Ознакомительная версия.
Но мужик руки не опускает, работы и в зиму не боится, батюшке-Январю уступать не хочет.
Бывает, соберутся деревенские мужики вместе и гуртом[24] тяжёлые снега глухозимья[25] роют, дороги запорошенные новыми вешками[26] метят, чтоб никому не довелось с верного пути сбиться да средь бела поля замёрзнуть.
Призадумался Январь, на мужиков глядя, глаз озорно сощурил. Решил он работников и тут испытать, наслав на них свои ветры ледяные да морозы удалые. Мужики работают, а морозы, ветры ледяные да бураны с завирухами[27] всё не отступают: одни щёки жгут, другие уши рвут, третьи носы белят, четвёртые под кожух[28] да зипун[29] лезут.
Не унимаются мужики, трудятся да не сдаются: тем старика-Января и потешили, задобрили.
Пришла пора Крещенского Сочельника[30]. Январь мужика хорошо знал, знал его душу, дух могучий, нужды и чаяния. Знал Январь-батюшка, что по всей Руси в этот вечер хозяева рачительные погоду примечать будут, что про урожай много чего поведать может.
И решил Январь в Крещенский вечерок перед Богоявлением[31] стариной тряхнуть, кругом поспеть да никого из работящих не подвести и не обидеть.
Укутал Январь леса наново в шубы снежные, равнины под белые одеяла спрятал, на всех окнах в деревне замысловатые узоры вывел – красивые, будто кружева вологодские[32].
Затем хаты инеем посеребрил и к реке пошёл. Там лёд до блеска натёр, иордань[33] для омовения да водосвятия помог устроить, в воздухе искристые морозные блёстки рассыпал, холодку подбавил.
Повелел Январь Метелице с самого раннего утра не скупиться на снега пушистые, что хороший урожай сулили.
А Месяцу ясному строго-настрого приказал в ночи светить ярко, чтоб мужик в полночь из реки иль из колодца целебной водицы набрал да всю до капли домой донёс, нигде не поскользнувшись и не расплескав. Водицу ту и сам мужик от немощи всякой завсегда попьёт, и в корм скоту, коли тот захворает, добавит.
Как испокон веку заведено было, мужик перед этим великим праздником у Января совета о хлебах спрашивал. Посмотрел-посмотрел старик-Январь на зерно, по горсточке мужиками на ночь во дворах оставленное, да и решил в тот год сполна посеребрить инеем пшеницу и рожь, меж другого зерна их выделяя да мужика на ум наставляя, чего всего больше сеять, чтоб богатый урожай собрать да в долгах не увязнуть.
«Пшеничка по выбору кормит, а матушка-рожь – всех дураков сплошь», – рассудил Январь. Разглядывая зерно во дворах, заметил старик-месяц, что темновата ночь. Тут он своим чудо-посохом на ночном небе ещё и частые звёзды зажёг, что к урожаю гороха мужика подготавливали да стада овец сулили.
Осмотрелся Январь, улыбнулся. Хороша ночь: тихая, звёздная, морозная. Всё к празднику сделал, везде порядок навёл.
Вот так однажды кучка работящих, неунывающих мужиков в одной глухой деревеньке Январю угодила, да, паче чаяния, всей земле Русской у Января милости испросила и урожая на весь год.
Ну а Январь-то что? Он все праздники отбыл, отгулял, Службы отстоял и посох свой волшебный Февралю точно в срок передал.
Вот и заступил на свою службу Февраль, на метелях да вьюгах в деревню въехав. Смотрит: высыпал народ на улицу, радуется чему-то.
Цыкнул Февраль на ветер, чтоб тот поутих да не мешал слушать, о чём бабы гомонят да мужики толкуют.
Прислушался – и уж сам тому не рад.
– Мужает батюшка-Февраль, – говорит кума[34] куме. – Да, злится коротышка, что ему мало дней отведено.
– Но, как люди говорят, «лютуй не лютуй, а с весною встретиться придётся», – отвечает ей та.
– Это уж точно, – отозвалась подошедшая к ним соседка Марья. – Хоть и злится Февраль, а весну чует. Февральский снег – и тот весной пахнет.
«У-у-у, глупые бабы, – озлился Февраль. – И невдомёк вам, что мои Тимофеевские морозы[35] хоть и не долги, да Крещенских холодов покрепче будут. Забыли вы, что Февраль – „апрельский дедушка” по-вашему – ещё и Лютичем, Студичем да Ледичем зовётся. Натерпитесь ещё у меня, так как не бывать весне зимы раньше! Меня не проскочишь, не перешагнёшь, лишь по дням проживёшь!»
Сказал Февраль как отрезал и вскорости землю такими морозами обжёг, что у деревенских на улице дух перехватывало.
Как тут слышит Февраль – совсем рядом песня звонкая, молодецкая в воздухе морозном задорно звенит, чей-то топорок в лесу заправски стучит.
«И кому ж это в такой морозище дома не сидится? – подумал Февраль. – Ишь ты, храбрец какой один на всю деревню выискался!»
Подошёл Февраль ближе. Глядит, а за просекой Иван, младший сын Прохора Гаврилова, дровишки радёхонько рубит. Хворост и снеголом[36] он уж подобрал, теперь дерево старое, бураном поваленное, хочет домой отправить. Да только много ещё с ним Ивану мороки будет, долго его топорику ещё стучать. А братья его всё на печке лежат, носа своего не то что в лес, а и за порог не кажут.
Дохнул Февраль холодом, домой Ивана прогнать хочет. Скоро опять мороз крепчать будет, метель разыграется. А его лошадёнка стара уже, не довезёт в такую погоду ношу тяжёлую. Едь уж домой, Ваня!
– Ничего, – подбадривает Иван свою старую клячу. – Чай, не пропадём! Соха нас с тобою кормит, топорок одевает-обувает, а Бог оберегает!
«Вот уж упрямец! – с досады стукнул своим посохом Февраль. – Настырный какой!»
Снова дует холодным ветром Февраль, крупою снежною больно по лицу Ваньку сечёт, домой из лесу спроваживает. Да только ничего у Февраля опять не выходит, Ванька за работой мёрзнуть не успевает.
«Как пить дать замёрзнет, глупец», – подумал Февраль.
Но, ничего не поделаешь, мороз работящему мужику не указ. Тут Ванька дрова рубить закончил и в обратный путь засобирался. Февраль ему вослед дует, ветром досадливо домой подгоняет.
Приехал, а дома его уж ждёт Марья-краса, щи да кашу подаёт, пироги на стол ставит, чаю душистого наливает.
«Вот и ладненько, – подумал Февраль, – дружно, любовно, сытно. С таким хозяином Марья как за каменной стеной, весь век в добре проживёт. Да и Ивану с Марьей не пропасть. Хорошая жена да жирные щи – другого счастья не ищи!»
Так день за днём идёт Февраль по земле русской, холодом пашет[37]. Поправит он шапку свою снежную, что чуть набекрень сбилась – глядишь, а в воздухе уж меленькие снежинки порхать стали. Погладит суровый месяц бороду свою снежную – сразу пушной снег на землю сыплется. Тряхнёт Февраль невзначай рукавом – метелица начинает замысловатые снежные кружева плести и тихо на землю своё рукоделие опускает. А коли уморится старик-месяц из края в край по Руси пешим ходить, так он скорёхонько её на буранах, вьюгах да завирухах облетит.
Да уж, буранная пора стоит, морозы лихие и ветры лютые из избы тепло гонят. Ну, злись, Февралюшка, не злись, дуй не дуй, а не к Рождеству пошло – к Великодню![38] Так ровно половина февральского срока под метели и улетела.
В эту пору Русь испокон века Сретение[39] величает. Славит народ встречу, что была во времена прадавние, когда старый праведный Симеон Богоприимец сподобился Спаса нашего увидеть да на руки взять. Тут Ветхому Завету конец, а Новому – самое начало.
А ещё на Сретение зима с весною встречаются. Коли зима верх возьмёт – долго ещё холодам стоять, а коли весна-красна одряхлевшую зиму одолеет – быть оттепелям скорым, солнышко сильнее пригревать начнёт.
Ведомо батюшке-Февралю, что зима, хоть весны и старше, а не всегда умней той бывает. Начинает лютовать, злиться. А чего тем добьёшься? Бывает, зима и в лицо весне снегом бросит, и морозом прихватит, и ветром лютым проймёт.
А весна нравом кроткая, незлобивая, голову опустит и уйдёт. А лицом ещё краше, ещё румяней от холода станет.
– Девица-весна, отчего ж ты в свой срок приходишь, коли только зиме с тобою спорить недосуг? Отчего ж за себя не борешься, на своём не стоишь? – бывает, спросит её Февраль.
– Ни к чему всё это, – кротко так ответствует ему Весна. – Зима со всеми спорить мастерица: она в Феврале со мно́ю борется, в Ноябре – с осенью, а в Августе – с летом. Так и живёт. Да только в споре, Февраль-батюшка, всегда уступит тот, кто умней. А ещё вовек красоту не сохранить, коли нрав злоблив да неласков. Злость с годами на лице проступает, от красоты былой следа не оставляя. А мне это незачем.
– Верно, девица-краса, – молвит ей в ответ Февраль, – верно, да только и зима, хоть порою и злая, а всё ж ох как красива бывает. Глаз не отвести!
На то Весна ему ответствует:
– После осенней распутицы[40], батюшка-Февраль, всяк ждёт, когда уж молодая зима-раскрасавица на землю ступит. Она чистуха[41], искусница, всем по душе. Она всё вокруг приберёт, белым чистым покрывалом землю укроет, душу простому люду красотою волшебною повеселит. И по всей Руси люди зиме рады. Любуется народ молодой богачкой. У неё горы серебра припасены, а алмазам да белоснежным нарядам и вовсе счёту нет. Через время зима свои наряды-то белоснежные поизносит, порядком вымажет, алмазы да жемчуга подрастеряет, лютовать начнёт, норов свой всем показывать. Тут уж народу не до красоты зимушки – гордячки да зазнайки. За её холодною красою с каждым днём всё больше дурной характер проглядывает, лють зимняя надоедать начинает. И со временем становится зима совсем злою, всем постылою. Она теперь нелюдима, прочь от людей бежит, своего платья в чёрных латках-проталинах стыдится. Потому и уходит зима перво-наперво из деревни, бросает ещё заснеженные поля и скованные уж ненадёжным льдом реки и прячется в лесу, подальше от людских глаз. Там зима дольше всего задержится, станет бесцельно бродить средь деревьев в своём жалком убранстве из грязного снега, а потом и из лесу уйдёт, видя как на Руси уж с великою надеждою народ весну кличет.
Ознакомительная версия.
