Перед входом в грот стояла его мама и ждала. Она всплеснула лапами и закричала:
– Бегом! Бегом!
С грехом пополам они вскарабкались на скалу. Муми-мама сгребла их в охапку и затолкала в грот, а потом юркнула туда сама.
– Ты успел! – воскликнула фрекен Снорк и постепенно стала опять розовой.
– Апельсин…– начала было Мартышка и вдруг удивленно замолкла.
Снаружи…
Снаружи как зашипит, как загудит!
Все, кроме Хемуля (он считал свои марки) и Ондатра (он застрял в тазике), бросились на песок и крепко ухватились друг за друга. Лампа погасла, и стало совершенно темно.
Комета проносилась над Землей. Было ровно восемь часов сорок две минуты и еще четыре секунды.
В небе шипело и грохотало, словно там рвались миллионы ракет и миллиарды ручных гранат, гора тряслась и дрожала. Хемуль упал животом прямо на ворох своих марок. Снифф заревел по-страшному, а Снусмумрик надвинул шляпу на самый нос – так казалось ему безопасней. Раскаленные камни дождем посыпались в ванну на крыше.
С гулом и грохотом комета протащила свой пылающий огненно-красный хвост над долиной, над лесом и над горами и с ревом унеслась дальше в мировое пространство.
Пройди она чуть-чуть поближе к Земле, и очень может быть, все разлетелось бы вдребезги. Но она лишь слегка задела ее хвостом и устремилась к другим солнечным системам, таким далеким, что ей никогда уже не вернуться обратно к Земле.
Но в гроте этого не знали и думали, что после такого страшного грохота все сгорело и ничего не осталось на Земле. Что их грот, быть может, единственное, что уцелело на свете. Они прислушивались и прислушивались, но все тихо было снаружи.
– Мама, – спросил Муми-тролль, – теперь все?
– Все, маленький мой Муми-сын, – ответила мама. – Теперь все хорошо, а сейчас надо спать. Не плачь, Снифф, опасность миновала.
– Какая жуть…– с дрожью в голосе произнесла фрекен Снорк.
– Не думай больше об этом, – сказала Муми-мама. – Иди сюда, бедная обезьянка, согрейся.
– А апельсин? – спросила Мартышка.
– В другой раз, – ответила Муми-мама. – А теперь я спою вам колыбельную на сон грядущий.
И она запела:
Спите, ребятки, погас небосвод,
В небе кометы ведут хоровод.
Пусть приснится вам сон,
Пусть забудется он…
Ночь наступает, лишь звезды не спят,
По пастбищам бродят сто малых ягнят.
Постепенно, один за другим, засыпали они, и совсем тихо и безмолвно стало в гроте.
Муми-тролль проснулся раньше всех.
Он долго не мог сообразить, где он. Потом все вспомнил и осторожно прокрался к выходу. Тихонько приподнял краешек одеяла и выглянул наружу.
Был чудесный день. Небо не было больше зловеще красное, оно снова имело свой прежний приятно голубой цвет, а на нем сияло прекрасное свежевымытое утреннее солнце.
Муми-тролль сел на песок, подставил лицо солнцу, зажмурился и вздохнул от счастья.
Немного погодя из грота вылезла фрекен Снорк и уселась рядом с ним.
– Как бы там ни было, небо, солнце и наша гора остались целы, – торжественно сказала она.
– И море, – прошептал Муми-тролль.
Действительно, далеко на горизонте, словно синий шелк, сверкало и блистало море, возвращаясь в родные берега. Волны мягко скользили в своем древнем ложе и окрашивались о темно-зеленый цвет, навечно укладываясь на дно.
Все плавучие, вьючие и ползучие существа, которые уцелели в скопившейся на дне грязи, радостно устремлялись в прозрачную воду, водоросли и всякая морская трава всплывали, колыхаясь, и начинали медленно тянуться к солнцу. А с горизонта, пронзительно крича, в великом множестве налетали сизые чайки и начинали кружиться над побережьем.
Все, кто был в гроте, просыпались один за другим и, жмурясь, выходили на солнечный свет.
Один только Хемуль не удивился, что Земля осталась цела. Он положил на песок свой альбом с марками и сказал:
– Ну вот, теперь придется разбирать их в седьмой раз. Но уж теперь пусть только кто-нибудь попробует поднять бузу! Я просто не знаю, что я тогда сделаю!
Внизу у края воды скакал Снифф, закрутив бантиком хвост. Вместе с Мартышкой он побежал проверять, уцелели ли после катастрофы крабы.
– Снусмумрик, ты должен сыграть утреннюю песню, – сказал Снорк.
Снусмумрик достал свою губную гармошку и заиграл изо всех сил, потому что в нее вернулись все ноты, и большие и малые.
– А ну-ка, – сказал Муми-папа, – что скажет пророк насчет рюмочки пальмового вина после всех этих передряг?
– Пожалуй, – ответил Ондатр. – Только совсем немножко.
Муми-тролль пошел в грот, откопал свои жемчужины и ссыпал их в лапы фрекен Снорк.
– На, – сказал он. – Теперь можешь украсить себя со всех сторон и боков и стать самой красивой фрекен на свете.
Но самую большую жемчужину он подарил маме.
– Милый мой Муми-сын, – сказала она, – как по-твоему, цел ли лес, и наш дом, и огород?
– По-моему, все цело, – сказал Муми-тролль. – Пойдем посмотрим!
