Несколько человек вышло из толпы, чтобы помочь вытащить клетку из кузова. Эвери суетился и путался у всех под ногами.
— Заправь рубашку, Эвери, — сделала мальчику замечание миссис Цукерман. — И застегни ремень, а то у тебя штаны падают.
— Не видите, что ли, что я занят? — оскорбился Эвери.
— Посмотрите! — радостно воскликнула Ферн. — А вот и Генри!
— Не кричи, дочка, — одернула ее мать. — И ни на кого нельзя показывать пальцем.
— Мам, ну пожалуйста, дай мне денежку, — упрашивала Ферн. — Генри меня приглашал кататься на Чертовом колесе, но у него, наверно, ни гроша не осталось. Он еще вчера все потратил.
Миссис Эрабл открыла сумочку.
— Вот, держи, — сказала она. — Здесь сорок центов. Смотри не потеряй. Покатайся и сразу же возвращайся обратно, к условному месту. Я буду ждать тебя, как всегда, у поросячьего загончика.
Ферн сразу же умчалась. Ныряя в толпе и прокладывая себе дорогу локтями, она бросилась вдогонку за Генри Фасси.
— Знаменитого поросенка Цукермана в данный момент выгружают из машины, — надрывался громкоговоритель. — О дальнейшем будет объявлено особо.
Темпльтон зарылся поглубже в солому на дне клетки.
«Какая суматоха! — подумал он. — Сколько шуму на пустом месте!»
Шарлотта осталась одна. Она тихонько сидела под навесом, обнимая передними ножками мешочек с яйцами, и отдыхала. Она слышала все объявления по местному радио, и это придавало ей бодрости. Наступил час ее триумфа.
Когда Вильбура выпустили из клетки, в толпе раздались восторженные возгласы. Все дружно захлопали в ладоши. Мистер Цукерман снял шляпу и раскланялся. Лерви извлек из кармана носовой платок необъятных размеров и вытер пот со лба. Эвери встал на колени в грязную лужу рядом с Вильбуром и, деловито водя ладошкой по его спине, приглаживал щетинку. Миссис Цукерман и миссис Эрабл, стоя в кузове машины, наблюдали за происходящим.
— Дамы и господа! — снова прорычал громкоговоритель. — Мы счастливы представить вам мистера Гомера Л. Цукермана и его знаменитого поросенка. Слава об этом уникальном животном прогремела по всему свету. Миллионы туристов стекаются в наш штат, чтобы полюбоваться на чудесного поросенка. Многие из вас помнят тот летний день, когда на паутине, висевшей в сарае мистера Цукермана, появилась загадочная надпись, возвестившая всему сущему на земле об удивительном факте. И хотя многие прославленные ученые посетили ферму мистера Цукермана для изучения данного явления, последнее так и не получило удовлетворительного объяснения. Подводя итоги, можно сказать, что мы имеем дело со сверхъестественными силами природы и посему должны испытать чувство радости и благодарности, цитируя слова, вытканные на паутине. Перед вами, дамы и господа, — «ЧУДО-ПОРОСЕНОК»!
Вильбур покраснел от смущения. Он стоял, не шевелясь, и старался всем понравиться.
— Это поразительное животное имеет колоссальные размеры. Поросенок воистину «ОГРОМНЫЙ», — продолжал рокотать громкоговоритель. — Взгляните на него, дамы и господа! Полюбуйтесь, какой он беленький и чистенький, какая у него гладенькая шкурка, без единого пятнышка, и какой симпатичный розовый пятачок и розовые ушки!
— Это все от сливок, — шепнула миссис Эрабл своей соседке, миссис Цукерман.
— Посмотрите, какой он «БЛЕСТЯЩИЙ»! Безусловно, выставляемый поросенок в отличной форме! Напоминаем вам о том дне, когда слово «БЛЕСТЯЩИЙ» появилось на паутине. И не паук соткал его, в том сомнений нет! Известно, что пауки — искусные ткачи, но они не умеют писать!
— Неужели? — пробормотала себе под нос Шарлотта.
— Дамы и господа! — разливался громкоговоритель. — Не будем больше занимать ваше драгоценное время. От имени и по поручению правления ярмарки я имею честь вручить мистеру Цукерману специальный приз в двадцать пять долларов вместе с гравированной бронзовой медалью в знак нашей оценки той роли, которую сыграл ОГРОМНЫЙ, БЛЕСТЯЩИЙ, СМИРНЫЙ ЧУДО-ПОРОСЕНОК в привлечении стольких посетителей на нашу беспримерную Окружную Ярмарку!
Поросенку, пока он слушал столь пространную хвалебную речь, стало совсем плохо. Голова у него кружилась все сильней. И когда восхищенная толпа одобрительно засвистела и захлопала, он внезапно потерял сознание. Ноги у Вильбура подкосились, в глазах потемнело, и он упал без чувств.
— Что такое? — закричал громкоговоритель. — Что тут происходит? Объясните нам, мистер Цукерман!
Эвери встал на колени рядом с поросенком и принялся гладить его по голове, а мистер Цукерман бегал вокруг, обмахивая Вильбура кепкой.
— Все в порядке! — гаркнул в ответ мистер Цукерман. — С ним это бывает. Он у нас очень стеснительный и не выносит, когда его перехваливают.
— Но не можем же мы вручать приз дохлому поросенку! — взорвался громкоговоритель. — Такого в нашей практике еще никогда не было!
— Он не дохлый! Он живой! Он просто упал в обморок! — завопил мистер Цукерман. — Лерви, быстро беги за водой!
Лерви прорвал плотное кольцо зевак и исчез.
Темпльтон высунул голову из-под соломы. Он заметил, что хвостик Вильбура находится в пределах его досягаемости. Крысенок осклабился.
— Я ему помогу, — хмыкнул Темпльтон.
Он взял поросячий хвостик в рот и изо всех сил сжал зубы. Боль от укуса привела Вильбура в сознание. В мгновение ока поросенок снова вскочил на ноги.
— И-и-и-и-и! Хрю-хрю! И-и-и-и-и! — завизжал он.
— Ур-р-р-ра! — всколыхнулась толпа. — Он встал! Поросенок здоров! Поздравляем, мистер Цукерман! Что за ЧУДО-ПОРОСЕНОК!
Все были очень довольны. Но больше всех радовался мистер Цукерман. Он с облегчением вздохнул.
А крысенка никто не заметил. Но Темпльтон сделал свое дело.
Один из судей вышел на выставочную площадку. Сначала он вручил приз мистеру Цукерману: две десятидолларовые и одну пяти долларовую бумажку. Потом повесил медаль Вильбуру на шею. Поросенок смутился и покраснел. Судья пожал руки мистеру и миссис Цукерман. Эвери тоже протянул судье грязную ладошку. Судья пожал и ее. Зрители зааплодировали. Фотографы защелкали своими аппаратами.
Мистера и миссис Цукерман, а также мистера и миссис Эрабл буквально распирало от счастья. Это был самый замечательный день в их жизни. Они гордились тем, что получили приз в присутствии стольких людей!
В тот момент, когда Вильбура загоняли обратно в клетку, появился Лерви с ведром. Глаза у него горели. Не задумываясь, работник выплеснул воду на поросенка, но от волнения промахнулся и облил мистера Цукермана и Эвери.
— Черт побери! — взвизгнул мистер Цукерман, который сразу же промок до нитки. — Ты что, Лерви, с ума спятил? Не видишь ничего вокруг? Поросенок-то давно очнулся!
— Вы же сами просили принести воды, — виновато оправдывался Лерви.
— Но я же не просил поливать водой меня! — возмущался мистер Цукерман.
Зрители, глядя на них, покатывались со смеху. Мистеру Цукерману тоже пришлось улыбнуться.
Эвери, естественно, был ужасно рад, что его облили водой. Он сразу же устроил представление перед публикой. Мальчишка притворялся, будто стоит под душем: он гримасничал, жестикулировал, тер под мышками воображаемым мылом, а потом делал вид, что растирается полотенцем.
— Эвери, немедленно прекрати эту клоунаду! — крикнула ему мать. — Хватит кривляться!
Но зрителям его выступление очень понравилось. Все дружно зааплодировали. Окруженный плотным кольцом зевак, которые смотрели на его ужимки во все глаза, Эвери сам себе казался знаменитым клоуном. Шалун заметил, что в ведерке на донышке еще осталась капелька воды. Он схватил ведро, поднял его над головой и, продолжая корчить рожи, вылил остаток воды на себя. Дети в толпе завыли от восторга.
Наконец все угомонились. Вильбура погрузили в машину. Мать увела Эвери с площадки и усадила его в кабину грузовика сохнуть. Мистер Эрабл завел мотор, и грузовик медленно потащился обратно к загончику. На сиденье от мокрых штанов Эвери расплывалась огромная лужа.
Шарлотта и Вильбур остались одни. Взрослые, взяв с собой Эвери, отправились искать Ферн. Темпльтон крепко спал. Поросенок, устав от напряженного дня с церемонией вручения приза, отдыхал, лежа на боку. Медаль все еще висела у него на шее. Скосив глаза, он мог разглядеть свою награду.
— Шарлотта, — спросил Вильбур, помолчав немного, — а почему ты так тихо сидишь?
— А зачем мне шуметь? Я всегда была тихоней, — ответила паучиха.
— Да, но сегодня ты какая-то особенная. Ты что, себя плохо чувствуешь?
— Наверное, я немного устала. Но на душе у меня спокойно. Ведь твой сегодняшний успех на выставочной площадке — это и мой успех тоже. Будущее твое обеспечено. Теперь ты в полной безопасности. Никто тебе не грозит, Вильбур, и никто тебя не обидит. Скоро осенние дни станут короче, придут холода. С деревьев облетит листва и ляжет на землю. Придет Рождество и с ним — вьюги и морозы. Но ты будешь жить! И ты увидишь, как красив снег зимой, потому что ты очень дорог мистеру Цукерману и он не поднимет на тебя руку. Пройдет зима, дни станут длиннее, растает лед на пруду радом с пастбищем. Прилетят и зачирикают воробьи, проснутся лягушки, и снова подует теплый ветер. И ты своими глазами увидишь, как придет весна, и услышишь пение птиц, и вдохнешь свежий запах трав, и будешь счастлив, ибо все это — для тебя… О, дивный мир! О, золотые дни!
