— А то неинтересно!
— Нужно показать ей Братьев, — решил король. — Когда она их увидит, она заплачет! Эй! Открыть железные ставни на Чёрной башне!
— Эй!!! — оглушительно заорал Министр Войны. — Открыть ставни на Чёрной башне!!!
Можно было подумать, что для выполнения этого приказа совсем не нужно времени, потому что в тот же миг железные ставни с мучительным скрипом отворились сами собой.
В окне показались две головы.
Это были Братья.
Но они и не подумали поглядеть на площадь. Они даже не взглянули на Матю, которая споткнулась и прислонилась боком к Великому Садовнику.
Лица у Братьев были красные от усилий. На шее напряглись жилы. Они вместе подтащили к окну что-то очень тяжёлое и громоздкое.
Из окна высунулась какая-то странная труба. Братья наклонились над ней, что-то налаживая и подвинчивая.
Кто-то шумно задышал в башне: уф… уф… уф!.. Всё громче и громче, как будто в башне сидел огромный зверь. И злился всё сильнее и сильнее.
— Что это такое? Что это такое? — завизжал невидимый король. — Прекра…
Король замолчал, как будто ему заткнули рот.
И вот что произошло в следующее мгновение.
Из трубы вырвалась сильная струя воздуха.
На площади столбом поднялась пыль. Ожили и затанцевали флаги.
Струя воздуха стала ещё сильнее.
Ковры, свисающие с балконов и похожие на высунутые языки, заболтались в воздухе, как будто эти языки начали кого-то дразнить.
Деревья затрещали, сгибаясь в одну сторону. Женщины зажали юбки между колен и сильнее прижали к себе маленьких детей, потому что боялись, что ветер их унесёт.
С крыш, громыхая, полетело железо. Тоненько и весело зазвенело стекло.
Братья повернули трубу, и вдруг струя воздуха с силой ударила по балконам.
На балконах раздался какой-то немыслимый вопль. Одни кричали от страха, другие от ярости, третьи от злобы, а четвёртые даже не разберёшь отчего.
В ту же минуту над площадью поднялась стая колпаков, похожая на стаю воронья.
Колпаки закружились над площадью и улетели куда-то далеко-далеко. И тотчас же на пустых балконах появилось множество человеческих фигур. Они задыхались, кашляли, давились от ветра.
А струя воздуха уже гуляла по площади. Она потушила горящие фитили у пушек и закружила петли вокруг деревянных перекладин виселиц.
Потом она прошлась по невидимым головам невидимых стражников, и в воздух снова полетели колпаки-невидимки.
Всё это длилось одно мгновенье. Но казалось, прошли годы: так много случилось за это время.
Люди на площади стояли молча и неподвижно, остолбенев от изумления.
Вдруг в задних рядах кто-то засмеялся весело и звонко.
И тут захохотали все. Кулаки разжались. Твёрдо сжатые губы растянулись в улыбке. Нахмуренные брови полезли кверху. Люди указывали на балконы пальцами. Сгибались пополам. Хватались за животы. Они хохотали, смеялись и не могли остановиться.
— Ха-ха-ха! Ну и король! Вот так урод!
— А мы-то думали, он красивый!
— А борода-то у него, как у козла! Ха-ха-ха! Ой, держите меня, я сейчас упаду на землю!
— А какие у него тощие руки! А ноги совсем кривые!
— А принцесса! Какая она злючка!
— А волосы, волосы! Наверно, она их никогда не расчёсывает!
— А королева? Ха-ха-ха! Она вся заплыла жиром! Какое у неё зелёное лицо!
— Ой, я лопну, лопну!..
И действительно, все увидели, что невидимки самые некрасивые люди на свете.
Они были некрасивыми, потому что их лица были жестокими, глупыми и жадными. А злоба и страх делали их ещё отвратительней и безобразней.
Щёки у них были зелёными, потому что они всегда сидели в духоте. У них были толстые животы и слабые тощие руки, как у всех бездельников и лентяев.
Все увидели, что Министр Чистого Белья очень грязный, а Министр Денег весь блестит от драгоценных камней. Даже на носу у него болтается какой-то крупный драгоценный камень.
Невидимки стояли неподвижно, вытаращив глаза от ужаса. Можно было подумать, что этот смех убил их на месте.
— Братья! — закричала Матя, протягивая руки к Каменной башне. — Это я, Матя! Я теперь всё знаю! Вы не делали ткацкий станок! Вы делали эту машину!..
Братья улыбнулись ей, и Матя запрыгала от радости. Деревянный башмак слетел у неё с ноги и полетел куда-то в сторону.
Тут все посмотрели на Матю и сразу увидели, что она самая красивая девочка на свете. Её глаза ярко сияли, как две зелёные звезды.
И все почему-то тут же решили, что зелёные звезды самые красивые на свете.
В это время из-под пушек на четвереньках стали вылезать стражники. Как большущие тараканы побежали они в разные стороны по площади.
Тут все засмеялись ещё громче, потому что увидели, какие у стражников жалкие и трусливые лица.
Ведь правда! Это только трус может сражаться в колпаке-невидимке!
Посреди площади остался один Министр Войны. Он присел на корточки и со страхом вертел головой в разные стороны.
— Ха-ха-ха! — засмеялись моряки, обнимая своих жён.— Посмотрите, у него на шлеме ручка, как у кастрюли. А на самом верху дырка. Так вот почему у него был такой громкий голос! Он прикладывал шлем ко рту и кричал в него, как в рупор!
Какой-то мальчишка из толпы схватил Матин башмак и бросил им в Министра Войны. Ботинок угодил прямо в шлем. Шлем свалился на песок. Министр Войны запищал как заяц и на корточках запрыгал куда-то в сторону.
А смех звучал всё громче и громче.
Смеялись все люди на площади. Потом начали смеяться все люди на всех улицах города, даже в тёмных переулках и узких дворах. Смех охватил весь город.
Смех был такой заразительный, что удержаться было просто невозможно. Потому что это был смех свободных и счастливых людей.
Потом стали смеяться матросы на всех кораблях в гавани. На больших и на маленьких кораблях. Хотя они ещё не знали, что произошло на дворцовой площади.
Потом начали смеяться люди на дорогах, ведущих к городу. Потом жители ближайших деревень.
Люди обнимали и целовали друг друга.
Великий Садовник закрыл старой рукой свои старые глаза.
— О, я безумный, глупый старик! — пробормотал он. — Я хотел под колпаками скрыть всё самое безобразное на свете и считал, что тогда все будут счастливы. А ведь так оно и было. Колпаки-невидимки скрывали всё самое безобразное и уродливое. И никому это не принесло счастья. Но теперь я понял. Теперь я знаю. Счастье может быть только там, где нет лжи, где ничего не скрыто от глаз парода…
Братьев на руках вынесли из башни.
Это было не очень-то легко. Ведь Братья были высокими и сильными мужчинами. Но люди, которые их несли, были тоже высокие и сильные.
Мальчишки и девчонки, чтобы видеть всё это, вскарабкались на виселицы. От их загорелых лиц и коленок, от красных и зелёных юбок виселицы стали похожи на праздничные арки, украшенные цветами.
— Ой, посмотрите! — закричал какой-то рыжий мальчишка. Он выше всех вскарабкался на виселицу. Всё его лицо было усыпано золотыми веснушками. Казалось, от каждой веснушки идёт по золотому лучу. — Ой, смотрите, как они дрожат!
Действительно, все бывшие невидимки дрожали так сильно, что балкон был готов вот-вот обвалиться.
Королева и несколько придворных дам упали в обморок и как тряпичные куклы висели на перилах.
Невидимок вывели на площадь.
Они шли по площади дрожа и громко стуча зубами от страха.
Они шли среди загорелых и сильных людей, чьи глаза ещё блестели от смеха, а щёки ярко горели.
— Не казните меня, я больше не буду! — закричал король, падая на колени и протягивая к Братьям руки.
Тощие руки болтались в широких рукавах.
— И меня тоже,— завизжала королева. Её маленькие глаза были полны страха. Это было просто непонятно, как в таких маленьких глазах могло поместиться столько страха.
И все остальные придворные тоже плюхнулись на колени. Видны были только дрожащие спины и трясущиеся головы.
— Я, кажется, придумал, что с ними делать, — сказал Старший Брат. — Я думаю, их надо попробовать перевоспитать. Ведь они всю жизнь ничего не делали. Мы заставим их трудиться. Может быть, труд сделает их людьми?
— Правильно! — закричали моряки.
— Верно! — закричали ткачи и гончары.
— Мы возьмём на перевоспитание короля! — сказал Старший Брат. — Теперь у нас прибавится работы. Король станет нашим подмастерьем. Он будет ткать материю для всех голых и озябших.
Король завизжал и попробовал уползти в толпу.
— Если ты не будешь работать, мы тебя казним! —сказал Старший Брат и сделал страшные глаза.
Король всхлипнул и затих, уткнувшись носом в башмак Старшего Брата.
Из толпы вышел каменщик, перемазанный белой пылью.
— Я думаю, Брат, будет лучше, если он будет работать на свежем воздухе, — сказал каменщик. — Я возьму его к себе. Пусть он строит дома для всех, кого он лишил крова.
