– Может быть, Вы расскажете её нам в удобном и тихом месте?
Горожанин осматривает приезжего, как бы говоря всем своим видом: «А можно ли тебе доверять, браток?» Но после секундного замешательства, видимо, сочтя того достаточно благочестивым, соглашается.
– Что ж, за пару талеров и кружку доброго эля в таверне у Марты я готов потешить Ваше любопытство.
Они перемещаются в кабачок, где всегда найдётся незанятый столик и пара-тройка внимательных слушателей.
– Давно это было. Так давно, что даже мама моей бабушки не помнит, какой это был год.
Зима тогда выдалась холодная. Редкой силы морозы и ветра выстудили город. А снега выпало мало. А тут ещё эта испанка. Болезнь такая. Вроде простуды. Косила людей налево и направо. Лекарств в то время таких, как сейчас, не было. Поэтому больным трудно было помочь.
И жил в нашем городе один художник.
– Бедный?
– Ну почему же сразу бедный? Известный был художник. Талантливый. Его даже курфюрст в замок приглашал дочерей писать. Золотыми гульденами платил!
А напротив девушка жила. Вот она как раз-то и была не очень богатая. Грета её звали.
– Не Грета, а Герда, – вставил толстый горожанин из-за соседнего столика.
– Да нет, Герда – это из другой сказки, а эту звали Гретхен! – вставила хозяйка кабачка, старая Марта, и присела рядом с рассказчиком.
– Так вот, звали её Грета, – повторил горожанин, посмотрев недовольно на Марту. Та фыркнула и поставила перед ним свежую кружку доброго старого эля.
Зимой у художника не было работы. И он проводил часы, разглядывая в окно город и горожан. И не мог не заметить прекрасной девушки из дома напротив. Которая проводила целый день в заботах и делах. Подметала и мыла пол, помогала накрывать на стол, убирала посуду.
Но однажды он её не увидел.
«Странно», – подумал художник. Она никогда не отлучалась так надолго. Не появилась девушка и на другой день.
Всю ночь художник не спал. Он ворочался и крутился, но прекрасная белокурая Грета не выходила у него из головы. Наутро он, не выдержав, постучал в дверь домика напротив.
Ему открыл совсем седой неряшливо одетый старик. С очень грустным и уставшим лицом.
– Простите, – растерялся художник, – я видел здесь на втором этаже чудесную девушку. А вчера её не было. Вы с ней не знакомы?
Старик поднял глаза, красные от бессонных ночей, и сказал слабым голосом:
– Грета заболела.
– Испанка! – испугавшись, произнёс художник.
– Она, проклятая, – согласился Старик.
– Я могу Вам чем-то помочь?
– Живой водой, – мрачно пошутил Старик и захлопнул дверь.
* * *
Этот сарказм Старика занозой застрял в сердце художника. Он метался по комнате взад и вперёд. Он качался в кресле, глядя на камин. Вскакивал, подходил к окну и опять садился.
Совсем стемнело. Комната освещалась лишь неверными отсветами оранжевых языков каминного огня. По стенам заплясали тени. Художник накинул шотландский плед и сел в кресло. И тут в дверь постучали.
Понимаешь, дружок, так странно в жизни устроено, что стоит только тебе или близким для тебя людям попасть в беду, как непременно найдётся какая-нибудь личность, желающая на этом подзаработать.
Стук в дверь стал более настойчивым. Художник встал и впустил ночную гостью. Это была старая и дряхлая бабка. В темноте у порога он не разглядел её, а та, не теряя времени, прошла в комнату без спроса и села в самый тёмный угол. Художнику показалось, что какой-то чёрный кот прошмыгнул за ней. Он проверил дверь – но нет, та была плотно закрыта.
– Кто Вы? И что Вам здесь надо в столь поздний час?
– Надо? – усмехнулась старуха, и художник поразился, какой у неё длинный и острый загнутый нос. – Мне уж, милок, двести лет как ничего не надо. Это тебе надо, касатик.
– Это правда, – расстроился художник, – но ведь живой воды не существует. Она бывает только в сказках.
– Хе-хе, – хмыкнула старуха. – Вопрос не в том, бывает живая вода или нет. Вопрос в том, что ТЫ готов за неё отдать?
– Я готов отдать за неё всё! – вскрикнул художник. – Даже жизнь!
– Кому нужна твоя жизнь? Жизнь… её, касатик, в карман не положишь. И за чужого человека не проживёшь.
– Что же ты хочешь? Золото? Картины?
– Золота у меня и у самой достаточно. А этих картин мне мало.
– Бери все! Я ещё тебе напишу.
– Хе-хе, – изображая смех, заскрипела старуха и взмахнула чёрной шалью так, что искры из камина больно обожгли художнику щёки и…
И глаза…
Огонь в камине потух. Лишь угли красными бегающими огоньками отвоёвывали у мрака комнаты маленькие островки света.
– Мне не нужны твои картины, Художник, – громовым голосом сказала старуха. – Мне нужен твой… ТАЛАНТ.
Ничего не видя перед собой, художник облокотился на край камина.
– У тебя есть живая вода?
– Да, – ответила Старуха.
– Я согласен, – сказал художник.
На мгновение в комнате воцарилась тишина.
Потом хлопнула дверь.
Это старуха вышла на улицу. Она подошла к ближайшей колонке и, открыв защищающий от холода люк, набрала полную флягу колодезной воды.
Затем не спеша вернулась в дом. Художник стоял у камина, прикрыв глаза.
– Убери руки. Это всего лишь искры.
Художник взглянул на ведьму, протягивающую ему флягу.
– Держи. Но помни! Как только ты возьмёшь флягу, потеряешь талант.
Он резким движением выхватил флягу из рук старухи. И та исчезла. Он мог поклясться, что она не ушла, а именно исчезла. Пахнув напоследок ароматами серы и ладана.
А тот стремглав бросился к дому напротив и стал стучать в дверь двумя руками.
Долго никто не открывал. Потом дверь скрипнула и вышел седой Старик.
– Что Вам опять? У нас священник в доме. Причащает нашу маленькую Грету.
– Вот, – сказал художник, протянув флягу, – пусть она глотнёт. Обязательно глотнёт!
Дверь захлопнулась.
Утром на улицу подышать свежим зимним воздухом вышла юная девушка. Она была очень слаба после болезни и поэтому придерживалась за дверной косяк.
У порога она увидела совсем уже замёрзшего человека.
– Кто Вы? – спросила она.
Человек шевелил губами, но ни один звук не выходил у него изо рта. От холода и потрясений художник стал немым. Он не мог говорить.
В это время на улицу вышел жизнерадостный молодой человек.
– Грета, Грета! – громко закричал он издалека. Подбежал, обнял, поцеловал слабенькую девушку и вручил ей роскошный букет.
– Нильс! Я так рада, что ты ко мне пришёл! Я чуть не умерла…
В тот день в городе появился немой трубочист.
Дарья Наседкина, 15 лет
Алевтина Бондаренко
г. Коломна, Московская область
Когда Земля была совсем юной, ледяная тишина окутывала её. Скованные вечным льдом, спали ручьи и реки, моря и океаны. Шумные ветры тихо дремали в глубоких расселинах скал. И всё потому, что молодое Солнце… боялось высоты! Поднимаясь утром на востоке, оно изо всех сил держалось за Линию Горизонта. Его лучи только скользили по планете, не согревая её.
Шло время, а на Земле ничего не менялось.
Однажды возле Солнца пролетала Старая Мудрая Комета. Она сразу заметила что-то неладное:
– Уважаемое Светило! Не могли бы Вы подняться чуть выше Линии Горизонта? Эта прекрасная планета никогда не проснётся, если Вы не согреете её своими лучами!
– Я не могу, – ответило Солнце и отчаянно покраснело. – Я боюсь высоты.
– Это поправимо! – сказала Старая Мудрая Комета. – Вам только нужно поменять свою точку зрения. Правда, эта точка, называемая Зенитом, находится довольно высоко, в самой середине неба. Но если вы достигнете её, то страх высоты навсегда пройдёт. Прощайте, Солнышко! Прислушайтесь к моему совету.
Утром Солнце сразу же устремилось к точке, которую указала ему Комета.
К полудню оно достигло Зенита и решило осмотреться. И тут наконец увидело Землю – не краешек, не половинку, а всю планету целиком, такую прекрасную и удивительную, похожую на огромный голубой шар.
Любовь и нежность переполнили Солнце. Его лучи согревали озябшую Землю так, что стали плавиться льды в морях и океанах. Но первыми оттаяли ветры – и разлетелись по всей Земле. Они радостно свистели и улюлюкали на безлюдной пока планете.
А Солнце, совсем забыв о боязни высоты, пошло на запад, чтобы обогреть свою планету со всех сторон.
Прошли тысячи и тысячи лет, прежде чем Старая Мудрая Комета смогла навестить знакомое Светило.
– Как поживает ваша прекрасная Планета? – спросила она.
Солнце загадочно промолчало.
Над Землёй занимался рассвет. Когда туманная дымка растаяла, Комета увидела синие реки и озёра, моря и океаны, в каждом из которых отражалось Солнце, зелёные леса и цветущие луга. И каждый цветок тянулся к Солнцу, к его живительному теплу.
За всю свою бесконечно долгую жизнь Мудрая Старая Комета не видела ничего прекраснее. На её морщинистом лице выступили слёзы. Солнце хотело осушить слёзы кометы, но их становилось всё больше и больше. Горячие солнечные лучи превращали их в пар, который сметал с лица Кометы космическую пыль.
