме нет зеркал?» – поинтересовалась не так давно Юся у Рыськи.
«Челез зелкало Улса может увидеть свой плежний мил! Может заскучать по нему и захотеть велнуться», – ответил он.
«Значит, в моём мире, взглянув в зеркало, я могла бы увидеть Страну Туманов?» – удивилась тогда Юсинь.
«Не могла бы, – фыркнул Рыська. – Это под силу только тем, кто не просто умеет, но, главное, хочет видеть намного дальше собственного носа!»
– Всё-таки Рыська забавный, – проговорила Юсинь вслух и задумалась, кто он такой есть: бывший кот, превращённый своей хозяйкой в мальчика-помощника, или дух какого-нибудь карликового кота-оборотня?
«И вообще, интересно, сама Урсула живая, или она – душа ведьмы?»
Девочка зевнула.
Сегодня она испытала к старухе какое-то странное чувство, схожее с тем, которое испытываешь к врачу скорой помощи, сделавшему тебе во время мучительной болезни обезболивающий и жаропонижающий укол. С одной стороны – ты его боишься, с другой – он приносит облегчение, и ты начинаешь его чрезвычайно уважать.
Юсинь зевнула во второй раз и с облегчением отметила про себя, что, наверное, скоро уснёт.
Последней мыслью девочки перед тем, как она провалилась в сон, было размышление о родителях. Ей с тоской вспомнились мамины слова о том, что она, «возможно, и верит в существование кого-то всемогущего, но уж точно не хочет следовать чужим надуманным правилам». И папин ответ, что «рано или поздно каждый человек приходит к Богу, а значит, и мама, несмотря на её сопротивление, тоже к нему придёт и всё равно будет вынуждена признать истинность написанных задолго до её рождения заветов!».
«Наверное, вы оба правы и неправы одновременно. Всё-таки у каждого должен быть свой выбор, – прошептала сонная Юся. – Знали бы вы, где сейчас спит ваша дочь. И как жаль, что вы не помните, что она у вас вообще когда-то была…»
С первого взгляда Урса не признала мельницу Моры. Конечно, хозяйка Страны была в курсе, что её соседка давно не печёт хлеба и занимается лишь разведением редких ядовитых грибов, но чтобы дела обстояли настолько плохо…
Ведьма провела рукой по густому мху, почти полностью покрывшему одно из деревянных крыльев мельницы, и, хотя это было не в её привычках, мысленно отчитала себя за то, что, кажется, проворонила в своём «хозяйстве» настоящую проблему. Да ещё под самым носом.
