Диана Джонс - Дорога ветров

— Похоже, все тихо, — прошептала Хильди. — Идем!

Они стерли с губ сок и крошки и на цыпочках вышли из кладовки. Двери кухни были совсем рядом. Шаги, которые Хильди и Йинен слышали, принадлежали Харчаду и его людям. Сам того не подозревая, дядюшка оказал племянникам услугу: солдаты, которым следовало охранять дверь снаружи, стояли навытяжку внутри кухни и вместе с поварятами подобострастно слушали своего господина.

— Вы совершенно уверены, что никто здесь не проходил? — говорил Харчад.

— Совершенно уверены, сударь.

— Если вы кого увидите, то приведите их ко мне, понятно? Ко мне, а не к графу Харлу, — сказал дядя Харчад.

Никто не увидел и не услышал, как Йинен и Хильди на цыпочках прокрались к воротам, открыли маленькую калитку, прорезанную в одной из створок, и выскользнули из дворца со своими мешками.

Митт в последний раз глубоко вздохнул, разбежался и вскарабкался на стену.

Ноги соскальзывали, дыхания не хватало, пальцы цеплялись и срывались с гладких кирпичей. Правой рукой Митту удалось зацепиться за трещину, а левой — за гребень стены. Потом, хрипя, извиваясь и скользя, он перелез на другую сторону и оказался на собственном заднем дворе, перепуганный шумом, который поднял.

Как странно! Двор уже казался ему незнакомым.

Митт не помнил, чтобы он был таким маленьким и грязным, чтобы мишень на стене была настолько дырявой, а каток для белья — таким ржавым. Пробираясь по скользкой земле, мальчик едва мог поверить в то, что, как обычно, сможет долезть до окошка мастерской и открыть задвижку на задней двери. Однако он сунул руку — и холодная задвижка со щелчком ушла вверх у него под пальцами. Митт открыл дверь, которая протяжно скрипнула, и скользнул в сумрачную закопченную мастерскую.

«Надо не забыть разбить окно, — подумал он. — Шумное дело. Жаль. Сделаю в последнюю очередь».

Он прокрался по мастерской и взял ломик. Посмотрел на шкаф с законченными ружьями: заперт, и с замка свисает печать Холанда. Сундуки с порошками — каждым по отдельности — тоже заперты, и на них тоже печати Холанда. Митт пожалел о том, что Хобин настолько аккуратен.

Придется ломать все, смешивать порох самому и заряды тоже делать.

Спиной он ощутил какое-то тихое, но целенаправленное движение. У Митта заколотилось сердце, а язык вдруг так опух, что еле помещался во рту. Он стремительно обернулся, сжимая влажной рукой ломик. Хобин запирал на засов дверь, которая вела наверх.

— Это ты, Хобин? — пролепетал Митт.

Его охватило холодное отчаяние. Все пошло не так. Хобину следовало сейчас быть на Высокой мельнице — а он вместо этого оказался здесь, и к тому же в нарядном костюме, словно и не ходил на прогулку.

Хобин кивнул.

— Я надеялся, что ты объявишься. Вижу, что ты все-таки немного соображаешь.

Он неспешно прошел через мастерскую, еще более суровый и серьезный, чем обычно. Митт невольно попятился, хотя и понимал, что будет отрезан от черного хода. Так и получилось. Хобин встал у заднего окна, и Митт понял, что отчим все рассчитал.

— Но ты же ушел...— проговорил мальчик.— С Хамом...

— И вернулся, — ответил Хобин. — Без него.

— А... — Митт резко ткнул ломиком в сторону потолка. — Моя мать. Она дома?

Хобин покачал головой.

— Она у Сириоля, кажется? Лучше мы ее в это впутывать не будем. Митт, каким я должен быть дураком, чтобы дать себя провести такому, как Хам? И чего ты хотел добиться?

Митт судорожно сглотнул.

— Я... я пришел за ружьем. Я хотел сделать так, чтобы казалось, будто тут были воры.

— Честно, Хобин, я не хотел, чтобы у тебя были неприятности.

— Нет, я имел в виду — там, на берегу, — пояснил Хобин.

— О! — отозвался Митт.

— Ты действительно считал меня дураком, да? — сказал Хобин. — Я могу оценить количество моего пороха с точностью до крупинки.

— Я знал, что ты его берешь, но мне и в голову не приходило, что именно ты им воспользуешься. А кто застрелил графа? Еще один из твоих драгоценных рыбаков?

— Не знаю. Кто-то не наш, наверное. Хобин,— попросил Митт,— разреши мне взять ружье. А потом я уйду и больше никогда тебя не потревожу. Пожалуйста. Все пошло не так.

— Я видел, как оно шло не так, — отозвался Хобин. — Когда ты кинул свою хлопушку, я был рядом с тобой. И тебе повезло, что тебя не поймали после того, как Навис ее отбросил. Потом я уже ничего не мог сделать — только надеялся, что у тебя хватит ума не рассчитывать на то, что эти рыбаки помогут тебе скрыться. Потому что у тебя по-настоящему крупные неприятности, Митт. И это не смешно. На этот раз.

— Знаю! — воскликнул Митт.— Я знаю! Завтра сюда придут шпионы и начнут про меня спрашивать...

— Завтра? — переспросил Хобин. — Ты, должно быть, шутишь! Они будут здесь уже вечером. К тому времени они уже сообразят, что графа застрелили из моего оружия!

— Из твоего? А откуда ты знаешь?

Митту хотелось, чтобы Хобин отошел от задней двери. Он чувствовал себя загнанным в тупик.

— Только мое могло так метко выстрелить с такого расстояния, — ответил Хобин. — И оно стреляло в первый раз. Теперь ты понимаешь, почему я стараюсь быть в хороших отношениях с инспекторами по оружию? Или ты именно на это рассчитывал?

— Нет, ничуть, — ответил Митт подавленно. — А как ты думаешь, зачем я напустил на тебя Хама? И вообще, что ты сделал с Хамом?

— Ничего, просто улизнул от него, — ответил Хобин. — Он человек недалекий, должно быть, до сих пор бродит кругами по Флейту и ищет меня. Нет, я не знал, что ты задумал, но не мог не злиться из-за Хама. Я Хама вижу насквозь — лучше, чем через это стекло. — Хобин указал на грязное оконце и наконец отошел от задней двери.

Митт прикидывал расстояние до нее и пытался решить, не стоит ли ему к ней рвануть, но тут Хобин спросил:

— А что ты собирался сделать после того, как украдешь ружье?

Митт услышал звон ключей и, обернувшись, увидел, что Хобин отпирает шкаф с ружьями.

Он едва верил глазам. Он понимал, насколько отчим рискует.

— Пойти на Флейт, — ответил он.— Послушай, я правда не хочу, чтобы у тебя были неприятности. Пусть это выглядит так, будто я его украл.

Хобин посмотрел на него через плечо, словно его это позабавило.

— Ты все время принимаешь меня за дурака, Митт. Я не собираюсь дать тебе одно из них. Если человек может сделать одно ружье, то может сделать и два, правда? — Вся стойка с ружьями вдруг повернулась, и Хобин вынул из стены за ней два свободно лежащих кирпича, запустив руку в пустое пространство за ними. Шаря там, он проговорил: — Скажи-ка мне, Митт, что тебя заставило заняться этой глупой борьбой за свободу? Это ты из-за отца, или было еще что-то?

— Наверное, из-за отца, — проговорил Митт. Так больной ветрянкой мог бы сказать, что у него вскочил прыщик, не в силах признаться, что их множество. И, словно принимая свое поражение, Митт осторожно положил на пол ломик.

— Я так и подумал. — Хобин аккуратно уложил кирпичи на место и закрыл шкафчик, а потом осторожно повернулся, держа в руках странное толстое и короткое ружье.

— А я надеялся, что ты повзрослеешь, Митт. Тебе пора жить своей жизнью. — Хобин опустил ружье.

— Ты никогда не задумывался над тем, что за человек мог оставить вас с Мильдой одних? — спросил Хобин.

Это был такой нехороший вопрос, что Митт был не в состоянии на него ответить. — Что это за ружье? — спросил он.

— То, которое я держал в кармане, пока ты кидал свою бабахалку, — ответил Хобин. — На случай неприятностей. Я его для тебя зарядил. Но я могу дать тебе только те шесть патронов, которые в нем, так что береги их. Я могу обманывать инспекторов не больше, чем ты.

— Шесть патронов? — переспросил Митт. — А как же его запалить?

— Никак. Ты не задумывался над тем, что я делаю с теми капсюлями, которые ты для меня делал? — отозвался Хобин. — Они здесь, видишь, на конце патрона. Ударник попадает по капсюлю. Каждый заряд установлен в своем стволе. После выстрела поворачиваешь его вот так и ставишь на место следующий ствол. Ружье не очень дальнобойное, иначе я бы его тебе не дал. Оно для того, чтобы помочь тебе выбраться из неприятностей, а не еще сильнее в них увязнуть, понял? Если бы не Мильда с девочками, я бы оставил тебя здесь и врал бы до посинения, что ты все время был со мной, как я это делал раньше для Кандена. Но теперь я должен думать и о них. Держи.

Он вложил ружье в руки Митту. Как и все оружие Хобина, оно было идеально уравновешенным. Митт почти не ощутил его веса.

— А для чего ты его сделал?

— Это — опытный образец,— ответил Хобин.— А еще потому, что когда-нибудь здесь, на Юге, начнется настоящее восстание. Графы не могут вечно угнетать людей. Так что я подготовился. Я надеялся, что ты проявишь терпение и тоже будешь готов. Ну, что ж. Твоя куртка на лестнице, там же найдешь и мой ремень, чтобы подвесить к нему ружье.

Митт пошел к двери на лестницу. И действительно, там оказались его старая куртка и ремень отчима.