– Да, – сказал он. – Наверное, я не забуду его никогда.
Глава девятнадцатая
Рассвет
После поездки на ярмарку мама Ноя очень болела много недель, а однажды вечером папа вернулся на машине из города один, хотя уезжали туда они вместе.
– Мама вернется завтра, – объяснил он. Папа выглядел очень усталым и, похоже, подбирал ответы на будущие вопросы Ноя, а не просто говорил ему правду.
– Завтра? – удивился мальчик. – Но почему? Где же она будет ночевать?
– В городе, – ответил папа. – У подруг.
– Но у мамы нет в городе подруг, – сказал Ной. Он столько раз слышал мамины жалобы на то, что в городе у них почти нет знакомых, поэтому не к кому даже съездить пообедать в субботу.
– Ну, не совсем у подруг, – поправился папа. – Послушай, это трудно объяснить. Самое главное – завтра она вернется, а сегодня вечером мы с тобой вдвоем. Можем в футбол поиграть, если хочешь.
Ной покачал головой и ушел к себе в комнату. Ему не хотелось играть в футбол. Он желал, чтобы ему сказали правду.
А назавтра мама не вернулась. Настало утро того дня, когда Ной собирался начать читать пятнадцатую книжку. Он снял ее с полки и открыл на первой странице, но сосредоточиться на том, что в ней происходит, было невозможно. Там действовал некто по имени сквайр Трелони, а еще одного человека звали доктор Ливси, и еще была таверна под названием «Адмирал Бенбоу» – все они как-то слились воедино. И не потому что книжка была плохая, а просто из-за того, что Ной никак не мог сосредоточиться. Он отложил книжку в сторону и спустился спросить у папы, почему мамы до сих пор нет дома.
– Ты же говорил, она сегодня вернется, – сказал он, а папа посмотрел на него, открыл рот и закрыл его – и так несколько раз, как рыбка гуппи.
– Я сказал, что она вернется завтра, – наконец ответил он.
– Да, но это было вчера. Сегодня уже завтра.
– Не говори глупостей, Ной, – сказал папа. – Как сегодня может быть завтра?
Ной почувствовал, как в нем вспыхнула огромная ярость. Такого он раньше не чувствовал никогда. Целый ураган злости налетел на него из-под ложечки, заворочался и закружился, собирая клочки гнева и осколки раздражения в один вихрь, пронесся через все тело и бурей вылетел, наконец, изо рта потоком негодования.
– Мне восемь лет! – заорал Ной и вдруг разразился слезами. – Мне уже не пять, не шесть и не семь! Я хочу знать, что происходит!
Но ответа он ждать не стал – ринулся вверх по лестнице к себе в комнату, запер за собой дверь и бросился на кровать. А через несколько минут, когда папа постучался и сказал, что беспокоиться не о чем, мама скоро будет дома, отпирать ему отказался. Вообще-то вечером он даже не спустился ужинать. Через дверь Ной слушал потом, как папа разговаривает по телефону.
– Хорошо, подожду, – говорил он кому-то в трубку. – Надеюсь, поспит, а завтра мы сможем с ним поговорить.
Ной был уверен – сна ему в эту ночь не дождаться, но выяснилось, что к вечеру он так устал, что едва коснулся головой подушки, как глаза у него тут же закрылись и он отчалил в темный сон. До того темный, что был рад проснуться, когда несколько часов спустя его потрясла чья-то рука.
В комнате еще было темно, поэтому Ной понял, что еще не утро. Но он ощущал, что на кровати с ним рядом кто-то сидит и очень тихо дышит. Испугавшись, Ной подскочил и зажег ночник у кровати.
– Мама! – крикнул он, зажмурившись от внезапного яркого света. – Ты вернулась.
– Я же обещала, что вернусь, правда? – тихо сказала мама. – Вообще-то мне тут нельзя, но дольше я не могла. Без тебя, в смысле. Не знаю, что скажет папа, когда проснется и поймет, что я… что я вернулась домой.
– Я скучал, – сказал Ной и обхватил ее руками. Хоть он и был очень рад маме, усталость его никуда не девалась, и он бы предпочел немедленно заснуть снова, а разговаривать с нею утром, когда совсем встанет и оденется. – А сколько времени?
– Еще глубокая ночь, – ответила мама, подалась ближе и поцеловала его в макушку. – Я тебе хотела кое-что показать, только и всего.
Ной бросил взгляд на часы на тумбочке и скривился.
– Я знаю, знаю, – произнесла мама, не успел он ничего сказать. – Но честное слово, оно того стоит.
– А потом нельзя? – спросил Ной.
– Нет, обязательно сейчас. Пойдем, Ной. Прошу тебя. Вставай. Даю тебе честное слово, не пожалеешь.
Мальчик кивнул и слез с кровати. Вдвоем они спустились на первый этаж и вышли из дому. Забрели в дальний угол сада, где за деревьями виднелся далекий горизонт. Трава у Ноя под ногами была мокрая, но это ему даже нравилось, и он шевелил пальцами, ступая по земле, чтобы травинки гладили их все с разных сторон.
– Теперь смотри, – сказала мама, держа его за руку, и он уставился в темную даль, толком не понимая, на что надо смотреть. Он сглотнул и зевнул – а потом зевнул еще. Когда можно будет опять лечь спать? В траве справа от него что-то зашуршало – и на миг перед глазами возникла темно-бурая лиса с яркой белой полосой на спине, глянула на них очень пристально и вновь исчезла в высокой траве, росшей между их домом и лесом.
– А на что мне смотреть? – спросил Ной, повернувшись к маме, но та лишь покачала головой и снова показала куда-то вдаль, а сама глянула на часы.
– Смотри, и всё, – сказала она и только крепче сжала руку Ноя. – Сейчас уже в любую минуту.
Мальчик прищурился, не понимая, что должно произойти.
– Ну вот, – через секунду сказала мама. – Не своди с горизонта глаз. Смотри, Ной. Обалдеть что будет.
И тут же произошло нечто необычайное. Тьма, окутывавшая весь лес, вдруг осветилась ярким полотном солнечного света – он затопил намокшие от росы листья травы и ветви деревьев и всего за несколько мгновений превратил весь мир из ночи в день.
– Ты не жил по-настоящему, пока не увидел, как заря встает над лесом, – сказала мама и притянула мальчика к себе поближе. – Мой папа приводил меня сюда ее посмотреть перед тем, как… как он нас покинул. И я этого никогда не забыла. Это одно из моих самых счастливых воспоминаний о нем. Поэтому мне захотелось, чтобы мы увидели рассвет вместе, Ной, ты и я. Что скажешь? Чудесно же, правда?
– Ничего, – пожал плечами Ной. – А мне долго еще тут стоять? – спросил он немного погодя. – А то холодно.
Мама посмотрела на него как-то грустно и покачала головой.
– Нет, – ответила она. – Нет, иди домой, если хочешь. Я просто думала, что мы вместе встретим рассвет, всего разок. И теперь, когда ты в будущем увидишь другие восходы, – может быть, подумаешь обо мне.
Ной кивнул и побежал в дом, взлетел наверх по лестнице и сбросил на пол халат. Но перед тем, как улечься снова, быстро выглянул в окно и очень удивился: мама стояла там же, где он ее бросил, у самого забора, только забралась на две поперечины, как по лестнице, и от нее до земли теперь было несколько футов. На фоне огромного леса впереди она была совсем одна – на всем белом свете сейчас не спит один-единственный человек, подумал Ной. Мама раскинула руки навстречу яркому солнечному утру, а голову запрокинула, чтобы лицом ловить солнечное тепло. Зрелище было необычайное.
А в следующую минуту Ной уже лежал в постели. Хотя он очень устал, снова заснуть не получалось. И только заслышав мамины шаги в доме – в дверь и медленно по лестнице наверх, – он успокоился и ему стало как-то надежно.
И тут он услышал ее крик – громкий крик боли – и подскочил на кровати, а шевелиться не хотелось. Хлопнула дверь родительской спальни, по лестнице побежал папа. Он громко звал маму по имени.
Глава двадцатая
Ной и старик
– Мне кажется, я начинаю понимать, – сказал старик. – Если всех, кого любишь, бросить, жизнь может стать очень одинокой. Нужно быть очень уверенным в том, что делаешь. Рано или поздно приближается такой рубеж, когда домой возврата уже нет.
– Но вы же вернулись, – сказал Ной. – Сдержали слово. Как только получили письмо, где говорилось, что ваш отец болеет. Вы снова вернулись домой.
– Не все так просто, – грустно ответил старик и потянулся за следующим куском дерева. Долго смотрел на него, а потом начал резать пару ног у основания. – Я же еще не дорассказал. Но посмотри, сколько уже времени, – добавил он. – Тебе не кажется, что все-таки не убегать – неплохая мысль? Ты еще сможешь вернуться домой дотемна, если захочешь.
– Мне кажется, что если я сейчас вернусь, у меня будет слишком много неприятностей, – ответил Ной. Он уже немного жалел, что вообще так поступил. – Лучше мне держаться моего первоначального плана.
– Я уверен, родители тебя простят, – сказал старик. – Они просто будут рады, что ты вернулся.
Ной задумался. Хотя дома его не было всего несколько часов, он уже немного соскучился. Но стоило об этом вспомнить, он сразу принимался думать, что, если вернется, придется иметь дело с тем, что будет дальше, а он не был уверен, что готов к этому.
– Но отчего же? – спросил старик, вновь очень удивив мальчика: тот был уверен, что вслух ничего не сказал. – Что же будет дальше?
