Ушки Пятачка затрепыхались с такой силой, что ему пришлось прижать их к стене Ловушки, чтобы остановить.
— Он опять скажет «ХО-ХО!», — продолжал Пух, — а я буду шумелкать и шумелкать… И это его расстроит… Потому что если вы скажете кому-то «ХО-ХО!» целых два раза, да ещё таким злорадным голосом, а этот кто-то только шумелкает, то тогда вы вдруг поймёте, — как раз когда собираетесь сказать «ХО-ХО» в третий раз, что… что… — ну да, вы поймёте…
— Что?
— Что оно НЕ.
— НЕ что?
Пух, конечно, знал, что он хочет сказать, но, будучи всего лишь медведем с опилками в голове, не мог найти слова.
— Ну, просто НЕ. И всё, — повторил он.
— Ты хочешь сказать, что оно уже не ХОХОШНОЕ? — сказал с надеждой Пятачок.
Пух посмотрел на друга и с восторгом сказал, что ну да, он именно это самое и хотел сказать — что МОЖНО всё время шумелкать, но всё время говорить «ХО-ХО!» никак нельзя.
— А тогда он скажет что-нибудь другое, — сказал Пятачок.
— То-то и оно. Он скажет: «Что же это такое?» А тогда я скажу — и, кстати, это очень хорошая мысль, Пятачок, я её сию минуту придумал — я скажу: «Это ловушка для Слонопотамов, которую я построил, и теперь я жду, чтобы в неё попал Слонопотам!» — и буду дальше шумелкать. И уж тут он совсем растеряется.
— Пух! — закричал Пятачок (и теперь пришла его очередь глядеть на друга с восхищением), — Пух, ты нас спас!
— Ну да? — сказал Пух. Он не был в этом уверен.
Но Пятачок был совершенно уверен; воображение его заработало, и он прямо-таки увидел, как Пух и Слонопотам разговаривают друг с другом, и вдруг он (не без огорчения) подумал, насколько было бы лучше, если бы со Слонопотамом разговаривал не Пух (как он ни любил Пуха), а Пятачок, потому что ведь у него, по правде говоря, больше ума, и разговор получился бы куда интересней, если бы одним из собеседников был не Пух, а Пятачок. И как было бы приятно потом по вечерам вспоминать тот день, когда он отвечал Слонопотаму так отважно, словно никакого Слонопотама тут и не бывало. Теперь это казалось так легко!
Вот какой был бы разговор:
СЛОНОПОТАМ (злорадно): ХО-ХО!
ПЯТАЧОК (беззаботно): Тара-тара-тара-рам!
СЛОНОПОТАМ (удивлённый и уже не столь уверенный в себе): Хо-хо!
ПЯТАЧОК (ещё беззаботнее): Трам-пам-пам-тирирам-пам-пам!
СЛОНОПОТАМ (собрался было опять сказать «Хо-хо!», но неловко делает вид, будто закашлялся): Ххммм! Что это такое?
ПЯТАЧОК (удивлённо): Как это? Это Ловушка, которую я сделал, и я жду, чтобы в неё попался Слонопотам!
СЛОНОПОТАМ (крайне разочарованный): Ох! (После долгого молчания.) Вы уверены?
ПЯТАЧОК: Да!
СЛОНОПОТАМ: Ох! (Нервно.) Я… Я думал, это Ловушка, которую я сделал, чтобы ловить Пятачков.
ПЯТАЧОК (изумлённо): Да что вы! Ни в коем случае!
СЛОНОПОТАМ (виновато): Я… Я, наверно, что-то перепутал…
ПЯТАЧОК: Боюсь, что так. (Вежливо.) Мне очень жаль. (Продолжает напевать.).
СЛОНОПОТАМ: Тогда… тогда я, пожалуй, пойду. Мне пора.
ПЯТАЧОК (вскидывая глаза): Ах, вам пора? Тогда, пожалуйста, если где-нибудь встретите Кристофера Робина, скажите ему, что он мне нужен.
СЛОНОПОТАМ (рад угодить): Непременно! Непременно! (Поспешно удаляется.).
ПУХ (которого здесь, в сущности, не должно было быть, но без которого, как выясняется, не обойтись): Ох, Пятачок, какой ты храбрый и умный!
ПЯТАЧОК (скромно): Да что ты, Пух! Ничего подобного! (А потом, когда Кристофер Робин придёт, Пух сможет ему всё-всё рассказать!)
Пока Пятачку снились эти счастливые сны, а Пух продолжал выяснять — четырнадцать или пятнадцать, поиски Козявки шли полным ходом по всему Лесу.
По-настоящему Козявку звали Сашка Букашка, но для краткости его называли просто Козявка (когда к нему обращались, что случалось крайне редко, разве что кто-нибудь ахал: «Ну и ну! Ну и Козявка!»).
Перед тем как пропасть, он несколько минут провёл с Кристофером Робином и сразу потом пошёл вокруг кустика можжевельника — просто для моциону, но вместо того, чтобы, как ожидалось, вернуться с той стороны, НЕ вернулся вообще. И никто не знал, куда он делся.
— Он, наверно, домой пошёл, — сказал Кристофер Робин Кролику.
— А он сказал: «Всего хорошего, спасибо за приятно проведённое время»? — спросил Кролик.
— Он только сказал «Здрассте», — ответил Кристофер Робин.
— Хм, — сказал Кролик. Немного подумав, он спросил:
— А может, он написал письмо — о том, как он славно повеселился и как огорчён, что ему пришлось так внезапно удалиться?
— Не думаю, — сказал Кристофер Робин.
— Хм! — повторил Кролик. Вид у него был очень важный. — Это Весьма Серьёзно. Ясно, что он пропал. Мы должны начать поиски немедленно.
Кристофер Робин, который думал о чём-то другом, сказал: «А где Пух?» — но Кролика уже не было, так что он пошёл домой и нарисовал картинку — Винни-Пух на прогулке в семь часов утра; потом он влез на самую верхушку своего дерева и слез на землю; и тут он забеспокоился, что Пуха нигде не видно, и пошёл по лесу его искать.
И довольно скоро он набрёл на ямку, из которой когда-то брали гравий, а заглянув туда, он увидел спины Пуха и Пятачка. Друзья лежали рядышком и блаженно дремали.
— ХО-ХО! — сказал Кристофер Робин громко и неожиданно.
Пятачок подскочил чуть ли не на полметра в воздух — от Неожиданности и Испуга. Пух продолжал дремать.
«Это Слонопотам, — подумал Пятачок, трепеща. — Ну, пора!» Он немного прочистил горло, чтобы слова, не дай Бог, не застряли, и потом самым беззаботным тоном, каким мог, замурлыкал:
— Тара-тара-тара-рам! — как будто сам только что придумал эти замечательные слова. Но оглядываться он не стал, потому что если ты оглянешься и увидишь Очень Свирепого Слонопотама, который стоит над тобой и смотрит сверху — ты иногда можешь забыть то, что собирался сказать.
— Трам-пам-пам-тирирам-пам-пам! — сказал Кристофер Робин почти что Пуховым голосом. Дело в том, что когда-то (очень давно!) Пух сочинил (ныне Всем Известную) Шумелку с такими словами:
Тара-тара-тара-рам!
Трам-пам-пам-тирирам-пам-пам!
Тири-тири-тири-рим!
Трам-пам-пам-тиририм-пим-пим!
и с тех пор, когда бы Кристофер Робин ни запел эту Всем Известную Шумелку, он всегда поёт её почти что Пуховым голосом, потому что так получается правильнее.
«Ой, а он говорит совсем не то, — встревожено подумал Пятачок. — Он должен был опять сказать ХО-ХО! Может, лучше я скажу за него?»
И Пятачок как можно свирепее сказал:
— ХО-ХО!
— Как ты сюда попал, Пятачок? — спросил Кристофер Робин своим обычным голосом.
«Это у-ужасно, — подумал Пятачок. — Сначала он говорит Пуховым голосом, а потом он говорит Кристофер-Робиновым голосом — и всё нарочно, чтобы меня расстроить!»
И — Совершенно Расстроенный — бедный Пятачок заговорил быстро и очень пискливо:
— Это Ловушка для Пухов, и я жду, что туда упаду, хо-хо-хо-хо, что это такое, а потом я опять скажу «Хо-хо!».
— ЧТО? — спросил Кристофер Робин.
— Ловушка для Хо-хо-хов! — хрипло ответил Пятачок. — Я её только что сам сделал и жду, что Хо-хо сам туда шлёп-шлёп-топ-топ!
Возможно, Пятачок мог бы ещё долго продолжать в том же духе, но в этот момент Винни-Пух внезапно пробудился и решил, что их шестнадцать. Он, естественно, встал, а когда он обернулся, чтобы почесать себе спинку в том месте, где его что-то щекотало, он увидел Кристофера Робина.
— Привет! — сказал он радостно.
— Привет, Пух.
Пятачок поднял глаза — и сразу их отвёл. Он почувствовал себя так Неловко и Глупо, что снова почти окончательно решил убежать из дома и стать матросом. Как вдруг он что-то заметил.
— Пух! — закричал он. — Там кто-то лезет по твоей спине!
— Я так и думал, — сказал Пух.
— Это Козявка! — крикнул Пятачок.
— Ну да?! Так вот кто это! — сказал Пух.
— Кристофер Робин, я нашёл Козявку! — крикнул Пятачок.
— Молодец, Пятачок, — сказал Кристофер Робин.
И, услыхав эти одобрительные (и ободрительные) слова, Пятачок снова почувствовал себя совершенно счастливым и раздумал идти в матросы. Кристофер Робин помог им выбраться из Ямы для Гравия, и они отправились гулять — все втроём.
Два дня спустя Кролик случайно встретил в Лесу Иа-Иа.
— Привет, Иа, — сказал он, — что ты тут ищешь?
— Козявку, конечно, — отвечал Иа-Иа. — Ты что, ума лишился?
— Ой, разве я тебе не сказал? — сказал Кролик. — Его разыскали позапозавчера.
И наступило молчание.
— Ха-ха, — сказал Иа-Иа с горечью. — Мило и весело. Не извиняйся. Ничего другого нельзя было и ожидать.
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ, в которой Кролик очень занят и мы впервые встречаемся с пятнистым Щасвирнусом
Все предвещало, что у Кролика опять будет очень занятой день. Едва успев открыть глаза, Кролик почувствовал, что сегодня все от него зависит и все на него рассчитывают. Это был как раз такой день, когда надо было, скажем, написать письмо (подпись — Кролик), день, когда следовало все проверить, все выяснить, все разъяснить и, наконец, самое главное — что-то организовать.
