Ознакомительная версия.
– Хорошо, – кивнул барон Николай. – Только тогда и я с тобой на «ты» разговаривать буду. Хоть это и не в моих привычках, но по такому экстренному случаю я своим привычкам изменю.
Дракон переглянулся сам с собой всеми одиннадцатью головами.
– А как же это ты с нами на «ты» будешь, когда нас много?
– А так, без церемоний, как с одним сидячим местом. Слышал такую поговорку: «Драконов по хвостам считают»?
В повседневной жизни барон Николай никому так не хамил, но, видимо, от страха повалила из него яростная нерыцарская наглость. Представил он себя стоящим в очереди – и язык сам собой стал откликаться на предлагаемые обстоятельства.
А Спартаку Динамычу не только начало, но и продолжение разговора не понравилось. Насторожило его такое развязное поведение: не может же простой мелкий человечешко, пусть и рыцарь, так дерзко ставить себя перед драконом! Не иначе как есть у него в рукаве некий нечеловеческий козырь. Тут, думает дракон четвертой своею головой, уши надо держать востро!
– Это что же, – пытается он прощупать ситуацию, – ты нам головы порубать хочешь? Сражения с нами требуешь?
– Эх ты, – кривится барон Николай, – серость многотонная! Не бойся, не сражаться я с тобой хочу, а соревноваться по-спортивному. Я, между прочим, рыцарь прогрессивных взглядов, зовут меня барон Николай. Не слышал? И пришел я к тебе безоружным, с одним только требованием: освободи футболистов, которых ты позавчера с тренировки похитил.
То, что рыцарь явился без оружия, еще больше Спартака Динамыча насторожило. Одна его голова, пятая, даже подумала: а не пора ли уже прямо сейчас взять да и сдаться?
– Никаких футболистов я не знаю, – сказала другая голова, вторая справа, одноглазая, – поэтому освобождать мне некого.
– Вот-вот, – подтвердила седьмая голова, рябая да конопатая, – не для того похищали, чтобы обратно освобождать. И самим футбол нужен.
Рыцарь угрожающе-строгим взглядом обвел все одиннадцать морд.
– Может, ты их уже съел?
По рядам драконьих голов пронеслось некоторое волнообразное беспокойство. Спартак Динамыч в нерешительности почесался пузом о землю, подергал лапами, видимо, размышляя, какой из своих голов предоставить слово. Остановился на восьмой – самой плешивой. Говорит рыцарю голова:
– Должны мы тебя, гость непрошеный, огорчить. Мы от поединков освобождены.
– Как это освобождены?
– Так, обыкновенно, по болезни. У нас от ветеринара справка имеется с продолговатой государственной печатью.
– И что же у тебя за болезнь, твое злодейство? – сочувствует рыцарь.
– А болезней у нас много – на каждую голову своя болезнь. Мы, гость непрошеный, болельщик знатный, со стажем, с пожизненными инвалидностями. У нас одних медицинских карт – целая библиотека. Не тебе, малек, тягаться с нами в болезнях-то.
– Понятное дело, – соглашается барон Николай. – Я в этом-то как раз с тобой тягаться и не собираюсь, я болеть не люблю. А ты, как я погляжу, сильно болезни свои уважаешь и болеешь, стало быть, с полной самоотдачей! То-то на твоей территории запах такой больничный и куда ни взгляни – сплошные анализы. Твои болезни, кстати, не того – не заразные?
– Дурень ты, рыцарь незваный! – заявляет восьмая, плешивая. – Мы ж не просто так болеем, мы ж за команды за разные болеем!
– Ах, все ж таки – заразные?
– Да ну тебя! Какой тугодум попался на наши головы! Мы ж говорим тебе: мы не сами по себе болеем, а за разные команды. Тьфу ты... То есть, за команды разные!
– Понял, понял, не кричи, – успокаивает дракона рыцарь. – И за какие же ты команды болеешь, твое злодейство?
Хотел было дракон ответить, да больно насмешливым показалось ему выражение рыцарского лица. Уж не издевается ли тот над ним? И ладно бы только над ним, так он еще его драгоценные драконьи болезни обижает и принижает! А ведь Спартак Динамыч свои болезни и вправду сильно уважал, всячески завышал им цену и любые насмешки в их адрес воспринимал, опять же, очень болезненно. В таком замкнутом круге и существовал. Вот как рыцарь ему тот круг снова замкнул, осерчал на него Спартак Динамыч и пустил в ход свою тяжелую артиллерию – самые грубые головы в беседу ввел, самые злые языки задействовал.
– А ты, что ли, интервью у нас пришел брать? – огрызается на рыцаря одноглазая голова, вторая слева. – Так мы интервью по средам даем, а сегодня пятница – день не приемный. Зайдите позже.
– Да нет, – парирует рыцарь, – мне интервью твои не нужны, и на прием я к тебе записываться не собираюсь. Ты ведь, небось, таких, как я, только внутрь принимаешь? То-то, а я еще снаружи побыть хочу. Мне, твое злодейство, другое надо: намерен я с тобой сразиться, и намерение это мое – ух какое твердое!
– Мы ж объяснили тебе, – сокрушается седьмая голова, конопатая, – с нами сражаться нельзя. Бюллетень у нас, больничный лист, понимаешь? Нарушение режима может получиться. А нам против ветеринаров никак нельзя идти.
– Точно, – кивает восьмая голова, плешивая, – идти против докторов – это все равно, что идти против болезни.
– Это беззаконие! – поддакивает и вторая голова.
– Чего? – возмущается барон Николай и по сторонам оглядывается – призраков да оруженоску в свидетели призывает. – Нет, вы посмотрите на законопослушника! Беззаконие, говорит! Сам законы нарушать горазд, а от других законности требует!
Оруженоска с трудом сдерживается, чтобы в беседу не встрять: обещала она барону Николаю молчать. Вот она и выполняет обещание, только жестами выражает свое отношение к происходящему. Зато уж такие жесты у нее живописные – хоть иероглифы с них рисуй.
– Это какие такие законы мы нарушаем? – осклабилась вторая голова. – Человечьи что ли? Так мы на них плевать хотели жесткой технической слюной. У нас свои законы имеются, по ним и проживаем.
– Погоди, – одергивает вторую голову восьмая и рыцарю объясняет: – Мы, между прочим, и ваши человечьи законы не нарушали вовсе. Нам именно по вашему закону положено по человеку в месяц съедать для поддержания себя в боевой готовности. Показать выписку?
– Да-да, верно, – подтверждает седьмая голова, – мы военнообязанные, мы к штурмовой авиации приписаны. Вот мы свой годовой паек-то и взяли – ни человеком больше, ни человеком меньше, только свое.
– А то от ваших генералов дождешься положенного, как же! – добавляет вторая.
И тут опять зычно заурчало у дракона в животе.
– Жестковат тренер? – сочувствует барон Николай. – Эх-хе-хе.
Ощерился дракон четными головами, нечетными улыбается глупо.
А рыцарь паузой воспользовался, кое-какие предварительные итоги в уме подвел. Вроде он уже окончательно бояться перестал, освоился, привык к драконьим масштабам и пригляделся к его чудовищным головам. Одно ему ясно уже сейчас: у его противника сколько голов – столько и мнений. То он пожизненный инвалид, то он военный авиатор, то болельщик со стажем, – просто шизофрения какая-то, размножение личности. Только главное пока не выяснил – разве ж так сразу же разберешь, кто из голов, так сказать, у руля организма, а кто к хвосту сторожем приписан? Вот, например, седьмая, рябая, голова много активности проявляет, да уж больно простовата. А восьмая, лысая, вроде и с мозгом внутри, да слишком паясничает и хорохорится попусту. Вторая, одноглазая, – совсем уж грубая, неотесанная. Шестая улыбается, позолоченными зубами посверкивает, а не слова не сказала. Четвертая – мало того, что молчит все дорогу, так еще и никаких особых примет не имеет. Пятая трусовата слишком, даже брови у нее дрожат все время, видать, на мокрое место приставлены. Первая, та, что с бородой седою, нечищеной, – слишком дряхлая, изношенная. А об остальных вообще подумать пока нечего, никак себя не проявили. Прикинул барон Николай, что к чему, да и решил пока выводов не делать, а постараться еще с драконом поговорить, чтобы он свои головы рельефнее выставил, чтобы и анфас и профиль засветил.
– Ладно, – говорит, – хватит чепухой заниматься, слушай мои условия. Становимся друг против друга и пробиваем пенальти. Знаешь, что такое пенальти?
Обиделся дракон, первой дряхлой головой затряс старчески.
– Нас, между прочим, Спартаком Динамычем не за красивые глаза зовут, – ворчит. – Ты, малек, еще манной кашей давился, когда мы уже лет двести как за нашу сборную болели с пристрастием!
– Вот и отличненько, приятно иметь дело с больным профессионалом. Значит, пробиваем пенальти по очереди. Мои ворота – вот эти покосившиеся, а твои – вход в пещеру. Играем до трех очков, как в сказках полагается.
– Да что ты такое придумал, гость незваный! – возмущается пятая голова, бровастая. – Зачем пинать нас хочешь!? Что мы тебе сделали плохого?
– Давай лучше в другую какую игру поиграем, – предлагает восьмая, плешивая. – Я вот, например, в «жмурики» люблю играть, а? Только, чур ты – жмурик.
– Дудки! – обрубает рыцарь. – Дело у нас футбольное, значит, и решать его будем футбольным способом. Как правильно сказал один мой коллега: кто с мячом к нам сунется, тот от мяча и погибнет!
Ознакомительная версия.
